Довольно скоро молчаливый разговор пришлось прервать. Дверь отворилась, и вошёл Удав. Дон Серхио решил, что, раз тот обещал представиться «чуть позже», можно хотя бы слегка подпортить ему игру. Поэтому спросил довольно громко и в меру сил нахально:
– Скажите, господин Удав, а человеческое имя у вас есть?
Громила возле герцога вздрогнул. Удав тоже опешил на секунду, но быстро взял себя в руки и ответил:
– Приятно всё же иметь дело с умным человеком. Имя у меня есть, но вам, боюсь, его не выговорить. Я ведь родом с берегов Алунды. А там в ходу довольно заковыристые имена и много непривычных для вас звуков.
– Так, может быть, всё-таки звать вас дожем? – спросил герцог, решив проверить ещё одно предположение.
– Не стоит. Это не мое призвание.
Удав выглядел подозрительно довольным, и герцогу это очень не нравилось.
– А вот обманывать меня нехорошо, – сказал он, наклоняясь к дону Серхио. – Ты что, хотел со мной поторговаться за эти стёклышки? Рассчитывал, что вы с мальчишкой сумеете сбежать? Думал, меня зря боятся даже пираты? Не говоря уже о других? Но я с тобой ещё потом побеседую. А сейчас мы пойдём и полюбуемся на интересный фокус.
Удав кивнул громиле и скомандовал:
– Веди его в ту комнату. И держи крепче.
Громила рывком поднял герцога и подтолкнул к двери. Удав тем временем пересёк пустой холл, гулко ступая по каменному полу, и картинно распахнул другую дверь, добавив издевательски:
– Прошу!
Громила завёл герцога в полутёмное помещение, держа за связанные сзади руки, но не втолкнул – остановил в шаге от двери. И сам зашёл с опаской. Это была большая комната. У дальней от входа стены стояла низкая тахта, а перед ней – тренога с жаровней, в которой тлели угли. По ним пробегали синие языки огня, в свете которых был виден Нико, навзничь лежавший на тахте. Сбоку что-то поблёскивало и повторяло пляску пламени на углях. По-видимому, это было зеркало. Нико пошевелился и чуть слышно пробормотал: «Пить…»
– Как видите, он ещё не совсем пришёл в себя, – негромко прокомментировал Удав.
– Немедленно уйди отсюда! Слышишь? Это приказ! – выкрикнул герцог.
Громила заткнул ему кляпом рот. А Нико попытался сесть, и к нему тут же подскочил боцман, держа в руках большую кружку. Повадки боцмана вдруг изменились. Он больше не был похож на моряка – скорее на жреца, совершающего ритуал. «Сейчас, сейчас, сейчас», – зашептал он, чуть шепелявя, и ловко стал поить Нико из кружки. Герцог предположил, что это было очередное зелье. А Нико жадно пил и не сопротивлялся. Потом боцман помог ему сесть на краю тахты. Нико безвольно подчинился.
– Смотри сюда, – то ли присвистывал, то ли пришёптывал жрец-боцман.
В руках его была уже не кружка, а горсть сверкающих осколков. Он пересыпал их с ладони на ладонь в быстром и плавном ритме, так что герцог невольно стал следить глазами за переливами света в стеклянных гранях.
– Иди за мной, за мной, за мной, – пришёптывал жрец и двинулся в такт со стеклянным танцем – вокруг жаровни и к стене, где в зеркале плясало его смутное отражение.
Нико поднялся и заворожённо двинулся вслед за ним. Дон Серхио тоже было дёрнулся – то ли чтобы остановить Нико, то ли поддавшись чарам. Но громила удержал его на месте. Сам он стоял с закрытыми глазами, а Удав глядел в сторону, где между плотными задёрнутыми шторами всё-таки пробивался тусклый свет.
– За мной, за мной, за мной, – звал тихий шёпот.
Нико послушно обошёл жаровню и оказался перед зеркалом.
– Сюда, сюда, – манили переливавшиеся кристаллы, и мальчик легко вошёл внутрь отражения. А жрец отпрянул за жаровню, что-то гортанно выкрикнул и резко сжал ладони, прекратив танец осколков.
– Ну вот и всё, – сказал Удав. – Можешь полюбоваться.
Жрец раздвинул шторы, и стало видно: к стене действительно прикреплено большое зеркало. И в нём, за гладким и непроницаемым стеклом, стоит Нико. Растерянный, наверно, ещё не совсем очнувшийся. Затем он поворачивается и осматривает комнату, в которой оказался. Но это совсем не та комната, откуда он шагнул в зазеркалье. В этой нездешней комнате стоит маленькая кровать под лёгким пологом, а по полу разбросаны игрушки. Нико сел на пол и стал там что-то сосредоточенно рассматривать.
– Браво! – сказал Удав. – Даже не думал, что обряд выглядит так эффектно.
Он поглядел на герцога и ухмыльнулся:
– А мы ведь не договорили. До темноты ещё есть время.
Потом бросил в сторону громилы:
– Вынь кляп и отведи его в мой кабинет. Я, так и быть, отвечу на вопросы. Если они ещё остались.
Глава 26Откровения Удава
Кабинет Удава оказался квадратной комнатой почти без мебели. Письменный стол и пара кресел – вот и всё. Удав прошёл за стол и сел в кресло, обитое зелёным плюшем. При этом он стал выглядеть, как чиновник в какой-то канцелярии.
– Сейчас тебя развяжут, – сказал Удав, щурясь на герцога. – Учти: стоит тебе сделать что-нибудь неправильно, и от мальчишки останется груда осколков. Самых обыкновенных. Поэтому без глупостей.
