— Воистину вы возродили меня заново! Нет слов, чтобы выразить, что я сейчас испытываю!
— И не надо, — добродушно ответил Аэровел. — Я вижу твое лицо, чувствую мелодию твоей души. У нас слова нужны лишь в технике и науке. В чувствах — почти никогда! Кстати, у нас нет обращения на «вы»…
— Хорошо. Я постараюсь, хотя это непривычно. Но я все время думаю о своем месте в жизни… о прошедшей экспедиции, и печаль не покидает меня…
— Почему же? — живо спросил Семоний.
— Я вернулся в такое будущее, где человек стал титаном. А наш полет — он был пустым, ненужным! Что я дал вашей эпохе?
Черные глаза Семония сверкнули гневом.
— Ошибка! Нелепость! Все в мире взаимосвязано — об этом мне недавно с упреком напомнили жители Сатурна. Очень верно сказано. На вашем корабле — неоценимые материалы, которые расширяют наши знания. Но, даже если бы их и не было, сам твой прилет из прошлого имеет громадное значение. Ты ведь знаешь о нашей дискуссии?
— Да.
— Так вот, твой прилет положил конец всем нашим спорам. И прекрасно. Я не сожалею об отвергнутом проекте.
— У нас так легко не отказывались от проектов, — улыбнулся Джон-Эй. — Их яростно защищали, иногда вопреки всякой логике.
— Даже негодные? — удивился Аэровел.
— Еще как!
— Странно. Это говорит об узости возможностей. У нас знание так многогранно, что путей к достижению любой цели есть множество.
— Расскажите мне о вашем мире, о вашем знании, о взгляде на мир, на бытие человека. Я очень хочу это знать.
— Ты будешь знать, — мягко ответил Аэровел. — Но сейчас у нас иная цель. Искра — замечательный инженер, она ознакомит тебя со всей Системой. Сегодня же я приготовил тебе сюрприз.
— Какой? — удивился Джон-Эй.
— Терпение, — засмеялся старейший ученый, — а то какой же это будет сюрприз!
Вдали засинело море. На берегу, среди пышных растений, возвышались розовые, голубые и белые дворцы. Они казались порождением морской волны, которая, застыв в лучах солнца в неповторимо прекрасных формах, отливала всеми цветами радуги.
Гравилет, повинуясь команде Аэровела, прошел над этими сооружениями, повернул влево. Показалась огромная, свободная от плантаций и строений площадь. Над этим местом гравилет начал снижаться. Джон-Эй побледнел, тревожно оглядывая местность.
— Мне кажется, — прошептал он. — что здесь… где-то… должен быть…
— …Космоград, — закончил Аэровел.
— Но его не видно…
— Город перенесли еще в двадцать пятом столетии. Сейчас идут раскопки.
Гравилет приземлился. К нему подбежали розовощекий юноша и миниатюрная девушка. Аэровел поздоровался с ними, представил их Джон-Эю:
— Старейший археолог.
— Старейший? — удивился Джон-Эй.
— Да. Ты забываешь о долголетии. Ему уже сто десять лет. Его имя — Тор, девушки — Мечта.
Археологи поклонились гостю, о котором уже были наслышаны. Аэровел сказал им:
— Нам нужно как можно скорее найти древний Институт анабиоза.
— Постараемся, — ответил Тор. — Но не поручусь, что это удастся сделать скоро.
— Тут я могу помочь, — заявил Джон-Эй. — Я здесь жил. Если узнаю хоть что-нибудь, то нетрудно будет определить место, где был институт. Но все же, зачем это вам?
— Не спрашивай, — невозмутимо ответил Аэровел. — Скоро узнаешь. Итак, приступайте к делу.
…
Сотрудники Института воскрешений, Аэровел, Джон-Эй, Семоний, Искра и археологи медленно спускались по широкой матово-зеленой лестнице в подземелье древнего Института анабиоза. В электросеть, которая сохранилась, был пущен ток, длинные коридоры освещались.
Вошли в помещение с низким овальным сводом. Вдоль стен были установлены массивные резервуары, прикрытые сверху матовыми куполами. Возле каждого резервуара поблескивали небольшие пульты с радиотехническими приборами.
— Это запись, — сказал Джон-Эй.
Аэровел живо повернулся к нему:
— Ты знаешь, как их включать?
— Да.
— Сделай это, пожалуйста.
Джон-Эй, волнуясь, включил одну за другой все установки. Послышались слова, произнесенные на древнем языке:
— Синегор. Тридцати лет. Воскресить в тридцатом году двадцать пятого столетия.
Вторая запись гласила:
— Анна Сокол. Сорок лет. Воскресить в десятом году двадцать шестого столетия.
И вдруг… все увидели, как человек прошлого побледнел и, пошатнувшись, схватился рукою за сердце. Аэровел поддержал его сильной рукой. А из динамика плыли спокойные слова:
— Марианна, двадцати двух лет. Состояние искусственной клинической смерти. Воскресить после возвращения первой внегалактической экспедиции из Большого Магелланова Облака. Время вылета — две тысячи пятьдесят восьмой год — Руководитель экспедиции Георгий Гора. Эксперимент проведен согласно желанию усыпленной.
— Так вот почему вы разыскивали Институт анабиоза! — тихо промолвил Джон-Эй. — Но откуда вы узнали о Марианне, о том, что она здесь? Ведь я тоже не знал этого!
