От этого часто возникает впечатление, что он делает все слишком осторожно, а надо бы делать все во много раз быстрее. Но он считает, что слишком многое можно испортить, если делать хоть чуть-чуть быстрее. Он скажет, если вы его спросите, — главное, что он именно так и думает, — что все делается именно так, как надо, теми темпами, какими можно обращаться с такой страной. Это важное, я думаю, его соображение. Должно пройти некоторое время, чтобы начинающий водитель почувствовал габариты своего автомобиля, и я думаю, что Владимир Путин далеко не сразу, так сказать, почувствовал габариты своей страны. И я думаю, что сейчас он уверен, что он очень неплохой водитель. По крайней мере получше многих. И уж что-что, а габариты он чувствует.
Теперь можно поехать и побыстрее — а есть ли смысл? Потому что дороги плохие, водители вокруг вообще безнадежны, девушек-блондинок за рулем слишком много кругом, а пассажиры нервные. Все страхи и тревоги любого водителя ему тоже в этой ситуации, в этом положении присущи. Но, повторюсь, самое главное — почувствовать габариты. И на самом деле это проверяется только экспериментальным путем, и мы сможем сказать об этом вообще только через много лет. Но мы-то вряд ли, честно говоря, сможем. При всем желании. Скорее всего, это скажет кто-нибудь другой… скажет, чувствовал ли Путин на самом деле габариты страны или этот автомобиль то и дело на что-нибудь натыкался, съезжал в кювет, с кем-нибудь сталкивался без конца, и вообще можно было ехать другой дорогой, которая явно короче.
— Действительно легко управляемая машина! — поделился премьер в начале встречи с крестьянами и городскими активистами партии «Единая Россия». — Чуткая (то есть отнеслась к нему по-человечески. — А.К.)!
Кроме них, здесь был, например, и вице-премьер Игорь Сечин — и тоже по партийной линии: возглавляет ставропольский список «Единой России», а как же.
Первым после господ Путина и Медведева выступил именно директор «Родины» Виктор Орлов:
— А мне люди говорили: «Ты ж передай привет! Ты ж скажи спасибо!..» Как я слышал, Владимир Владимирович, профицит намечается в стране!
Обрадовав этим известием Владимира Путина, Виктор Орлов перешел к оргвопросам.
— Что касается цен на зерно… — отвечал на его вопросы премьер. — Мы осуществляем, как известно, зерновые интервенции. В этом году экспорт будет 24–25 млн тонн. После этого будем вводить ограничения, чтобы не оставить страну без хлеба.
По выражению лица Виктора Орлова было понятно, что эта перспектива его не очень пугает.
Дмитрий Медведев и Владимир Путин стремительно втягивались в узкоспециальный сельскохозяйственный разговор, интересный, может быть, всего-навсего 30 миллионам российских крестьян. Временами казалось, что это встреча не с активом сельского хозяйства и партии, а двусторонняя встреча президента и премьера.
— На отечественном рынке уже 71 % своего мяса! — говорил председатель партии. — А в 2005-м было 50!
— А ведь это результат общенационального проекта «Сельское хозяйство»! — подхватывал первый номер списка, который, будучи первым вице-премьером, за этот проект и отвечал.
— Но есть еще резервы! — отмечал Владимир Путин.
— Так племенное стадо и длинные деньги нужны! — соглашался Дмитрий Медведев.
В какой-то момент они даже кивать стали друг другу одновременно.
Один фермер, Олег Губенко, в сердцах признался:
— Для нас важно, чтобы человек, приходя в супермаркет, покупал не полную гадость, неизвестно кем произведенную (то есть то, что сделали конкуренты. — А.К.), а нашу продукцию!
— Я вас увидел… — поделился своим наблюдением премьер. — То ли батюшка переодетый, то ли казак.
А мне показалось, что переодетый казак.
Другой фермер из Красногвардейского района Ставропольского края с некоторой обидой рассказал, что он собирает 75 центнеров кукурузы с гектара (а не то что некоторые).
— Сколько убираете с гектара? — переспросил его премьер. — У вас что, кукуруза толще?
Фермер не стал отрицать очевидного.
В конце встречи кто-то спросил их, сидели они раньше за рулем комбайна или не случалось.
— Я не в первый раз! — кивнул премьер, вспомнив, очевидно, предыдущий опыт агрессивного вождения комбайна.
— А я немного на свеклоуборочном ездил, — застенчиво сказал Дмитрий Медведев. — Но не убирал… Девушек можно катать!..
И то от комбайна польза.
От совещания президента Путина с членами правительства по экономическим вопросам в мае 2013 года ждали всякого. Примерно годом ранее такое совещание закончилось выговором трем министрам. И готовящееся имело все шансы повторить успех прошлогодней давности, а может, и превзойти его.
— Нужно выполнять все, что запланировано, — заявил господин Путин, имея в виду прежде всего свои майские указы годичной давности. — Ожидания в обществе очень большие. И это показала — вы наверняка это видели — недавняя «Прямая линия».
Оснований предполагать, что министры не видели «Прямой линии», не было никаких. Если они и не видели «Прямой линии», то уж видели записанную.
— Понятно, что нужно было время на формирование правительства, на то, чтобы запустить этот весьма сложный механизм. Но, для того чтобы задачи, которые мы сами перед собой поставили, решить, нужно уже сейчас вкалывать как следует, — продолжил господин Путин.
