К XIX в. мы уже находим в России большинство диагностических признаков шестой фазы: современное огнестрельное оружие, включая артиллерию, национальное абсолютистское государство, альтернативные идейно-психологические течения. Но буржуазия была до крайности слабо развита и стеснена сословным законодательством, а закрепощенное крестьянство находилось как бы еще в пятой фазе. Его освобождение было задачей, которую ставили сами условия фазового перехода: капитализму в России еще предстояло развиться.
Все огромное пространство к югу и востоку от России — Турция, Иран, Средняя Азия, Тибет, Монголия, Индия, Юго-Восточная Азия — к XV—XVIII вв. так и не вышло из пятой, средневековой фазы, и в этом разделе мы их историю опустим. Зато шестой фазы достиг (и даже ранее Европы) Китай, хотя ряд обстоятельств помешал ему войти в следующую, седьмую фазу. И наконец, успешно достигла шестой, абсолютистской постсредневековой фазы почти не замеченная европейскими и американскими наблюдателями: Япония.
Мы перейдем теперь к развитию Китая от порога шестой фазы; его история в этот период представляет собой немало поучительного.
Танская империя начала распадаться на отдельные государства с конца IX в. Северный Китай был захвачен кочевниками-киданями монгольско-сяньбийского происхождения, а потом другими кочевниками — чжурчжэнями, видимо тунгусскими по языку. Однако в Южном и Центральном Китае культура не только сохранилась на высоком уровне, но и развивалась. Так, грамотность получила более широкое распространение благодаря тиражированию книг в виде ксилографов (печатание с досок), а затем и с помощью подвижного шрифта (XI в.). Большим тиражом распространялись все важнейшие буддистские, даоские и конфуцианские сочинения.
В 960 г. военачальник Чжао Куанинь основал в долине Янцзы новую династию, Сун. Империя Сун была со всех сторон окружена враждебными государствами: на севере правили чжурчжэни, на западе находились тангутские государства, на юге — Нань Чжао и Аннам. Однако Сунская империя в достаточной мере консолидировалась. Это было время мощного роста городов, расположенных вокруг водных торговых путей (так, в городе Ханчжоу было миллионное население). Хождение монет было широким, с XII в. начался выпуск бумажных денег (что, впрочем, кончилось инфляцией). В городах процветали купцы, ростовщики и ремесленники (между прочим, был изобретен фарфор). Купечество уже не отстранялось от государственной службы; власть государственного чиновничества распространялась вместе с ростом школ и общей грамотности, а верноподданнические качества чиновничества по идее должны были обеспечиваться строгой экзаменационной системой (на чин проходил один из ста претендентов), причем принимались серьезные меры против повсеместно распространенного «блата».
Возникало региональное разделение ремесленного труда, появились мануфактуры, где могло быть занято до сотни рабочих (в Европе такое явление наблюдается лишь с XVI—XVII вв.). За счет ирригации были освоены новые сельскохозяйственные земли, введены новые сорта риса. Отрезанная на суше от внешнего мира враждебными государствами, Сунская империя успешно развивала мореплавание.
Система образования не полностью лишала возможности выдвигаться и талантливым людям из народа. Появляются ученые, энциклопедически образованные, поэты, историки, прозаики и художники — и не только мужчины, но в отдельных случаях и женщины (Ли Цинчжао, поэтесса и археолог). Возникали и частные академии.
Большую роль в идеологической жизни Китая играло учение Чжу Си, главного представителя неоконфуцианства (1130—1200). Он выдвигал учение о двух мировых принципах: начале порядка (ли)и начале материальной силы (ци).Оба начала соединяются в «великом первоначале». Хотя Чжу Си ставил вопрос о необходимости расширения знаний и свободе исследования, однако эти его мысли не получили развития. Позднейший Китай знакомится с конфуцианством именно в форме неоконфуцианства, и конфуцианское «Четверокнижие», явившееся, между прочим, главным предметом экзаменов на чин, было известно в том виде, как его отредактировал и прокомментировал Чжу Си.
Китайское национальное самосознание формировалось несколько иными путями, чем в Европе. Оно в какой-то мере вытекало из раннего конфуцианства и определялось, с одной стороны, общностью бытовой и этической культуры, опиравшейся для всех китайцев (даже тех, кто формально были даосами и буддистами) на конфуцианские начала, а с другой — представлением об обязательном совпадении границ китайской культуры с границами Китайской империи, которая претендовала на единственность — все остальные государства и народы считались подданными Китая и варварами, либо платящими дань, либо своевольно не платящими. Так или иначе, в Сунский период китайское (ханьское) национальное сознание, безусловно, уже укоренилось.
Монгольское владычество в Китае (1280—1368) приняло совершенно особую форму. После первоначального разорительного завоевания монгольская династия Юань включилась в жизнь страны. Период Юань явился поэтому как бы задержавшимся продолжением династии Сун. Расширяется сеть каналов и дорог, на дорогах устраиваются почтовые станции, государство покровительствует торговле, в том числе морской зарубежной, создается морской флот, с помощью которого совершаются нападения на соседние страны — от Кореи до Бирмы и Явы.