Удав сделал знак громиле, и тот развязал хитрый морской узел, действительно освободив герцогу руки.
– Ты можешь сесть, – кивнул ему Удав. – А ты, – приказал он громиле, – принеси мне обед, а ему хлеб и воду. А то его голодный вид испортит мне всё удовольствие.
– Странная логика, – проговорил дон Серхио.
– Нет, отчего же? С голодным человеком говорить неинтересно. Он будет думать только о еде. Ты не согласен?
– А? Да, согласен. Зачем понадобилось это представление?
– Ну, я давно раздумывал, на ком испробовать силу осколков. А тут такой прекрасный случай. Мальчишка, хоть и мастер путешествий, из зеркала не вырвется. Это стекло и не таких удерживало. Но если я его оттуда выпущу, он станет служить мне. И слушаться беспрекословно, чтоб снова не попасть в ловушку.
– Второй раз в ту же ловушку? – усомнился герцог.
– Не всё так просто, – пояснил Удав. – Был проведён обряд. Если я выпущу мальчишку, обряд всё равно будет его держать, как цепь собаку. А порвать эту цепь и освободиться ему не хватит сил.
– А если он всё равно откажется служить?
– Останется в стекле и сделается тенью. А ты будешь глядеть и мучиться. Или, может, сам будешь умолять, чтобы он стал моим рабом.
– Но я-то ведь уже не нужен? Так что и умолять, наверно, будет некому?
Удав отвлёкся на громилу, который притащил поднос с дымящимися плошками и остроносым кувшином. От плошек поднимался странный пряный аромат. Герцогу, как и было приказано, вручили хлеб и воду, которая ничем не пахла и была, по-видимому, просто водой.
– Да пей, не бойся, – усмехнулся Удав. – Травить не буду. И в стекло не стану прятать. А ты мне здорово помог. Я голову ломал, как от тебя избавиться. А ты вдруг сам явился, да ещё с таким подарком.
– Согласен, это было крайней глупостью, – кивнул герцог. – Но почему избавиться надо именно от меня?
– А от кого ж ещё? От истеричек королев? От старых жирных королей? Не говоря уже о сорняках. Никто из них не сможет нам сопротивляться. Вот с тобой воевать – гиблое дело. Было бы – если бы ты так не рисковал.
– А воевать должны вот эти, завербованные? – спросил герцог не то чтобы с насмешкой – скорей с недоумением.
– О, теперь они будут воевать! – воскликнул воодушевившийся Удав. – Они знают легенду про путеводное стекло. А кто ещё не знает, тем расскажут. Теперь я покажу им зеркало с твоим мальчишкой, и все поверят, что я великий чародей!
– Но чародей-то ведь другой. Да и осколков маловато, чтобы обрядом запереть целую армию.
– А кто им об этом сообщит? Кому охота рисковать? Моя-то слава всем известна.
– Да уж… – Дон Серхио задумался, потом сказал – как будто сам себе: – И всё равно не понимаю, зачем нужна империя.
– Не понимаешь? – удивился Удав. – Чего ж тут непонятного? Сейчас везде ваши законы: того нельзя, этого нельзя. Приходится скрываться, опасаться, юлить. А вот когда мы победим, для меня и моих верных людей останется один закон – мой. Беру всё, что хочу. Делаю, что хочу и с кем хочу. Так, как у нас, пиратов, принято. Я, например, люблю помучить всласть. Тебя сейчас ещё не время убивать. Сначала за тебя можно поторговаться. А потом, когда у нас всё получится, уже и буду мучить, мучить, мучить. Боишься?
– Пока нет, – ответил герцог. – Зачем бояться раньше времени?
Удав захохотал.
– Ладно. Уже темнеет, – сказал он, разом перестав смеяться. – Я отвезу тебя на остров – ведь ты про остров догадался? – и посажу на цепь. На всякий случай.
Герцог рассеянно кивнул, допил воду и вдруг сказал:
– Можно ещё один вопрос?
– Какой вопрос?
– Куда попал Нико?
Удав пожал плечами:
– Понятия не имею. Он выпил зелья, которое открывает дверь желаниям. Наверно, всех куда-то тянет. Вот и его куда-то потянуло.
– И все эти обряды, зелья и куренья описаны в тех древних свитках Фер-Мемфера?
– Обряды, зелья и куренья-то описаны, – с досадой отозвался Удав. – И колдуны местные кое-что умеют – вроде этого, моего. А вот как делать стекло, никто не записал. Ну ничего, я подожду. Чёрная Эффа должна подняться вместе со своими тайнами.
Пока шёл этот разговор, дон Серхио находился в страшном напряжении. Он боялся, что мастер Мартин, взяв с собой парочку бравых гвардейцев, попробует его отбить и этим погубит Нико навсегда. Но мастер Мартин видел и обряд, и боцмана-жреца, который погасил огонь в жаровне, спрятал осколки в кошель и расположился на тахте, держа под рукой тяжёлый булыжник. Развязанные руки дона Серхио его догадку подтвердили. Надо было найти способ сначала выручить Нико.
Мастер Мартин всё продолжал смотреть в стекло. Он видел суету в консульстве и тревогу в городе. Видел, как под носом у боевого корабля (и без всяких сигнальных огней) в маленькой лодке провезли на остров дона Серхио – и он скрылся в пещере.
Мастер созвал на совет тех, кого дон Серхио назвал третьими, четвёртыми и пятыми людьми в государстве, и описал им разразившуюся катастрофу. И они долго, до рассвета, совещались, пытаясь отыскать какой-то выход.