они случайно открыли загоны, выпустив в небо почти всех породистых скатов. Отец тогда тоже не кричал, отчитывая их негромко и строго, но от этого становилось лишь страшнее.
— Я понял вашу мысль. Но если вы позволите, мастер, я бы хотел задать встречный вопрос…
Марвин молча выжидал. Теперь в его глазах читалось легкое удивление. Кажется, он на самом деле не был готов к тому, что юный тоэх окажется столь дерзким и упертым. Магистр сделал пальцами некий неопределенный жест, приглашая продолжать, и Киоши набрал в грудь воздуха:
— Вам известно, что за кулон принадлежит мне?
— Возможно ты и прав, — костяные шары вновь столкнулись с болезненным, сухим стуком, — знание сути вещей поможет тебе кое-что понять. Что тебе уже известно?
— Из того, что известно моим врагам, ничего, — Киоши наморщил лоб, невольно потирая грудь в том месте, где ее когда-то касался амулет. — Он достался мне в подарок от отца, незадолго до его смерти. У меня создалось впечатление, что это даже не родовая драгоценность, мать и остальная родня и вовсе ничего не знали о безделушке. Я никогда не придавал ему значения. Всегда считал, что кулон лишь оберег, заговоренный в каком-нибудь храме, а то и вовсе куплен отцом на ярмарке, просто как подарок на память. К слову, Лин… то есть, Овилла, тоже ничего не добавила к моим знаниям. У меня даже сложилось впечатление, что до встречи со мной она ничего не знала про кулон.
— Она и правда ничего не знала, — спокойно согласился Магистр. — Овилла была поставлена присматривать именно за тобой. Просто ты разрушил мою ставку на то, что никогда не расстаешься с этой вещью.
— Я изменился.
— Рисковый расчет отражает характер нашей игры, — будто утомившись, Марвин переложил шары в другую руку. — Мне достоверно известно, что твой отец не покупал кулон у базарных заклинателей. Он достался ему после войны Бешенства. Как трофей.
Несмотря на то, что у Киоши не было ни единой причины не верить Сконе, он не мог поверить услышанному. Конечно, он помнил истории матери или дяди, что в прошлом его отец был воином, но чтобы подаренная им вещь оказалась столь древней. Столь памятной. Столь ценной для того, кто проливал свою кровь в столкновении демонических рас…
— Возможно, ты что-то слышал о Камне Пересечения?
Все еще погруженный в нелегкие мысли, Киоши покачал головой.
— Камнем Пресечения называли древний монолит, якобы находящийся на месте переплетения всех четырех реальностей. После рокового сражения у пика Сужано монолит был разрушен, чтобы навсегда отрезать врагу открытый путь на Тоэх, будь тем врагом человек, мидзури или суэджигари. Тогда, с повеления самого Императора, восемьсот восемьдесят восемь воинов Тоэха получили куски этого камня в качестве трофеев. Осколок монолита скрыт и в твоем кулоне, Киоши Мацусиро.
Встав на скользкое дно воронки, Киоши наклонился, еще раз ополаскивая лицо. Если Сконе не врал, а в этом не было смысла, его отец слишком мало рассказал о себе перед уходом. Никогда не упоминая ни о том, насколько ценную и старинную вещь оставляет сыну, ни о том, что принимал участие не только в уничтожении диверсионных отрядов мидзури, рассыпанных по Тоэху на последних этапах войны, но и в одном из самых эпических сражений в истории. И даже мать Киоши, почти сразу отправившаяся в Яму следом за супругом, никогда не говорила, что тот участвовал в битве у Сужано, финальной схватке миллионов тоэхов и мидзури, положившей конец войне Бешенства. Даже не упоминала, что отец принимал участие в сражении, во время которого суэджигари попытались разом уничтожить обе расы демонов. В сражении, когда четвертый мир Креста был навсегда низвергнут царствующими Цветами.
— Сегодня за этим камнем охотятся все, — юноша поднял голову, позволяя горячим струям сбегать с волос на плечи. — Камень нужен тоэхам, его жаждут отнять мидзури, в погоне за осколком даже объявились существа, выдающие себя за суэджигари. В чем же тогда его ценность?
— Как не печально, но это и есть суэджигари, мы получили неопровержимые доказательства…
Марвин покусал губы, и было так непривычно видеть растерянность на этом широком и волевом лице. Готовясь ответить на вопрос Киоши, он какое-то время собирался с мыслями.
— Овилла посвятила тебя в курс последних событий в Империи? Хорошо, тогда ты уже кое-что знаешь. Близится гражданская война, и Тоэх вновь близок к расколу на сторонников мира и желающих порвать глотки мидзури. На желающих сохранения стабильности, статус-кво, и мечтающих окончательно доказать превосходство нашей расы. Как мы знаем, на этот раз не последний голос в партии имеют и суэджигари, восставшие из небытия.