Начинается расцвет китайского театра, продолжается развитие прозы, а также точных наук, в частности математики и астрономии. Однако период временного расцвета общества сменяется периодом денежной инфляции и мятежей.
В 1368 г. к власти приходит Чжу Юаньчжан, освободитель Китая от монголов и основатель новой династии, Мин (1368—1644). Правитель он был жестокий, но ему удалось вернуть страну к процветанию. Он содействовал новому росту национального самосознания. Китайское мореплавание времени Минской династии по своему размаху напоминает эпоху Васко да Гамы и Колумба в Европе — китайские корабли посещают Южные моря, Цейлон, быть может Индийский океан. Торговля с другими странами, открытость внешнему миру способствуют развитию промышленности; опять появляются мануфактуры. Главным образом вследствие энергичной деятельности иезуита Маттео Риччи (в Китае с 1583 г.) христианство начало в некоторой степени проникать к китайцам; оно составляло здесь как бы недоношенный зародыш альтернативной идеологии[143]. Европейские католические миссионеры в это время познакомили Китай с новыми сельскохозяйственными культурами американского происхождения — кукурузой, бататом, арахисом, табаком.
Еще при династии Сун китайцы умели смешивать селитру, серу и уголь для создания взрывчатой смеси, при династии Юань появились гранаты и были сделаны первые попытки создать огнестрельное оружие. В XV в. минские корабли были уже вооружены пушками, хотя армию еще не окончательно перевели на ружейно-артиллерийское вооружение.
В целом можно сказать, что при Сунской и особенно Минской династии Китай вышел на постсредневековый уровень технологии и культуры. Однако, чтобы постсредневековье развивалось, необходимы были перемены в социальной психологии и идеологии, а также образование независимого класса буржуазии. В Китае не сложились условия для создания идеологии, альтернативной этике неоконфуцианства (хотя параллельно конфуцианским верованиям существовали буддизм и даоизм и даже христианство). Но главной в средневековой китайской идеологии традиционно была этика, а она и в постсредневековой фазе оставалась конфуцианской. Это содействовало подавляющему господству неоконфуцианской государственно-бюрократической системы, которая давала Китаю значительное число людей грамотных, но не самостоятельно мыслящих.
Все внешние достижения династии Мин нейтрализовались тем, что положение основной массы населения — крестьян не только не улучшалось, но и ухудшалось. Усилилась практика сгона крестьян с земли для введения новых культур или других выгод землевладельцев. Крестьяне ответили в XVII в. мощным восстанием, которое возглавил Ли Цзы-чэн. Повстанцам, поддержанным горожанами, удалось захватить Пекин. Последний минский император покончил с собой. В этих условиях китайские знатные землевладельцы призвали на помощь маньчжур.
Любой бунт имеет тенденцию приводить к власти не самые просвещенные силы.
Маньчжурское завоевание (1644—1674) явилось несомненным фактором задержки развития в Китае. Предки маньчжуров, чжурчжэни, долго находились на уровне первобытных охотников; к середине II тысячелетия н. э. они, видимо, в своей глубинной массе не ушли далее образования чифдомов. Они даже сохраняли шаманистские экстатические обряды, столь далекие от необходимой этому времени альтернативной идеологии. В любом случае по экономическому развитию они стояли намного ниже китайцев.
Второй император маньчжурской династии Цин — Канси (1661—1722) сравнивался с наиболее выдающимися государями фазы постсредневекового абсолютизма — Акбаром в Могольской Индии, Петром I в России и Людовиком XIV во Франции. Но бросаются в глаза и различия. Прежде всего, в отличие от монгольской династии Юань маньчжуры не сливались с китайцами, но всячески унижали их и подчеркивали их подчиненное положение: в знак этого всем китайцам приказано было выбривать часть головы и носить косу. Кроме того, играя на старой идее исключительности Китая, по отношению к которому все остальные государства — лишь его данники, маньчжуры герметически закрыли страну: не разрешались ни заморские плавания, ни приезд иностранцев (исключение делалось для иезуитской миссии; не случайно именно иезуиты очень содействовали идеализации «китай-щины» — chinoiserie — в Европе).
Но не одно лишь маньчжурское завоевание привело к торможению развития Китая и к задержке его в шестой фазе. Причины застоя коренились в особенностях уже минского общества и даже в ходе исторического процесса в Китае вообще. Если в Западной Европе оказавшаяся в шестой фазе интеллигенция смыкалась с буржуазными предпринимателями и результаты ее мыслительной деятельности шли на пользу капиталистическому производству, то в Китае интеллигенция проявляла себя в области подготовки к прохождению государственных экзаменов и затем вливалась в состав бюрок