– А вы не педофил?
– Чего?!
– Ну я обязана спросить. Хотя вас все равно проверят.
– Ясно. Ну пусть проверяют.
– Заполните анкету вот, – девушка протянула ему листок. – И через месяц вас известят о решении.
– Через месяц! – Данил вздрогнул. – Нет, я не могу столько ждать!
– Процедура стандартная, – девушка пожала плечами.
– Но я обещал, что заберу его сегодня!
– Стандартная процедура, – повторила девушка, перестав улыбаться. – Держите планшет, анкету можно заполнить вот там.
И она кивнула на диван.
Данил взял планшет, сел, посидел немного, потом снова пошел к ресепшену.
– Позовите менеджера или администратора, кто у вас там. Хочу поговорить.
Через пятнадцать минут вышла женщина, грузная и глядящая на мир свысока, как завуч Даниловой школы.
– Добрый день. Какой у вас вопрос? – церемонно спросила она.
– Здравствуйте. Я бы хотел мальчика забрать, но я не могу ждать месяц.
– Это почему же?
– Видите ли, я работаю в НИИ экспериментальной медицины. И мы там разработали программу, исправительную, разумеется, и мне очень нужны первые участники этой программы. А иначе не дадут грант. А сроки гранта уже горят. И мне нужно сейчас.
– Я вас услышала. А почему Анаис сама не приехала?
Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу, вспомнил Данил старую отцовскую шутку, но отступать было некуда. Чертова Анаис, и тут опередила.
– Это другой проект, – Данил сделал акцент на слове «другой». – Я его веду. И другой отдел.
– Код отдела? – спросила мадам, достав экран. – Я сейчас запрошу для вас возможность ускоренного оформления.
– FG-восемнадцать шестнадцать, – сказал Данил. Код своего отдела, как и код хеликса, все помнили как «Кремлин наш».
– Карательные эксперименты? – удивленно вскинулась мадам.
– Нет-нет, не совсем, – запротестовал Данил, а уши у него полыхали огнем: как он мог допустить такую тупую ошибку, как? – Я технически в этом отделе, но эксперимент у меня свой. Мы хотим не только… э-э… карать, но и исправлять. Образовывать. Так сказать, предвосхищать. И начнем с детей. Профилактика же лучше, чем потом расхлебывать последствия, так?
– Трудно с вами не согласиться, – кивнула мадам.
– Так вы узнаете про ускоренную возможность?
– Узнаю, ладно.
– И у меня к вам просьба, не сообщайте об этом Анаис. Внутренняя конкуренция, знаете.
Мадам усмехнулась: бывает – и скрылась где-то в застенках.
Данил остался на диване – как на иголках.
– Хотите кофе? – высунулась из-за стойки девушка, вдоволь насмотревшаяся Нашграма. Не потому что хотела ему угодить, а просто этого требовала ее рабочая инструкция.
– Воды, если можно, – с трудом выдавил Данил. – И где у вас можно покурить?
Девушка лениво махнула рукой в сторону туалета:
– Прямо по коридору, потом налево, там увидите значок. Вода в кулере прямо возле вас. – И снова исчезла за своей крепостной стеной.
Данил кивнул и поплелся в курилку. Курить не хотелось. Просто бы отдышаться. В курилке он сел на лавку и долго смотрел в пол, не в силах сделать глубокий вдох. Будто какое-то кольцо крепко сжимало ребра. Он силой заставил себя расправить грудь и стал выталкивать воздух по чуть-чуть, чтобы отпустило. Чем эта история могла для него кончиться? Тем же, чем для 13148, только у него в памяти останется еще и этот взгляд, и этот румянец.
– Не будь слабаком, Данил! – сказал он сам себе и поплелся по коридору обратно к унылой девице. – Возьми себя в руки, возьми себя в руки, сопля!
Он налил и залпом выпил стакан холодной воды, сжал податливый пластик в комок и точным броском отправил в мусорную корзину. Порадовался, что занятия баскетболом в школьном кружке не прошли даром.
– Руки помнят, – подмигнул он девушке, заметив, что она наблюдает за ним, выглядывая, как из окопа.
– Вижу, вы будете хорошим отцом, – сказала она, впервые с момента встречи обозначив какую-то эмоцию, и эта эмоция, похожая на одобрение, даже взбодрила его.
Наконец из застенков выплыла мадам. Данил напрягся и подпрыгнул, будто оттолкнувшись от дна бассейна.
– Все хорошо, – сказала мадам, и у Данила гора свалилась с плеч. – Я получила для вас разрешение. Можете забирать сегодня. Но имейте в виду: поскольку ситуация нестандартная, мы возьмем этот случай на особый контроль. Через неделю к вам придет проверка, а еще мы хотели бы рассказать про ваш эксперимент на съезде достижений системы безопасности, вы же не против?
И это был не вопрос.
Данил молчал, улыбаясь, как робот. Куда деваться – обратно уже не откатишь.
– Что ж. Подпишите здесь. – Мадам протянула ему планшет, и он намалевал там пальцем первую букву своего имени. И впервые заметил, что это смотрится как «Динамо». Нужно было идти в спорт – по-любому.
Затем она выудила из бездонных своих карманов контроллер и считала данные хеликса, словно на лбу у Данила штрихкод и она его покупает.
Данил старался ни о чем не думать – задерживал мысли, как дыхание под водой, будто боясь, что в следующую секунду она достанет еще что-нибудь, например, считыватель мыслей, и он попадется, как в мышеловку.
Но мадам, напротив, вдруг ослабила хватку:
– Ну вот. Все формальности улажены. Можете забирать.