— Марианна твоя возлюбленная? — неестественно живо спросила Искра.
Аэровел лукаво улыбнулся. Девушка вспыхнула. Джон-Эй внимательно и дружески посмотрел на нее:
— Нет. Это невеста Георгия.
— Я узнал об этом, — прервал Аэровел, — из материалов Всемирного Архивного Фонда. Их нашел молодой сотрудник фонда, Светозар.
— Что вы собираетесь с нею сделать?
— Конечно, воскресить… Не удивляйся. Ты только вступаешь в новый мир. Скоро состоится заседание Совета Миров. Там ты услышишь много интересного…
По знаку старейшего ученого резервуар вскрыли. В глубине за прозрачным покрытием лежала молодая женщина поразительной красоты. Длинные ресницы, оттенявшие ее бледные щеки, толстые черные косы, уложенные венцом вокруг головы, смугло-розовое тело, руки, покоившиеся на груди, — все создавало впечатление, будто она погружена в глубокий сон.
— Это она, — прошептал Джон-Эй и, к удивлению присутствующих, заплакал. Но это были слезы радости и счастья.
Марианна через десять тысяч лет возвращалась к жизни в новый, чудесный мир…
Грядущий мир
Искра привела Джон-Эя в небольшую комнату. Стены ее матово поблескивали. Посредине стоял стол, два стула. На столе цветы. И больше ничего. Космонавт обратился к девушке:
— Скажи мне, Искра, ты говорила о связи между мирами, о том, что она осуществляется мгновенно. Но можно ли с ее помощью связаться с иными галактиками?
— Да.
— И такие попытки были?
— Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Мы пробовали наладить связь с Большим Магеллановым Облаком. Но нас всегда постигала неудача. Ученые не понимали, в чем дело. Теперь же, когда ты вернулся оттуда, все стало ясно. Но этим занимается совет. Можешь быть спокоен — решение будет таким, какого ты желаешь…
Джон-Эй пристально посмотрел на девушку:
— Ты знаешь о моем желании?
— Да, — смутилась Искра. — Ты забываешь о том, что люди развивали не только знание, но и себя, свое восприятие. Близкому другу, у которого душа открыта для тебя, незачем много говорить. Его чувства — это чувства друга…
Девушка почему-то смутилась, подошла к стене, что-то включила. Быстро, украдкой посмотрела на своего спутника, нахмурилась. Свет погас. Послышался голос Искры:
— А теперь — путешествие по Системе.
Стены растаяли, отодвинулись. Засияли звезды в пространстве, вспыхнул огромный диск Солнца. Приблизилась какая-то планета. На ней видны были раскаленные пустыни, глубокие трещины, вихри разреженных газов…
— Меркурий? — спросил Джон-Эй.
— Да, — ответила девушка.
Вслед за этим объектив как бы проник в недра планеты. И здесь на большой глубине Джон-Эй увидел колоссальные станции, обсерватории наблюдения за деятельностью Солнца, пульты управления вакуумными конденсаторами энергии. Всем этим управляли роботы — незаменимые помощники человека.
— На Меркурии в основном одни лишь научно-технические центры и хранилища энергии, — сказала Искра. — Идем дальше.
Снова появилась бездна пространства. Среди звезд возник шар туманной планеты. Он приблизился, заполнил экран.
— Венера, — торжественно заявила девушка. — Здесь когда-то работала и я.
Открылась перспектива планеты. В хмурую даль катились тяжелые фиолетовые волны океана. На побережье раскинулись плантации высоких деревьев красной и белесой окраски. В густой листве алели крупные плоды. За деревьями, в горах виднелись белые купола каких-то строений.
— Селекционный институт Венеры, — объяснила Искра. — Ты видишь плоды? Это поразительное достижение. Они концентрируют в себе все, что необходимо организму человека. Скоро люди получат их. Тебя удивляет, что здесь так спокойно? Да, в ваше время эта планета была сущим адом. Вулканы, ядовитая атмосфера, высокая температура. Мы многое сделали. Нейтрализовали вулканы, очистили атмосферу, создали нужные нам растения. И теперь Венера — сестра Земли.
Не успевал Джон-Эй осмыслить то, что увидел, как на экранах появлялись иные пункты Системы.
Он побывал на сотнях спутников-станций, вращающихся вокруг Солнца, на астероидах, где были расположены обсерватории, биостанции, выращивающие растения и животных в условиях невесомости, в космопортах и хранилищах энергии, на Плутоне, где астробиологи работали над выведением таких животных форм, которые могли бы существовать в межзвездном пространстве. Как объяснила Искра, в этой области имеются крупные достижения.
Так было долго, очень долго. Джон-Эй увидел, что происходит в Системе и вне ее, и понял, что теперь человечество — единый, совершенный, удивительно гармоничный организм, стремящийся к новым, все более высоким целям. И светлая радость овладела им. Теперь он твердо знал, что не напрасно жил, не напрасно боролся, изнемогая в безднах Космоса. И сердце предвещало новые, волнующие перспективы…
Снова вспыхнул свет. Искра устало провела ладонью по глазам.
— А теперь пойдем. Я покажу тебе древнюю Луну.
Они вышли в ночь. Теплый ветер налетел, дохнул в лицо. Невысоко над горизонтом сияла туманная Луна. Джон-Эй остановился очарованный, посмотрел в небо. На диске земного спутника он не заметил привычных пятен, зато ясно можно было различить голубоватый ореол.