кто привык не бояться и никогда не колеблется. Вот передо мной маленькая льдинка. Я могу на одно мгновение коснуться ее, и она мне дает верную точку опоры. Но стоит замешкаться на минуту, и мы непременно потонем.
Мы долго бродили по расплывшимся льдинам, по колено переходили глубокие лужи. На корабле нас поджидали кинооператоры, давно прицелившиеся к съемке. Усталые, мокрые по сами уши, поднимались мы по трапу. После хорошей прогулки особенно вкусными показались обед и чай. Через час, сидя в теплой каюте, переодевшись в сухое, уже с удовольствием вспоминали мы подробности опасного хождения по льду.
Возвращение
Должно быть, и в самом деле есть на свете необъяснимые вещи: стоило нам повернуть на юг и отказаться от предполагавшегося похода в ширь ледового океана, как беды и несчастья, заставлявшие ледокол стоять по суткам неподвижно, сняло как рукой, и «Малыгин» побежал, как застоявшаяся, заскучавшая по домашнему стойлу лошадь. Капитан выходил к обеду веселый. Чтобы не обижать его, понимающие люди намекали издалека:
— Бежит ваша кобылка, Дмитрий Тимофеич?
— Что же, — отшучивался капитан, — пора и к дому бежать. Овес приелся, вот и спешит…
Дальнейший путь был закрыт сплошными льдами, и «Малыгин» окончательно повернул на юг, с целью пройти к восточным островам архипелага, посещение которых было намечено в основном плане похода. Чтобы использовать плавание для обследования берегов и путей, решено было идти одним из проливов, пунктиром помеченным на карте. Пролив этот, находящийся в северной части архипелага, еще не посещавшийся кораблями, был покрыт молодым, тонким льдом. «Малыгин» шел, легко разламывая этот лед, оставляя за собой пробитую дорогу, на которой кружились и кипели мелкие разрушенные льдинки. Казалось, корабль идет по сухому, а за ним, отмечая каждую ошибку рулевого, длинная вьется дорога. На сером рыхлом льду виднелись черные точки тюленей, лежавших у своих лунок. В бинокль их можно было насчитать несколько десятков. Они лежали неподвижно и были похожи издали на черных улиток. Одинокий медведь бродил по ровной поверхности молодого льда, видимо с намерением поохотиться на дремавших тюленей. Я долго наблюдал за ним в большой сорокакратный бинокль, и было видно, как, неспешно шагая и покачивая вытянутой шеей, он точно ползает по серому ледяному пространству. Нам не удалось пройти каналом. В конце его виднелись на горизонте тяжелые льды и высоко вздымались покрытые снегом торосы. Стадо моржей — это было первое стадо, которое нам довелось увидеть, — темным пятном выделялось на сверкающей полосе отдаленных льдов.
Повернув обратно, «Малыгин» вышел на знакомую дорогу. Дальнейший путь лежал к пустынному острову, в прошлом году посещенному «Седовым».
Год назад «Седов» останавливался на якоре с другой стороны этого острова. «Малыгин» на сей раз остановился менее удачно. В тумане было трудно определиться, признать смутно видневшийся берег.
Я съехал с матросами на берег, чтобы немного промяться. В серые береговые камни с пеной бился прибой. Я ступил на берег и, увязая почти по колено в мягкой трясине, направился в гору, над которой, задевая за каменные уступы, низко бежали дождевые растрепанные облака. Мелкий дождь сеял на камни и мочил плечи. Я остановился и огляделся. Невеселое зрелище представляет собой Земля Франца-Иосифа в ненастные дни! Куда девалось яркое полуночное солнце, обильно ласкавшее нас в прошлом году на «Седове»?
Остров Альджер был последним местом на Земле Франца-Иосифа, которое посетил «Малыгин». Вернувшиеся с берега спутники наши промокли до нитки. Под дождем и ветром им пришлось пройти десятка два километров. Путешественникам удалось обнаружить домик, построенный из консервных ящиков, до сих пор никому не известный. При домике мы обнаружили небольшой склад продовольствия, а взятая на ледокол жестяная банка оказалась наполненной хорошо сохранившейся ветчиной, которую мы с удовольствием уничтожили за ужином.
Снявшись с якоря, в последний раз полюбовались мы на прикрытые сеткой дождя берега Земли Франца-Иосифа. Берега эти медленно отходили. Впереди опять появились льды. Полученное радио сообщило, что маленький «Ломоносов», одновременно с нами вышедший из Архангельска, благополучно выполнил свою задачу и вышел в бухту Тихая, где ему предстояло произвести смену зимовщиков. Мне ясно представилась работа, кипевшая в бухте Тихой. Другое полученное в тот день радио коротко сообщало, что промышлявшее у берегов Земли Франца-Иосифа судно «Моржовец» установило еще небывалый рекорд, в один день взяв тридцать медведей.
