Я там оставался понедельник, вторник и утро среды; после мессы мы оттуда уехали. Но хочу сказать пару слов о том, чему был свидетелем в этом месте, где мне очень понравилось. В то же самое время там оказался Мишель Марто, сеньор де ла Шапель, парижанин, очень богатый молодой человек с большой свитой. И вот он и кое-кто из его сопровождения рассказали мне весьма необычную и прелюбопытную историю об исцелении его ноги, которое, по их словам, как раз тут и произошло; невозможно ни лучше, ни точнее передать впечатление от этого чуда[583]. Ни одному хирургу Парижа и Италии не удалось ему помочь. Он потратил больше трех тысяч экю, но все было бесполезно: его колено опухло и очень болело, прошло больше трех лет, а боль становилась все сильнее, оно покраснело и так воспалилось и раздулось, что его стало лихорадить; и в это самое время, когда он уже забросил все прочие снадобья и лекарства, он проспал несколько дней, и вдруг ему приснилось, будто он выздоровел, это было будто вспышка; он просыпается, кричит, что выздоровел, зовет своих людей, встает, прохаживается, чего никогда не делал во время своей болезни; опухоль на его колене спала, кожа вокруг него была увядшей и словно омертвевшей, но ему с тех пор становилось все лучше и лучше без какого-либо лечения. И вот, полностью выздоровев, он вернулся в Лорето, поскольку это с ним случилось как раз во время другой его поездки – он исцелился, будучи в Риме вместе с нами, месяцем или двумя ранее. Слыша это из его уст и от всех его людей, можно быть уверенным только в этом.
О чуде перенесения этого домика, который они считают именно тем, где в Назарете родился Иисус Христос, и о его первоначальной переноске в Склавонию, потом ближе к здешним местам и наконец сюда, [начертано] по-итальянски, по-склавонски, по-французски, по-немецки, по-испански и прикреплено к большим мраморным скрижалям на церковных колоннах. В хоре висит эмблема наших королей, а вовсе не герб какого-то чужого государя. Они говорят, что здесь часто видят склавонов, которые прибывают большими ватагами почтить святыню, с криками, как только завидят издали церковь, снаружи, еще с моря, а потом, уже на месте, сетуя и давая обещания Богоматери, чтобы она к ним вернулась, и горько сожалея о законе, что дал этому чуду случай покинуть их.
Я узнал, что из Лорето можно добраться вдоль берега за каких-то восемь деньков до Неаполя – поездка, которую я хочу совершить. Надо проехать Пескару, и cita Кьете[584], откуда в Неаполь каждое воскресенье ездит procaccio[585].
Я многим священникам давал деньги; они по большей части упрямо отказывались, а если кто и соглашался, то с величайшими трудностями на свете.
Они держат и хранят свое зерно в подвалах, под улицей.
Я преподнес свой дар по обету 25 апреля. Добраться из Рима до Лорето, проведя в пути четыре с половиной дня, обошлось мне в шесть экю в монете, из которых пятьдесят солей ушло на стойло для лошади, и тот, у кого мы нанимали лошадей, кормил и их, и нас. Это не самая удачная сделка, тем более что они еще и торопят вас, стараясь сократить дни пути вместе со своими расходами, и обслуживают как можно скареднее.
26-го [апреля] я поехал посмотреть гавань в трех милях отсюда; она красива, и там имеется форт, который относится к коммуне Реканати[586].
Дон Лука-Джованни, benefìciale, и Джованни-Грегорио да Калли, custode de la Secrestia[587], сообщили мне свои имена, чтобы я написал им, если у меня будет к ним дело ради меня самого или кого-то другого; они были со мной очень любезны. В ведении первого находится та самая маленькая часовня, и он не захотел ничего принять от меня. Я им обоим обязан за их содействие и любезные слова.
В ту среду после обеда я проследовал через плодородную открытую местность смешанного вида и приехал к ужину в Анкону.
АНКОНА, пятнадцать миль. Это главный город Марки, которая по-латыни называлась Picoenum. Он довольно плотно населен, в основном греками, турками и склавонами, весьма торговый, хорошо построенный, и вблизи от него в море вдаются два больших холма, на одном из которых расположен большой форт, через который мы приехали. На другом, который довольно близок к нему, имеется церковь[588]; а между двумя холмами и на их склонах как с одной, так и с другой стороны располагается этот город, но главная его часть лежит в лощине и вдоль моря, где имеется очень красивая гавань и видна еще бóльшая арка в честь императора Траяна, его жены и его сестры[589]. Говорят, что отсюда часто, каждые восемь, десять или двенадцать часов, отплывают в Склавонию. Думаю, что за шесть экю или чуть больше тут возможно найти судно, которое могло бы доставить меня в Венецию. Я дал бы тридцать три полупистоля, чтобы нанять восемь лошадей до Лукки, которая находится примерно в восьми днях пути. Должен ли возчик кормить лошадей и в том случае, если я пробуду там дольше, чем восемь дней (дня на четыре или на пять), и сохраню ли я за собой лошадей, не платя лишних издержек на них и на конюхов?
