Тимур Ленг (Хромой Тимур, Тамерлан, 1336—1405) происходил из считавшегося монгольским, но тюркизированного племени и занимал с 1361 г. военно-административную должность в Моголистане — одном из государств, на которые раскололся улус Чагатая. (Впоследствии Моголистан более или менее совпадал с Восточным Туркестаном, но в тот момент включал и Западный — Мавераннахр.) Тимур выступал сначала в союзе, а потом в борьбе с другими военачальниками, имевшими силы того же порядка, что и он; подавлял антимонгольское движение шиитов-сербедаров, опиравшихся на сохранившееся городское население Средней Азии и Хорасана (сербедары — уничижительное прозвище низового движения шиитов; левое крыло сербедаров, возглавлявшееся духовным орденом мистиков-дервишей, требовало социального равенства). Затем Тимур захватил Самарканд, сделал его своей столицей и объявил себя в 1370 г. эмиром, правящим от имени Чингизидов; вслед за тем он начал серию походов, сопровождавшихся неслыханными даже по тем временам жестокостями. Так, при взятии оплота сербедаров — г. Серахса Тимур приказал замуровать в стену крепости две тысячи человек.
Победы Тимура объяснялись не только его полководческим искусством, но также и ужасом, который он внушал своим противникам. Овладев Хорезмом, разрушив его столицу Ургенч, он затем в течение 1380—1390 гг. подчинял, грабил, вырезал население Ирана и Закавказья. В 1389—1395 гг. он разгромил Золотую Орду, разграбив Сарай-Берке и другие города. В 1398 г. он вторгся в Индию и захватил Дели, где уже раньше сидела мусульманская династия. Затем начал войну с турецким султаном Баязидом I и в битве при Анкаре в 1402 г. взял его в плен. Пройдя сквозь Малую Азию, он вышел к Эгейскому морю и в 1403 г. изгнал из Смирны (Измира) удерживавших этот город крестоносных рыцарей-иоаннитов (госпитальеров)[87]. Затем Тимур задумал поход на Китай (идея состояла в том, чтобы восстановить империю Чингизидов), но умер в начале похода.
Не все территории, где проходили его войска, Тимур присоединял к своему царству. Он ушел из Малой Азии, из Золотой Орды и из Дели, удержав в Индии только Пенджаб. Однако государство Тимура все равно было грандиозным: оно включало Закавказье, Иран с Афганистаном, Мавераннахр с Хорезмом и Пенджаб. Но Тимур, как и другие средневековые завоеватели такого размаха, должен был разделить царство между сыновьями и внуками, что привело, естественно, к междоусобным войнам. Тем не менее при Шахрухе (1409—1447), Улугбеке (1447—1449) и Султан-Хусейне (1469—1506) ядро государства Тимура сохранялось.
Несмотря на военные разрушения, государство, оставленное Тимуром своим потомкам, было весьма богатым. В Самарканде, Бухаре и Герате могли действовать великие ученые, архитекторы и поэты; сам Улугбек был выдающимся математиком и астрономом, построил прославленную в средние века обсерваторию — за что и был убит мусульманскими фанатиками. Примат архитектуры среди искусств в подобных государствах характерен: великолепное оформление резиденций было необходимо столь могучим государям. Архитектурная слава Самарканда и Бухары восходит ко времени Тимуридов.
К началу XVI в. государство Тимуридов распалось на несколько враждующих владений. Правитель Ферганы Бабур был в 1504 г. изгнан из Средней Азии кочевыми узбеками во главе с Мухаммедом Шейбани-ханом (основателем новой узбекской среднеазиатской династии)[88] и обосновался в Кабуле, откуда тщетно пытался вернуть себе Бухару и Самарканд, а затем начал походы в Индию и в 1525 г. захватил Делийский султанат, основав династию Великих Моголов. Он оставил интересные воспоминания, однако встречающиеся характеристики Бабура как «гуманиста», мягко говоря, преувеличенны и незаслуженны.
Бабур был далеко не первым мусульманским завоевателем Индии. Первым был уже упоминавшийся Махмуд Газневи (971—1030), который доходил до Ганга, но прочно удержал только Пенджаб. Потомки Махмуда вынуждены были оставить Хорезм и обосновались в Пенджабе. В результате длительных вооруженных столкновений полководец Кутбаддин Айбек основал в 1206 г. султанат в Дели. Между 1206 и 1526 гг. (когда Дели был завоеван Бабуром) в нем правили пять мусульманских династий, и некоторые из них претендовали на власть над всей Индией; но по могуществу ни одна из них не могла сравниться с Великими Моголами (1526—1857).
Наиболее выдающимся из Великих Моголов был Акбар (1556—1605). Он в три раза сократил налоги с крестьянства, отменил джизью с индусов, стал брать индусов в армию, ограничил влияние улама, носился с идеей создания универсальной религии, приемлемой для всех его подданных. Эти тенденции, однако, не имели продолжения; его преемники, особенно Аурангзеб (1678г—1707) отличались мусульманским фанатизмом.