Он таким образом дал понять, что время, отведенное правительству на адаптацию, можно считать исчерпанным. И теперь они остались один на один: президент и правительство. Между ними, он считает, больше нет извиняющих обстоятельств.
В первые два президентских срока Владимира Путина в Кремле по понедельникам проходила встреча с членами правительства. Снова оказавшись в Кремле, Владимир Путин не вернулся к этому формату. Видимо, это было бы, по его мнению, как-то искусственно: в конце концов, председателем правительства стал человек, под которым еще не остыло кресло президента.
То, что происходило на этом совещании, уж очень напоминало ту самую понедельничную встречу в Кремле. Такие же, только более развернутые (все-таки не за неделю накопились) отчеты министров о текущей деятельности, короткие вопросы и нервные ответы… Да, это была она, понедельничная.
Владимир Путин для начала раскритиковал реформы в здравоохранении («За последние восемь лет финансирование здравоохранения увеличилось почти в четыре раза, но новейшие важнейшие шаги, о которых мы много раз говорили, — это внедрение стандартов и порядков оказания медпомощи, — не были сделаны в установленный срок, во всяком случае в полном объеме»).
Потом заявил, что нельзя откладывать структурные преобразования в целом.
Потом опять вернулся к здравоохранению:
— Что получилось, например, с доплатами медицинским работникам первичного звена и скорой помощи? Эти известные 5 тыс., 10 тыс., 3 тыс. и 6 тыс. руб. Эти обязательства переданы на региональный уровень. Мы когда-то ввели это с федерального уровня, я вводил это, хорошо помню.
Президент отметил, что это было правильное и своевременное решение. Кто бы сомневался: ведь это он его принял.
— Теперь договорились о том, что передадим на региональный уровень, — продолжил Владимир Путин. — Средства выделили? Выделили. Не обманули? Нет, не обманули. Доведены они до регионов через систему ОМС? Доведены. А до медицинских работников не дошли. Просто потому, что механизм доведения не был грамотно и в срок отлажен.
Господин Путин давно не смотрел в текст своей речи:
— Я помню очень хорошо наши разговоры на совещаниях по этому поводу, когда коллеги убеждали, что мы деньги переведем, это будут и должны быть региональные обязательства, и они их исполнят, поскольку деньги мы же туда направим… Я прошу вспомнить о том, что я говорил! Я сказал им (действительно, из тех, кто был тогда, сейчас в Екатерининском зале никого почти не осталось. — А.К.): «Не заплатят, будут сбои». — «Нет, заплатят. Мы их (деньги. — А.К.) окрасим». Окрасили? Кому нужна такая краска? Где деньги, Зин?! Помните замечательные слова Высоцкого?..
Министры помнили, конечно, хотя и виду не подавали, то есть никто не кивнул, например, в знак согласия (непонятно же, какая реакция в такой ситуации окажется наиболее верной). Сложнее было вспомнить, где деньги.
Наконец президент сказал о том, чему в начале совещания вряд ли кто-то придал решающее значение, но что в конце совещания оказалось и кардинальным, и определяющим, и каким угодно еще:
— Знаете, можно сколько угодно спорить и ругаться по поводу так называемого «ручного способа управления». Хорошо, давайте не в ручном.
Когда Путин начинает заниматься такими абсурдными вещами, как контроль за установкой пожарной рынды в деревне, я понимаю, что он просто заводится. На мой взгляд, это такое, человеческое чувство, когда его начинает переполнять. Бесить просто оттого, что никто не может сделать элементарных вещей. Как та же пожарная рында — это же элементарная вещь. И он тогда пойдет и будет делать до конца сам. На одной из наших, в общем-то, немногочисленных встреч он рассказал, что все, вот буквально все приходится делать своими руками. И не просто все, а каждый день и за всем приходится следить самому. Раз за разом. Иначе, говорит, ничего не получится. Иначе все рухнет. Это проверено потому что.
И приходится все время возвращаться к одному и тому же. Заниматься мелочами. И давно уже для него, мне кажется, это не попытка на своем примере научить подчиненных, как надо вести себя его подчиненным с их подчиненными. А просто он давно махнул рукой на то, что вообще кто-то должен это сделать, если он отдал распоряжение, и что можно об этом забыть. Он давно уже понял, что нет, что к этому надо будет постоянно возвращаться, пока не сделают. Потому что так устроены люди… по крайней мере наши люди. Ну так устроены русские люди, и по-другому не будет все равно.
И отсюда, возможно, эта идея о ручном управлении. Хотя все считают, что у него полностью все в ручном управлении, я могу сказать (несмотря на то что я тоже так считаю), что я понимаю и другую сторону этого дела: полностью не может быть все в ручном управлении. Просто одному человеку это не под силу. Это нереально. Это преувеличенное впечатление. Он может, конечно, какими-то делами — как с образовательным центром «Сириус», например, — заниматься вплоть до стульев и мониторов в лекционных залах и лабораториях. Но в целом нельзя по любому поводу заниматься всем. Страна слишком уж большая, очень уж много регионов. Огромная же на самом деле работа на правительстве, да и губернаторы ведь тоже в целом не бездействуют — там своя история. Так что не в