Слепые
Они идут, постукивая выдвинутой вперед палочкой, узнавая по каким-то им одним известным приметам перекрестки, обходя углы зданий, уличные урны, не сталкиваясь со встречными… Головы они держат прямо и настороженно, как будто их незрячие глаза участвуют в выполнении этой трудной задачи: пройти по оживленному тротуару, перейти улицу, найти нужный дом, зайти в него… Мы смотрим на них немного отчужденно, иногда удивленно, иногда сочувствуя, но почти всегда сразу же выбрасывая из памяти. Мы привыкли видеть калек, а слепые всегда относились к этой грустной категории. И о слепоте люди думают редко, реже, чем о смерти. Потому что смерть лежит в конце жизни каждого человека, а слепота — участь немногих.
Но немногих ли? Есть категория слепорожденных, и мы им привычно сочувствуем, как сочувствуем всякому неполноценно рожденному, у которого судьба отняла что-то необходимое для настоящей и полнокровной жизни. Но таких не так уже и мало. Достаточно заглянуть в медицинскую энциклопедию.
Ну, а не слепорожденные? Те, кто потеряли зрение в результате несчастного случая… И те, кто вдруг почувствовал, как серая сетка начинает покрывать прежде яркие краски пейзажа, как начинают сливаться или же раздваиваться строчки в книге?.. Кто теряет зрение не вдруг в результате катастрофы, а постепенно, с отчаянием чувствуя, как меркнет свет, как утрачивается самая главная возможность получения информации… Конечно, остаются другие чувства, остается слух. Но ведь недаром говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Утрата зрения воспринимается как трагедия, как крушение жизни. Конечно — трагедия. Но — полное ли крушение?
Увы — люди стали видеть хуже. Герои Фенимора Купера и других любимых книг нашего детства не носили очков. Мы и сейчас с восхищением, а часто и с завистью следим по телевизору, как сильные молодые люди натягивают тетиву спортивного лука и попадают в десятку мишени; как точно попадают в цель биатлонисты, спортивные стрелки… И все они — без очков. А на неспортивных телевизионных репортажах чуть ли не половина людей — в очках. Их становится все больше и больше, и мы уже перестали ужасаться, видя в очках совсем маленьких детей. Очки — одно из благодетельнейших изобретений человека. И у нас очки больше не ассоциируются со старостью. Для нас привычно видеть еще совсем нестарого человека, который носит с собой целый комплект очков: для улицы, для чтения, для кинотеатра и телевизора. Очки бифокальные, цилиндрические, очки столь сложные, что требуется много времени для их изготовления. Медицинская оптика прогрессирует, она может помочь в случаях, которые в прошлом столетии считались наступлением почти полной слепоты. Но и здесь есть граница.
И наступает — иногда трагически рано, иногда позже, когда врачи становятся бессильны… И человек получает не рецепт на очки, не направление в очередной лечебный кабинет, а направление в совсем не лечебное учреждение — в ВОС. Всероссийское общество слепых.
Человек — слеп. Как он будет жить дальше? Каким он станет через годы, через десятилетия слепоты? Все мы читали «Слепого музыканта» Короленко и с душевной болью, сочувствием, надеждой и радостью воспринимали переживания молодого слепорожденного человека. Но герой повести Короленко с детства и на всю дальнейшую жизнь был окружен любовью и вниманием близких; он не нуждался в куске хлеба, он смог реализовать свой музыкальный дар. Герой повести Короленко — исключение, случай редкий даже и для своего времени. Ну а как же живут, чувствуют те слепые люди, количество которых исчисляется великими цифрами?
Всесоюзное общество слепых. В самом этом названии есть что-то трагическое. У нас возникают воспоминания о когда-то прочитанных повествованиях, где рассказывалось о сообществах калек, людей, обделенных жизнью, озлобленных, сплотившихся, чтобы противостоять миру, часто им враждебному.
Ничего этого в ВОСе нет. Когда знакомишься с его деятельностью, то сразу же отпадает впечатление о том, что это общество ущербных неполноценных людей. И Алла Владимировна Топалова сразу же расшифровывает смысл моего неуклюжего вопроса:
— Да почему же вы все думаете, что незрячие себя чувствуют иначе, чем зрячие?! Это очень — к сожалению — распространенное мнение. Считают, что у слепых представление о внешнем мире однообразно, бедно, что слепота накладывает своеобразный и нивелирующий отпечаток на духовную жизнь человека. Конечно, своеобразный, но вовсе не нивелирующий, не однообразный. Отсутствие зрения развивает у них другие органы, дающие человеку информацию об окружающем мире. У них такие же органы обаняния, как и у всех. Но мы очень редко воспринимаем весь спектр запахов. А слепые четко отличают запах шерсти от запаха хлопка, различных сортов чая и кофе, разнообразнейших продуктов питания, красок здания, покрытия мостовой…
А еще сильнее у слепых развит слух. Он доставляет им такое количество информации, которое мы себе и не представляем. И не в обострении слуха дело. Хотя и это поражает — они точнее, чем зрячие, способны не только услышать голос или сигнал, но и могут определить, откуда и с какого расстояния раздается голос или звуковой сигнал. По голосу они способны получать такую информацию, о какой мы — зрячие — и не догадываемся. По голосу они узнают человека, с которым не разговаривали несколько лет; по голосу часто определяют возраст и рост собеседника. Больше того — даже общественное положение и характер… Голос человека, его тончайшие изменения во время разговора, вибрация, тембр, ударения говорят чуткому слуху, мгновенно срабатывающему мозгу о жестокости или озлоблении, о глупости или уме беседующего с ним человека. Не от внешности, не от выражения лица начинает незрячий чувствовать симпатию или антипатию.