— Каким образом Серым Держателям удалось вернуться? Как нам всем рассказывают с детства, четвертый мир запечатывали силами всех трех рас…
— Не думаю, что сейчас настало подходящее время для подробной лекции, — кость глухо задребезжала в ладони Сконе. — Опустошив четвертый мир и запечатав границы, сегодня известные под именем Зашитых, Держатели царствующих Цветов нарушили баланс Креста, лишив человеческую расу своего изначального противовеса. Обломав один из лучей Креста, Держатели лишили примитивных людей своего антагониста. Созидающие — остались, привносящие хаос — ушли. И сегодня, как считают мудрецы моего ордена, суэджигари нашли в себе силы вернуться. Вернуться для того, чтобы отомстить и окончательно разрушить систему равновесия миров…
Магистр перевел дух, собираясь с невеселыми мыслями. Где-то ниже по склону, почти за его спиной, один из гейзеров взорвался, с оглушительным ревом выстрелив в красное небо столбом воды и кусками покрытого прожилками гейзерита.
— Однако на этом неприятные вести не закончились, — продолжил Марвин, когда шум выброса стих. — Сегодня ордену Сна известно, что князь Мишато, один из множества мятежных лордов, заключил с посланниками Серого мира нечестивый союз. Вскоре после этого Императорские Ткачи-провидцы сообщили о готовящемся ритуале, ведущую роль в котором должен исполнить Тоэши-Набо, Ткач Серых. Насколько мы смогли узнать, целью ритуала является открытие постоянно действующего Портала, как во время войны Бешенства. Через него Мишато и его клан планируют переброску на Мидзури крупной наемной армии. Одним из основных компонентов ритуала является Камень Пересечения. Целый…
Киоши тяжело осел обратно в воду, погрузившись едва ли не с головой. Глотнул, прополоскав рот, пригладил мокрую гриву руками. Он старательно отгонял от себя мысли о том, что произойдет, когда восставшие лорды и суэджигари смогут воссоздать Камень. Словно не до конца осознавая, что за персона находится перед юношей, в груди начала подниматься привычная волна теплой злобы.
— Так какого же беса. Вы. Не захотели. Предупредить обо всем меня?! — глухое рычание прорвалось сквозь плотно сжатые зубы, и Киоши замотал головой, словно умолял образумиться сам себя. — Моя жизнь находится в постоянной опасности, а вы рассчитывали, что наблюдение суккуба спасет ее? Вместо того, чтобы просто вызвать на Тоэх и все рассказать? Так?!
Взорвавшись беззвучной вспышкой, злоба откатила прочь. Плечи Киоши поникли, когда он задумался, как Магистр отреагирует на его эмоции. Но тот спокойно выжидал, искоса наблюдая за тирадой юноши. Затем мягко поднялся на ноги, отряхивая и без того чистые штанины.
— Возможно, в свое время от лица ордена Спокойного Сна тебе будут принесены официальные извинения, Киоши Мацусиро. Мне непросто об этом говорить, но в самом начале противостояния орден не смог объективно оценить противника, — Марвин принялся прогуливаться вокруг бассейна, осторожно ставя ноги на влажные камни. — Недооценив Мишато, при дворе не успели заметить смены козырной масти… Хотя на твоем месте я бы не стал злиться, ставка на Овиллу оправдалась, хоть и не с лихвой. Ты здесь, целый, живой, по моему приказу, пусть и запоздавшему. И теперь я намерен подстраховаться — кулон не может больше оставаться у тебя, его необходимо укрыть в безопасном месте. Естественно, после благоприятного исхода операции по устранению мятежников, реликвия будет возвращена клану Небесных Пловцов.
Марвин остановился на самом краю, сквозь клубы пара пронзая Киоши потяжелевшим взглядом:
— Поэтому, Киоши, я повторю свой первый вопрос: где кулон?
— Его нет…
Мгновенная тишь упала на лечебные ключи Мазавигара, словно брошенное с алых небес одеяло. Плечи Марвина начали угрожающе расправляться.
— Я спрятал кулон в безопасном месте, — Киоши смотрел на Марвина снизу вверх, размышляя о том, что на испуг или злобу у него уже не осталось сил. — Это правда, мастер Сконе. Ведь сбор сотен осколков Камня представляет собой неразрешимую задачу… И пусть суэджигари столь сильны, чтобы сделать это, место, куда я поместил кулон, защищено не хуже, чем ваше.
— Ах, так ты спрятал его в надежном месте? — к невиданному удивлению Киоши, Марвин шумно выдохнул, облегченно махнув рукой. Голос его снова стал по-прежнему спокоен и тягуч. — Как я понимаю, ты усреднил вероятность добычи этого осколка на фоне поиска сотни других, да? Сколь незамысловато и блестяще!
Магистр хвалит его? Дыхание перехватило… Марвин Сконе улыбнулся, и Киоши закивал в ответ, невольно начиная улыбаться следом.
А в следующий момент молодой тоэх так и не понял, произошел ли под ним выброс гейзера или Марвин ударил его чем-то незримым, незаметным. Однако кипящая вода источника вдруг встала многометровой стеной, с шипением и гулом обрушиваясь на окрестные кусты и камни.
Когда стена опала, Магистр стоял на прежнем месте. Обрывки рубахи свисали со словно взорвавшихся мышечной массой рук и плеч, внезапно увеличившееся тело наклонилось вперед. Костяные шары в его лапе бренчали без остановки, яростно, ожесточенно. Сконе повернул к юноше вытянутую голову, увенчанную парой огромных бизоньих рогов. В удлинившейся челюсти посверкивали клыки, а из широких ноздрей вырвались струйки пара.
— А знаешь ли ты, щенок, — прорычал он, сверкая глазами, — что Тоэши-Набо осталось собрать только шесть осколков?