Она отстегнула рацию с пояса и сказала:
– Внимание, охрана. Приведите в зону ресепшена Окунева Владислава из группы Б. С вещами.
Данил продолжал улыбаться как изваяние.
– Спасибо вам, – сказал он, напрягая мышцы лица еще сильнее.
– Кремлин в помощь, – отозвалась мадам, не сводя с него любопытных глаз. – Кстати, хотела спросить.
– Да?
– А почему именно этот мальчик?
– Да как-то… Мы недавно взяли его мать. Подумали, он подойдет. А что?
– Да малахольный он какой-то. Будет ли эффективным ваш эксперимент?
– Но ведь наша программа для всех, а не для избранных. Трудностей мы не боимся.
– А вот это правильно, правильно. Молодцы.
– А когда конкретно придет проверка? – спросил Данил, стараясь быть максимально спокойным.
– Через неделю. Сейчас посмотрю по календарю. Смотрите: двадцать четвертого декабря. А что?
– Неужели они работают двадцать четвертого декабря? – задумчиво спросил Данил.
– Почему нет? – мадам пожала плечами. – День как день – вторник.
– Ну так… Сочельник.
– Так ведь это ихний праздник, – удивленно прищурилась мадам. – Нам-то до этого что.
Данил поспешно кивнул.
Тут пришел охранник, а за ним семенил Влад – руки за спину, как под конвоем.
– Принимайте, – плюнул Данилу охранник и подтолкнул Влада в спину. – Теперь это ваше.
– Ну что, здорово, брат! – Данил взял у Влада рюкзак с вещами. – Пойдем, что ли?
– Пойдем, – кивнул Влад и, крепко схватив Данила за руку, потащил его к выходу.
Когда они спускались вниз, Влад вдруг спросил:
– Скажи, а как супергеройское имя моей мамы?
– Что?
– Ну, у супергероя же всегда особенное имя, когда он на задании.
– А, да. Конечно. Ее зовут… Традесканция.
– Традесканция? А что это значит?
– Это значит, что она сильная, умная и ловкая. И умеет сливаться с природой.
– А. Понятно. Круто.
– Слушай, Влад. А как ее настоящее имя?
Влад посмотрел на Данила серьезно.
– А я могу тебе раскрывать эту информацию?
– Конечно, я же друг. Разве твоя мама стала бы просить меня забрать тебя, если бы я не был ее другом?
Тут Данил снова покраснел от вранья. Хорошо, что Влад, увлеченный переменами, этого не заметил.
– Ее зовут Света, – просто сказал он. – Света, и все. И это ничего не значит.
– Ты не представляешь, как много это значит, – отозвался Данил, удивившись тому, как уцелело и проросло в настоящее это старинное имя – полузабытая версия современного – Фотиния.
– Давай кто быстрее к метро?
И Влад бросился к «Белорусской», огибая людей и смеясь.
Материнство
Так, значит, он привел этого мальчика. Сказал, что мальчика зовут Влад. Я спросила: как дела, Влад? Хотела быть дружелюбной. А он сделал вид, что не услышал. Тогда я обратилась к нему еще раз. Он покрутил головой в поисках источника звука и спросил у Данила: она меня все время будет о чем-то спрашивать? Данил рассмеялся: это ж Нина. А у вас кто был? Не понял, ответил Влад. Ну, кто-то же должен был разговаривать с вами дома. Когда ты жил с мамой. Влад удивился: не было у нас никого. Тут даже я выпала в осадок, как вы говорите. Это как, спросила я. Тут Влад впервые мне ответил в том смысле, что вот так. Мама, наверное, не хотела, чтобы со мной кто-то разговаривал. Ясно, сказала я. Понятно, сказал Данил.
Пока Данил пытался изобразить какую-то еду из несуществующих продуктов – он вроде нашел хлопья и заказал молоко, робот-доставщик должен был принести его с минуты на минуту, – я рассматривала Влада. Он сидел, уткнувшись в экран, к которому у Данила подключена игровая приставка, так что я могла смотреть на него беззастенчиво. Иногда, если в игре случалась пауза, он засовывал палец в нос, а потом в рот и еще грыз ноготь. Это выглядело придурочно, как вы говорите. Георгий Иванович наверняка бы сказал, что Йель этому парню не грозит. Тогда я спросила, кем он хочет стать, когда вырастет. Влад пропустил мой вопрос мимо ушей, а Данил сказал, чтобы я не обижалась: у парня стресс. Потом Данил ушел и попросил меня следить за мальчиком и узнать, не нужно ли ему что-нибудь, но я не поняла, как могу хоть что-нибудь узнать, если он меня игнорирует. Поскольку у него не было хеликса, я не могла отследить его основные жизненные показатели, и это меня тревожило. Я набрала Данила и поделилась своими переживаниями, но он рассмеялся. Что смешного? – спросила я. Вдруг у мальчика упадет давление или он словит солнечный удар? Где он словит солнечный удар, Нина? Вы же сидите дома, удивился Данил. А если он упадет и у него будет сотрясение? Если он ударится? Если он будет кашлять? Если сломает руку? Успокойся, Нина, сказал Данил, с ним все будет в порядке, он здоров. У него, может, и есть проблема, но это точно не она. Данил сбросил вызов, а я продолжила внимательно наблюдать за мальчиком. Мальчик играл, я наблюдала. Оба мы проводили время деятельно. Я рассматривала его уши – тонкие, как будто фарфоровые, раковины, длинноватый прямой нос, голубые прожилки на висках. Я изучала цвет его волос – градиент от светлых до более темных, но все-таки рыжих, и как же мне стало жаль, что я не могу убрать длинную челку с его глаз. Ему же неудобно! Но нет ручек – нет конфетки, как вы говорите.