В этой области полно великолепных легавых собак, и за шесть экю можно найти на продажу. Никогда мы не ели столько перепелов, правда, довольно тощих.
27-го [апреля] после обеда я остановился, чтобы посмотреть красоту и местоположение этого города в церкви Сан Чириако, той самой, которая стоит на одном из двух холмов; и там нам было показано больше именных мощей, чем имеется в мировой Церкви.
Мы признали, что перепела действительно прилетают сюда с той стороны, из Склавонии, причем в большом изобилии, и на здешнем берегу каждую ночь натягивают сети и подзывают их, подражая перепелиным голосам, заманивая на землю с высоты, когда те совершают свой перелет в воздухе. И говорят, что в сентябре они снова полетят через море, [обратно] в Склавонию.
Ночью я слышал выстрел из пушки в Абруццах. В королевстве и за Неаполем имеются сторожевые башни, расставленные через каждое лье, и первая, которая обнаруживает пиратскую фусту[590], подает сигнал второй башне; при такой скорости они подсчитали, что с конца Италии оповещение долетает до Венеции за один час[591].
Анкона называется так исстари, от греческого слова, обозначающего угол, поскольку в этом месте море врезается [в сушу] углом[592]; и два ее рога выдаются вперед и делают глубокую складку как раз там, где расположен город, прикрытый спереди этими двумя мысами и морем, а сзади высоким холмом, где раньше стояла крепость. Имеется тут еще греческая церковь, на вратах которой, на старинном камне, видно несколько букв, про которые я думаю, что они склавонские[593]. Женщины тут по большей части красивы, а многие мужчины порядочны и хорошие ремесленники.
После обеда мы проследовали берегом моря, который тут более отлогий и удобный, чем наш океанский, и возделан вплоть до самой кромки воды, и приехали на ночлег в Сенигаллью.
СЕНИГАЛЛЬЯ, двадцать миль. Красивый маленький городок, расположенный на очень красивой, прилегающей к морю равнине; там имеется и прекрасная гавань, поскольку река, спускаясь с гор, втекает в нее с одной стороны. Они превратили ее в канал, оснащенный как надо и со всех сторон облицованный большими плитами, там, где становятся корабли в поисках убежища и куда имеется закрытый вход. Я не видел там никаких древностей; к тому же мы остановились вне города, в прекрасной гостинице, единственной в этом месте. Сам город находится в юрисдикции герцога Урбинского и в старину назывался Senogallia, по имени наших предков, которые тут осели, после того как их разбил Камилл[594].
Я тогда чувствовал себя не очень хорошо. В день, когда я выехал из Рима, со мной вместе прогуливался г-н д’Осса[595]; и вот, желая поприветствовать какого-то другого дворянина, я поклонился так неловко, что своим правым большим пальцем заехал себе в уголок правого глаза, и вдруг показалась кровь; у меня там долго оставалась крайняя краснота; но с тех пор все прошло: Erat tunc dolor ad unguem sinistrum[596].
Забыл сказать, что в Анконе, в церкви Сан Чириако, лежит надгробная плита некоей Antonia Rocamoro, patre, matre, Valletta, Galla, Aquitana, Paciocco Urbinati, Lusitano nupta, которая была погребена лет десять-двенадцать назад[597].
Мы уехали рано утром и проследовали вдоль берега по очень приятной дороге, двигаясь навстречу нашему обеду, и проехали через реку Метауро, Metaurus, по большому деревянному мосту, и пообедали в Фано.
ФАНО, пятнадцать миль. Маленький городок на красивой и очень плодородной равнине, прилегающей к морю, он довольно дурно построен, но обнесен изрядной стеной. Нас тут очень хорошо обслужили: подали хлеб, вино и рыбу; гостиница обошлась в сущие гроши.
У Фано есть преимущество перед другими городами побережья, такими как Сенигаллья, Пезаро и другие: тут изобилие пресной воды и много общедоступных источников и частных колодцев, в то время как остальным приходится искать воду вплоть до гор. Мы тут видели большую древнюю арку, где имеется надпись под именем Августа, qui muros dederat[598]. Ее называют Fanum – от Fanum Fortunæ[599]