Владимир Путин прилетел на авиасалон на самолете (конечно, на чем еще он мог прилететь на авиасалон). В ожидании его чиновники оживленно общались друг с другом. Некоторые, судя по всему, не видели друг друга давно. Так, и.о. губернатора Ярославской области Дмитрий Миронов и губернатор Тульской области Алексей Дюмин при встрече обнимались, как родные братья (по несчастью)…
Произнеся короткое вступительное слово, Владимир Путин поехал к нашему павильону.
Здесь президент расспросил пилотов МС-21, нравится ли им летать на нем и что они при этом чувствуют. И что они могли ответить: «Нравится, да!..» А дело в том, что этим людям просто вообще нравится летать.
Гораздо охотнее Олег Кононенко говорил Владимиру Путину о том, что очень хочется оставить МАКС в Жуковском, то есть там, где он сейчас.
Так стало понятно, что есть идеи перенести его в другое место.
— Злые языки, — подтвердил Олег Кононенко, — утверждают, что у нас последний МАКС в Жуковском. Написали письмо вам летным составом… Хотелось бы, чтобы вы посмотрели… Безопасность здесь хорошая, площадь хорошая… И старые машины отсюда не перевезти…
— Да? — удивился Владимир Путин. — Я не знал обо всем этом… — И он повернулся к вице-премьеру Дмитрию Рогозину: — Действительно есть такая идея?
Тот замялся, и стало понятно, что идея по крайней мере была. Но теперь, после того как летчик поделился с президентом своей болью, Дмитрий Рогозин и в самом деле ведь не знал, есть ли такая идея, — а была, ведь еще полминуты назад точно была.
И теперь это Владимир Путин должен был сказать Дмитрию Рогозину, есть ли такая идея.
По первым минутам экскурсии мне стало ясно, что Владимир Путин намерен в этот день быстро пройти свой путь. Он не задавал лишних вопросов, споро переходил от стенда к стенду и уже минуты через две осматривал внутреннее убранство салона, созданного компанией «Вемина».
— Это уже для МС-21 салон, — кивнул специальный представитель президента Российской Федерации по вопросам природоохранной деятельности, экологии и транспорта Сергей Иванов, который всегда долгожданный гость на МАКСе: он участвовал в сохранении и развитии салона в свое время.
— Разработчики, по-моему, не уверены в таком счастье… — на всякий случай добавил я. — Но мечтают…
— Решенный вопрос… — пожал плечами Сергей Иванов, который, по привычке, видимо, курирует вопросы не только сохранности группировки амурских леопардов, но и развития популяции МС-21.
В павильоне, где были выставлены образцы иностранной военной техники, в рассказах Владимиру Путину чаще всего слышалось «fifty-fifty…». То есть тут предпочитали все делать пополам с российскими фирмами, прежде всего из «Ростеха». И даже французы разговаривали с Владимиром Путиным на немецком. И вот этот акцент следовало признать неповторимым.
Я, конечно, предполагал, что в небольшом павильоне «Росвертола» может находиться его новый председатель совета директоров Анатолий Сердюков. Но не думал, что он и правда будет там находиться — и мирно беседовать с депутатом Госдумы Вячеславом Фетисовым, которого он знал, когда тот работал министром спорта, а этот — министром обороны.
Вот теперь около санитарного вертолета, который готовились показать Владимиру Путину, стоял бывший министр обороны и бывший подследственный Анатолий Сердюков, к которому, странное дело, не подпускали журналистов. Просто категорически останавливали на дальних подступах. Анатолий Сердюков был единственным таким человеком на всем этом авиасалоне. Даже про Владимира Путина нельзя было сказать такое.
Я все-таки подошел к нему и спросил, первый ли раз он так близко увидит Владимира Путина за последние годы.
Анатолий Сердюков долго молчал, потом вздохнул так тяжело, как только может вздохнуть человек, и произнес: «Потом, ладно?..»
Я видел, что он страдает. Молчать ему было так же трудно, как говорить. И поэтому про то, что он сейчас делал, можно было сказать: нет, ни того, ни другого. Он не молчал, нет. Но уж точно и не говорил.
А Вячеслав Фетисов рассказал мне, как оказался причастен к проблемам санитарной авиации. Два года назад ночью девушка и юноша на мотоцикле врезались в стоящую машину. Это было в Лыткарине, юноша умер сразу, а девушку отвезли в больницу в тяжелейшем состоянии.
— В какой-то момент маме показалось, что девочка может выжить, — рассказывал Вячеслав Фетисов. — Ее надо было эвакуировать в Москву, а вертолета не могли найти. Так вышло, что я оказался причастен к этой истории, удалось помочь… С тех пор участвую в этом…
Он показал на стенд, где светилась надпись: «Единая система национальной службы санитарной авиации».
— А девушка? — спросил я.
— Жива-здорова, — кивнул Вячеслав Фетисов. — А если бы не тот вертолет…
Тут в павильон вошел Владимир Путин.
— Я правильно стою? — вдруг прорвало Анатолия Сердюкова.
Ему кивнули, и все-таки он машинально сделал шаг назад. Потом подумал и сделал шаг вперед. То есть в результате он остался на том же самом месте.