В Карском море
Одной из ближайших и насущнейших задач советских исследователей является изучение ледовых пространств, находящихся на восток от берегов Земли Франца-Иосифа и на северо-восток от островов Новой Земли. Пространства эти громадны. В недавние времена ни одно судно не решалось проникнуть в северную часть Карского моря, бывшего как бы за непроходимой чертой, дальше которой никто не решался безнаказанно ступить. В силу климатических, гидрологических и географических условий большая часть этого сурового моря покрыта льдами, которые остаются нерушимыми в течение круглого года. Еще несколько десятков лет назад никто не подозревал о существовании в восточной части Карского моря пространного архипелага, наименованного теперь Северной Землей и изученного советскими полярниками.
Сугубая осторожность капитана, неподготовленность «Малыгина» для продолжительного плавания и, главное, перерасход угля, вызванный длительными остановками в тумане, заставили нас остановиться — быть может, всего в нескольких десятках миль от неизвестной земли. Окруженный льдами, слабо покачивавшимися на идущей из открытого моря тяжелой зыби, «Малыгин» опять стоял неподвижно. Нам еще не доводилось видеть, как «дышит» лед. Это было замечательное зрелище, на которое стоило полюбоваться. Мы стояли на палубе, мокрой от тумана и дождя, и, спрятав в воротники забрызганные холодным дождем лица, смотрели, как вся ледяная поверхность, далеко уходившая в дождливую хлябь, как бы волнуется и живет. (Совершенно так зыблется, дышит покрытое ковром сплетшихся растений большое болото, по которому идет осторожный охотник). Свистевший в вантах северный холодный ветер и глубокая, идущая подо льдом зыбь показывали, что в открытом море гуляет крепкий шторм, и некоторые из путешественников, прислушиваясь к свисту ветра, поеживаясь, говорили:
— Ух, должно быть, качнет!
— Да, уж качнет, — успокаивали другие. Тут ходит, а что-то в открытом море — брр! — делается.
— Берегись, Чумак, — говорили одному из храбрившихся страдальцев, особенно подверженному морской болезни, — скоро тебе крышка, капут!..
Бухта Андромеды
Отстоявшись во льдах от шторма, яростно бушевавшего в открытом море, «Малыгин» направился к берегам Новой Земли, где в бухте Андромеды предполагалось высадиться на берег.
Северный остров Новой Земли (Новую Землю разделяет на два отдельных острова узкий пролив, носящий название Маточкин Шар, данное первыми русскими мореплавателями-поморами, хаживавшие еще в древние времена к берегам Новой Земли), территория которого равна примерно территории всей Швеции, еще до сего времени мало изучен. Громадные его размеры, непроходимые ледники и высокие горы, холодные потоки, срывающиеся с гор и ледников, представляют почти неодолимые препятствия для исследования. Большинство гор и горных хребтов, занимающих срединную часть острова, еще не имеют названий и не посещались человеком. Западный берег его, примыкающий к Баренцеву морю, более доступному для плавающих кораблей, исследован значительно лучше. На восточном берегу, омываемом неприветливым Карским морем, до сего времени человек — редкий гость.
На каменистой, засыпанной щебнем и острыми осколками плитняка, обдутой злыми ветрами, покрытой снегом и льдом почве Новой Земли растительная и животная жизнь скудна. Однако на берегах Новой Земли до сего времени обитают дикие олени и в большом количестве водится песец, присутствие которого зависит от обилия живущей в камнях полярной мыши-пеструшки, которой кормится хищник, столь похожий на нашу лису.
Когда-то — еще и в не так отдаленные времена — на Новой Земле повсеместно водились большие стада оленей (по-видимому, в зимние месяцы олень перекочевывал по льду с материка), а в последнее время на западном берегу олени почти уничтожены. Теперь стада оленей остались преимущественно на восточной, карской, стороне, куда еще редко проникает промышляющий добычу человек.
Именно поэтому бухта Андромеды, находящаяся в северо-восточной части Новой Земли, была выбрана, чтобы испробовать охоту на диких оленей. Признаюсь, я мало верил в удачу, когда спускали шлюпку и в нее усаживались охотники. Однако охотникам неожиданно повезло, и первая шлюпка вернулась в точно назначенное время. Когда шлюпка приблизилась, мы увидели, что в ней лежит добыча. По словам промышленника Кузнецова, недалеко от берега охотники встретили пасшееся семейство оленей — корову и двух безрогих телят. Охота происходила в нескольких километрах от берега, и оленей пришлось тащить на руках. Трудная дорога, острые и неровные камни, мешавшие ступать, охладили пыл путешественников, и желающих тащить на себе тяжелую добычу оказалось немного.
Вторая охотничья группа, отправившаяся особняком в другую сторону, долго не возвращалась. Беспокоясь о судьбе этой группы, на «Малыгине» стали давть продолжительные гудки, чтобы помочь заблудившимся скорее найти верную дорогу.
Предположения о судьбе заблудившихся были тревожные. Не будучи знакомы с местностью и условиями ходьбы в горах и ледниках, охотники могли не только заблудиться, но хуже — провалиться в глубокую трещину и погибнуть. С каждым часом беспокойство об ушедших товарищах возрастало.
Только на вторые сутки, когда уже было решено послать на берег поисковые спасательные партии, вахтенный штурман увидел наконец сквозь серую сетку дождя медленно подвигавшихся на берегу людей. Люди подвигались так тихо, что уже с борта можно было судить об их тяжелом состоянии.