– Ничего, цыплят по осени считают, – пробубнил я себе под нос.
Руль непривычно тяжел, подвеска жесткая, тормоза ватные. Н-да, до современных машин этой очень далеко, в частности и внутренним убранством. Сиденья больше похожи на мягкие кресла, а уж задний диван навевает мысли, что на нем нужно отдыхать, и желательно в компании дамы. Разгон медленный, до тридцати километров в час очень долго разгонялся, по ощущениям – вечность. И должен признать, что данная скорость ощущается, рулевым колесом приходится подруливать постоянно, машина чуть рыскает на дороге. Гюнтер беззаботно смотрит в окно, и пока его ничто не тревожит. Сам же я начинаю получать удовольствие от вождения: давно за баранкой не сидел. Да и как тут не порадоваться?! Дорога идеальная, пробки отсутствуют, дави на гашетку да смотри, как столбы мелькают. Пока, правда, не тороплюсь, привыкаю к машине, хотя уже подобрался к сорока километрам в час. Управление похоже на старый грузовик, без гидроусилителей, но на подобных машинах я за сотню ездил и на дорогах более худших, так что… Гюнтер вцепился в свое кресло, обеспокоенно смотрит на меня, на дорогу, спидометр, и на его лбу блестят капельки пота. А чего такого? Стрелка спидометра «легла», а телеграфные столбы чуть чаще замелькали. Сам же я напеваю себе под нос песню Высоцкого про горизонт, а в голове прокручиваются события последних дней.
Наконец-то можно подумать и поанализировать. Судя по всему, война между империями вот-вот начнется, и помешать этому мало кто в состоянии. Увиденное в Германии меня, в общем и целом, не сильно впечатлило. Нет, та же дорога – дорогого стоит, но есть и недостатки, но если сравнивать обстановку в Москве и Берлине, то разницы, к удивлению, не так много. Только чувствуется, по разговору в здании вокзала, куда меня полицаи сопроводили, что политическую линию они грамотнее проводят и сплеча не рубят. Если и решили объявить войну, то в рукаве имеют несколько козырей. А спутать карты я не могу, но лекарственные препараты они с удовольствием бы поимели. А вот хрен им в сумку, хотя обычных людей жалко, да и детишки ни в чем не виноваты. Мля, что же делать? Увлекся я медициной, время несется вскачь, а судя по тому, что из истории помню, можно вскоре все потерять. Да, тут не тот сценарий, и Россия сильнее и могущественнее во всех смыслах слова, но и врагов у нее больше, которые стремятся раз за разом поставить гордячку на колени. Необходимо как-то помочь империи, и не только лекарствами. Например, создать автопарк и продавить, чтобы делались дороги. Представляю, как с меня начнут требовать экономические обоснования. Та же Ольга Николаевна не видит пока целесообразности таким образом тратить казну. Даже пример Германии им не привести: всегда могут заявить, что это пунктик императора. А как войска передислоцировать быстро, если дороги в аховом состоянии? Впрочем, тех же грузовиков в России не так много.
– Иван Макарович, не хочу отвлекать, но скоро будет заправочная станция, а потом дорога пойдет не очень хорошая, – хрипло проговорил Гюнтер, отвлекая меня от размышлений.
– Мне скинуть скорость? – с улыбкой посмотрел я на своего бледного спутника.
– Вам решать, убьемся – так вместе, – упрямо ответил тот, закусив губу.
– Гюнтер, признай, что первую часть пари проиграл ты, а вторую я.
– Остались при своих? – вяло спросил тот, а потом неожиданно закричал: – Впереди повозка, мать ее! Врежемся сейчас!
Ну, пересекающую дорогу телегу я давно заметил и краем глаза за ней следил. Возница же почему-то застыл изваянием с поднятыми руками, в которых сжимал вожжи. Мы стремительно к нему приближаемся, я-то рассчитывал, что он с дороги уберется, завидев машину. Не подумал, что даже в Германии несущийся с такой скоростью автомобиль редко встретишь. Пришлось сосредоточиться и выезжать на обочину. Тормозить не стал: вряд ли бы сумел погасить скорость, а вот машина стала бы малоуправляемой. Скинул скорость и позади телеги проехал, чудом не зацепив ту, а левое колесо чуть ли не в канаве побывало.
– Остановите, я его, бездельника, сейчас проучу! – взвыл Гюнтер, цвет лица которого стал меняться на зеленый.
– Сейчас остановлюсь, – ответил, внутренне кляня себя за беспечность.
Систем безопасности тут нет, от подобной аварии могли бы нас собирать по частям. И чего так разогнался? А главное, что и кому доказываю?! Дебил, мля! Припарковался на обочине. Гюнтер мгновенно из машины выскочил, но к вознице не бросился, шатаясь перескочил канаву и согнулся под деревом, выплескивая содержимое желудка. В зеркало заднего вида я наблюдал, как мужик сноровисто подстегивает лошадку, спеша убраться подобру-поздорову.
Закурив, вышел из машины и потянулся, разминая затекшую спину. На дальние расстояния путешествовать на автомобиле некомфортно, но если сравнивать с верховой ездой, то выбор очевиден.
– Простите, что-то перенервничал, – вытирая рот платком, сказал мой спутник.