После смерти Аурангзеба морально разложившаяся мусульманская аристократия не смогла больше претендовать на господство в Индии[89]. Наряду с мусульманскими княжествами в стране все время сохранялись государства индуистских раджей, тоже вечно воевавших друг с другом и с мусульманами.
Империя Великих Моголов была типичным средневековым государственным образованием, границы которого не только не соответствовали каким-либо этническим или физико-географическим регионам, но и, как во всех подобных случаях, зависели от хода междоусобиц и удачи или неудачи отдельных военных походов. За счет грабежа подчиненных областей империя богатела и могла себе позволить содержать поэтов, художников-миниатюристов[90] и гениальных архитекторов (о чем свидетельствуют шедевры Дели и Агры). Но при Великих Моголах не наблюдается ни малейшего признака перехода в новую фазу исторического процесса. Несмотря на то что Тимуриды обладали примитивным огнестрельным оружием — пищалью, одного этого для смены фаз было совершенно недостаточно. Никаких признаков сложения новых классов в обществе не было, как не создалось и какой-либо социально-психологически вдохновляющей альтернативной идеологии.
Замечательно, что, если в эпоху арабской экспансии ислам легко и быстро распространялся на завоеванные страны, то при тимуридском завоевании Индии ничего подобного не наблюдалось. В мусульманство перешло население только Синда (долина р. Инд) и Пенджаба, а также (в результате мусульманского завоевания около 1200 г.) Бенгалии (Бангладеш). Но и в Пенджабе часть населения перешла с тех пор к друтой религии — учению сикхов, монотеистической религии, созданной в конце XV в.
По-видимому, индуистская кастовая система в достаточной степени удовлетворяла социально-психологическому побуждению «быть под защитой, быть со своими», и никакое новое учение не соответствовало тогда социальным побуждениям населения.
История послемонгольского Ирана представляет собой ту же знакомую тошнотворную парадигму вечно воюющих и сменяющих друг друга неустойчивых государств с неопределенными границами, по большей части с тюркскими династиями. В XV в. ведущая роль переходит к сторонникам .духовного дервишского ордена Сефевийе, военной опорой которого было объединение шиитско-тюркских племен — кызылбаши.
Восстав против Ак-Коюнлу, кызылбаши во главе с Исмаилом I Сефевидом (1500—1524) завоевали весь Иран примерно в его современных пределах, но включая также юго-западную часть нынешнего Афганистана и нынешнюю Армению, а в XVII—начале XVIII в.—нынешнюю Республику Азербайджан и временами Грузию. Шиизм был объявлен государственной религией. Государство Сефевидов оказалось настолько прочным, что продержалось от 1600 до 1722 г., когда оно было опрокинуто восстанием афганских племен и когда начался новый период усобиц, длившийся почти весь XVIII век.
Как и другие послемонгольские государства Ближнего, Среднего Востока и Индии, Иранское (Персидское) государство можно считать феодальным в западноевропейском смысле слова. Господствовала система тиуля — пожалования служилым людям права на взимание податных сумм с определенных территорий в свою пользу — в виде феодальной ренты; позже тиуль превратился в пожалования земли. Тиулю до XV в. предшествовал (не только в Иране, но и в Ираке, Средней Азии и Золотой Орде, а при Великих Моголах и в Индии) несколько другой тип пожалования — союргал. Он был обусловлен несением воинской службы, и владелец его имел право взимать налоги, сам пользуясь налоговым и административно-судебным иммунитетом (конечно, в пределах царской милости).
Несмотря на весь кошмар средневековья, культурная жизнь не замирала. Всемирной славой пользуется мусульманская архитектура по уже отмечавшимся причинам. Особую роль в жизни средневекового мусульманского общества играло религиозно-философское течение суфизма. Суфизм имел метафизическую основу и практиковал систему послушания, при которой ученик (мурид)под наставничеством «старца» (муршида, пира) готовился идти аскетическим путем тарикатк постепенному мистическому познанию Бога и конечному слиянию с ним. Суфии стремились к приобретению мистического «озарения» путем экстатических танцев, повторения молитвенных формул, умерщвления плоти. Существовали суфийские духовные ордены и даже род монастырей (ханака).Суфии ставили тарикат выше шариата и долгое время преследовались ортодоксальными исламскими улама.
Хотя суфизм уводил от нестерпимой действительности лишь в глубь мистического познания мира, он был, несомненно, оппозиционным учением. Поэтому именно суфизм вдохновлял — или давал путь к самовыражению — замечательных поэтов: Саади (1210?—1292), лирика и автора человеколюбивых, нравственных поэм и прозы; Джелаладдина Руми,. автора поэтических притч (ум. в 1273 г. в Малой Азии); Хафиза (1325—1390?), величайшего лирика с заслуженной мировой славой[91]. Были в персоязычной поэзии XII—XIV вв. и эпики (Низами, 1141?—1209?)[92]