Бывали ведь случаи, когда Владимир Путин разочаровывался в людях. Ну, например, с губернаторами. Допустим, доверяет он человеку очень. Ну, безгранично. И предлагает ему должность, допустим, губернатора. Тот даже уезжает работать губернатором, а потом, во-первых, сам понимает, что это не его дело, а во-вторых, по его работе, по краткосрочным даже результатам это понимает сам Путин. Да, это такое абсолютное разочарование, причем и с той, и с другой стороны. И тут довольно быстро ситуация разворачивается.
Отчасти в такой ситуации, я думаю, Путин и сам чувствует себя виноватым в том, что стал вообще предлагать человеку работу, которая на самом деле не для него. Переоценив вроде его возможности, а на самом деле не изучив их. И поэтому он такого человека не бросит, а предложит ему другую работу, которую посчитает равноценной, — или тот человек сам его о такой работе попросит. Или Путин попросит кого-то еще найти этому человеку работу, потому что это дело не одной секунды, так сказать. А дальше возможны любые варианты.
То есть я, например, сталкивался с тем, что люди, которые потеряли большую государственную должность и которым Путиным была обещана равноценная замена (а потеряли они ее иногда в результате каких-то своих ошибок, а иногда нет), эту замену было поручено подыскать каким-то доверенным лицам Владимира Владимировича. Но они не могли это сделать — и те люди совсем терялись из его вида. Не потому, что они никому не были нужны, чтобы их пристроить, а просто оказывалось, что нет, например, подходящей должности сейчас для такого человека, а потом и подзабыли.
Это, конечно, результат, с одной стороны, глубокого разочарования самого Владимира Владимировича Путина в уволенных людях, а с другой — того в том числе, что, может быть, люди, которым было поручено подыскать отставленному какую-то такую настоящую работу, посчитали, что жизнь продолжается, корабль плывет, а Владимир Путин, поручая им это, на самом деле имел в виду спустить всю ситуацию на тормозах, и, может быть, это именно то, что сейчас и надо сделать. А поскольку он не напоминает и более ясного поручения не дал, то и не надо усердствовать. Да, точно не надо усердствовать. Ну а с постоянным звонками этого отставленного мы как-нибудь справимся — до нас так просто и не доберешься. Да ни в жизнь.
А сам Владимир Путин, может быть, и действительно спустил все на тормозах, а если не так, то он, может, думает, что если человек не дает о себе знать, то и слава богу, может быть, для него, этого человека. Может, он уже и сам нашел для себя действительно любимое занятие на всю свою жизнь. Потому что уж как-нибудь дал бы о себе знать, если бы дело было не очень хорошо у него.
Владимиру Путину на носилках выкатили из вертолета макет человека в натуральную величину и продемонстрировали его. Потом вернули обратно в вертолет.
Таким образом, Владимир Путин даже с манекеном встретился глазами, а вот с Анатолием Сердюковым — нет.
Хотя, с другой стороны, зачем, если господин Сердюков и так при его молчаливом одобрении стремительно поднимается по служебной лестнице, если дела пойдут так же ходко, то скоро, пожалуй, и до министра обороны дорастет.
И я не удивился, что через минуту, когда Анатолий Сердюков вышел проводить кортеж Владимира Путина (а не его самого), на вопрос одного из коллег, как дела, он со странным воодушевлением воскликнул:
— Нормально!
То есть это «нормально!» теперь, после посещения президентом павильона «Росвертола», выглядело как минимум «расчудесно!».
Владимир Путин наскоро осмотрел павильон «Космос» и приступил чуть ли не к главному, из-за чего приехал сюда, или по крайней мере к тому, чего от него тут все так ждали. То есть он подошел к лотку «Мороженое» в торце павильона «Космос» (мороженое он ест на всех без исключения МАКСах уже несколько последних лет подряд).
За секунду до этого в его руках оказались необходимые для ритуала деньги.
— Какое у вас? — поинтересовался он у девушки за прилавком.
— Есть «Вологодский пломбир»… — приветливо отозвалась она. — Есть пломбир в стаканчике… 60 рублей… Есть «Кубанское»…
— Дайте вологодское, — попросил Владимир Путин (хотелось написать «Володя»…).
— Я заплачу! — воскликнул глава «Ростеха» Сергей Чемезов.
— Сами заплатим, — твердо, хоть и негромко произнес Владимир Путин.
— Да нас много народу-то!.. — рассмеялся Сергей Чемезов.
Он, видимо, подумал, что Владимир Путин решил заплатить за всех.
— Вот себе и покупайте, — повернулся к нему президент.
Этот стремительный торг закончился тем, что Владимир Путин заплатил за себя сам, а искренний порыв Сергея Чемезова, увы, закончился ничем.
Более того, Владимир Путин, оказывается, запомнил эту интересную попытку оплатить за него и, когда забрал свое вологодское, кивнул на деньги, которые продавщица положила в блюдце:
— На сдачу дайте ему!
— Спасибо, я заплачу, — упрямо произнес, улыбаясь, причем вполне беззаботно, Сергей Чемезов.