– У нас есть с собой что-нибудь перекусить и выпить? Последнее тебе не помешает, я бы даже сказал, что в лекарственных целях нужно грамм пятьдесят принять.
– Есть не стану, – предупредил он меня. – Без закуски же может развезти, и за руль садиться нельзя. А такую дорогу вам…
– Тащи шнапс, или что там с собой взял, – перебил я его. – Стресс необходимо снять. Пошли под деревья, привал устроим, а потом дальше поедем.
– Если только на правую сторону, боюсь, откуда я пришел, нам окажется не так комфортно.
На том и порешили, а уже спустя десяток минут весело потрескивал костер, на котором подогревалась банка тушенки, лежали на тарелке нарезанные хлеб и сыр, из бутылки коньяк разлили по бокалам. Естественно, к обустройству привала Гюнтер подошел с немецкой педантичностью. Я даже глазам не поверил, когда тот из багажника принялся доставать складной стол, стулья и корзины с припасами. Но так как мы еще и не проголодались, то большинство провизии решили сохранить, в том числе и запеченную курицу с бужениной. На мой взгляд, закуси и так за глаза, правда, коньяк не принято заедать тушенкой, но, увидев в корзине пару банок, я настоял, чтобы одну разогреть. Это, вероятно, ностальгия: припомнил, как с парнями в разведке жрали на скорую руку. Н-да, там у нас столов не имелось, а про бокалы и говорить нечего. Вскроешь консервную банку ножом и, бывало, прямо с лезвия ешь, положив на колени автомат.
– Гюнтер, вот скажи, для чего воевать с Россией собрались? – неожиданно для самого себя задал вопрос своему «немецкому другу».
– Иван Макарович, так я же с вами еду, а воевать если и думают, то высшие чины из каких-то неведомых побуждений.
– Но ведь ты, если приказ получишь, отправишься на фронт? – уточнил я, подливая в его бокал коньяк.
Гюнтер хоть и в помощниках у Карла, но в данный момент стресс снимает и немного «поплыл», вот я и решил воспользоваться, разузнать – что и как. Часто так случается, что помощник знает намного больше своего босса. Встречи высших чинов проходят с недомолвками, никто не желает козыри на стол выкладывать, а в это время их люди между собой общаются и забывают, что часть информации нельзя разглашать.
– Разумеется, – кивнул Гюнтер и икнул, а потом встал и пошатнулся. – Простите, что-то мне нехорошо, нужно отойти.
В бутылке осталось грамм сто, но я выпил мало, старался подливать немцу, а тот первые бокалы чуть ли не полные выпил. Гм, похоже, переборщил я, подпаивая Гюнтера. Угу, точно, перебрал немец! Опять блюет. Треск кустов заставил меня подскочить, и даже револьвер выхватил. Хрен его знает эту местность, может, разбойники или медведь… Мля, а ведь и сам захмелел. Какой, в задницу, медведь?! Я, блин, не в России! Хотя топтыгины и тут водятся, но сейчас лето, а мы с Гюнтером произвели немало шума.
– И что, мне тебя теперь на себе тащить? – поинтересовался я у валяющегося немца, который хихикал и пытался напевать какую-то песню.
В ответ он что-то по-немецки промычал, и пришлось мне тащить этого пьянчугу. Бросил у костра и стал собираться. Вроде и не грузный Гюнтер, а тяжел, да еще и упираться пытался. Собрал я вещи, загрузил в машину, загасил костер и сонного немца устроил на заднем диване авто. И это он меня охраняет! Храпит так, что движок заглушает. Датчик топлива начал мигать, но заправочная станция уже показалась. Двести метров до ворот не доехал, матюгнулся и из салона выбрался. К удивлению, канистры с топливом не оказалось, пришлось стучать в ворота.
– Открывай, мать твою! – ору и, наверное, уже в десятый раз ударил по створке ворот.
В ответ грозный лай пса. Раздраженно выдохнул и прикинул, что двухметровый забор легко перелезу. Но судя по басу пса, тот такому подарку обрадуется, а убивать животину не стану, ибо честно хозяйское добро охраняет. Взгляд зацепился за калитку, вернее, небольшую кнопку рядом с ручкой.
– Звонок? – удивленно пробормотал я, нажав и услышав где-то трель. – И на хрена на такой высоте делать?
Через минуту из-за калитки меня о чем-то спросили.
– Топливо в машине кончилось, заправить нужно, – ответил, не надеясь, что поймут.
– Дядьку позову, подождите, – на чистом русском ответили мне.
Оказалось, тут живет семья, чьи корни затерялись в России. Когда-то купец отправился по торговым делам, да влюбился в девчушку, все были против, но молодые устояли и поженились. Это мне уже чуть позже пацаненок рассказал, когда помогал из огромной бочки в ведро что-то типа бензина наливать. Топливо грязное, удивлен, что на таком движок работает, да еще и разгоняться может.
– Вы залейте в бак да сюда подъезжайте, ведрами носить долго, – сказал Лукаш.
С именем его, как рассказал словоохотливый пацан, которому исполнилось уже целых десять лет (по его словам), не все так просто складывалось. Родные переругались, когда он родился. Дед настаивал на русском, а бабка твердила, что он уроженец земли немецкой. Выбрали компромиссный вариант, дед пацана зовет Лукой, а бабка Лукашом. Но к последнему имени он больше привык, так как русские редко тут появляются.