Слух у слепых настолько развит, что они различают колебания воздуха в пустом или заполненном пространстве. Еще Дидро писал, что незрячий по движению воздуха чувствует приближение к стенке. Да, — продолжает Алла Владимировна, — мне приходилось слышать от незрячих людей, что как у себя дома, так и на улице — на ходу или останавливаясь перед каким-нибудь предметом — они могут себе представить, велик ли он или мал, узок или широк. Предметы как бы ощущаются кожей лица и это передается прямо в мозг. И чем суше воздух, тем точнее эти лицевые ощущения. Очень странно, что после выпавшего снега предметы ощущаются более отчетливо, хотя казалось бы, что снег должен приглушать шаги и всякие другие звуки.
Конечно, вы вправе возразить мне, что даже самые тонкие ощущения слепого человека, помогающие ему ориентироваться дома или на улице, не в состоянии обогатить его духовную жизнь, его интеллект. Но надо ли вам рассказывать, что сейчас слепые могут читать книги и ноты, что им практически доступна и классическая и современная литература. Давно разработанная азбука Брайля дает возможность незрячему человеку свободно читать. Эта азбука передает не только алфавит, но и цифры, знаки препинания, ноты, математические и химические формулы. Ну а о музыке — говорить не приходится, она звучит для незрячих сильнее, производит более эмоциональное впечатление, чем для нормального, зрячего слушателя. Это связано с тем, что слепота освобождает человека от избыточной, пестрой информации, дает возможность большего сосредоточения, более глубокой душевной жизни. И надо ли приводить примеры из истории литературы, вообще из истории, что слепота не помешала многим замечательным людям стать великими учеными, писателями, поэтами, политическими деятелями. Да вот — посмотрите справочник!
Да, есть такой справочник. Он знакомит с дореволюционными и современными писателями: поэтами, прозаиками, драматургами. Они совершенно разные по возрасту, национальности, жанрам. Но всех их объединяет одно: они слепые. Одни — слепые от рождения, другие — потерявшие зрение в результате ранения, несчастного случая или болезни.
И все же слепота — несчастье. Она не всегда одаряет человека литературными или музыкальными способностями, даром математика или историка. Она не исключает, но и не помогает получить высшее или специальное образование. И перед нами, размышляющими о слепоте, о слепых, всегда встает вопрос: а все же могут ли незрячие люди заработать себе на хлеб насущный? Себе и своей семье, ибо они — нормальные люди, стремящиеся иметь все человеческие радости, иметь семью.
Да, могут. Могут общаться, учиться, получить квалификацию, работать на сложных работах с самым современным оборудованием. Трудиться и не только обеспечивать себя и свою семью, но и облегчать жизнь себе подобным и тем людям, которым грозит слепота, но могущим еще рассчитывать на чудеса современной медицины. Вот всем этим и занимается ВОС — Всесоюзное общество слепых.
Что слепые в состоянии трудиться, известно давно. Работать дома или в маленьких мастерских, изготавливать мебельные гвоздики, плести авоськи и коврики, мастерить из дерева несложные предметы.
Но вот я получила возможность ознакомиться с одним совершенно современным предприятием, изготавливающим такие сложные изделия, как… телевизионные блоки.
Подмосковный старинный город Дмитров. Обычное большое современное заводское здание. Все как у всех: проходная, контора заводоуправления, заводские цеха. Входим в один из них.
Огромный зал. Сразу и не сообразишь, сколько в нем метров. Тысяча? Возможно, больше. Вдоль зала, почти до противоположной стены, где красуется фотопанорама города, длинные ряды столов. За каждым — рабочий в белом халате. Между рядами конвейер. Небольшой промежуток — и снова конвейер. Третий конвейер почти у самого окна. На каждом столе ящик — «касса». Он состоит из ячеек: резисторы, трансформаторы, сопротивления, конденсаторы.
Перед рабочим — основание блока с отверстиями. Это схема расположения радиоэлементов. Их примерно три сотни. Радиоэлементы, учитывая их размеры, разбиты на три группы: мелкие, средние и крупные. Чтобы слепой мог разобраться в отверстиях и правильно сориентироваться в деталях, разработаны специальные трафареты. Трафарет впоследствии надо уложить на основание блока и закрепить. Трафарет состоит из так называемых зон, каждая из которых включает различное количество элементов. Граница зоны обозначена рельефно. Первый рабочий начинает монтаж с мелких деталей. На ощупь он быстро вставляет в отверстие нужную деталь. Когда первая зона заполнена, основание блока укладывают на конвейер. Тот в свою очередь передает его рабочему, монтирующему вторую зону. Лента движется, и трафарет обрастает