Я обратил внимание, что президент на этот раз пытается объединять вопросы, группировать их, и теперь один ответ следовал на два-три похожих, по идее, вопроса. На самом деле журналисты мгновенно сориентировались, давали понять, что у них вопрос исключительно, например, о волюнтаристских действиях Центробанка, а на самом деле их интересовали растущие налоги на землю… И хорошо еще, если так, а не…
Временами могло показаться, что Владимиру Путину не очень интересно на этой пресс-конференции. И тут Марина Волынкина, представляющая интернет-портал «Одаренные дети», вдруг призналась:
— Владимир Владимирович, я позволю себе, как и вы, немножко пошутить, поскольку действительно три года назад у нас с вами родился ребенок! Ребенок талантливый и одаренный!
— Ох ты! — воскликнула моя соседка. — Разбежалась!
— Ну слава богу! — второпях на всякий случай проговорил и Владимир Путин. — Это все от Бога!
То есть ему чужого не надо.
— Конечно… — туманно подтвердила Марина Волынкина.
На самом деле она, выяснилось, имела в виду, конечно, свой интернет-портал, а фразу эту продумала, видимо, специально для того, чтобы я и все мы ее теперь процитировали.
Президент собрал вопросы от пула спортивных журналистов и ответил на вопросы про допинг. И он уже не скучал. Он признал, впрочем, не в первый раз, что случаи применения допинга были. А один из журналистов этого пула провел журналистское расследование, и все выяснилось:
— Главный свидетель ВАДА, благодаря показаниям которого отстранена наша команда, Григорий Родченков в 2011 году являлся со своей сестрой обвиняемым по уголовному делу о нелегальной торговле допингом и гарантировал… это спортсмены среднего звена… то, что не будет определен допинг у спортсмена… После предъявления обвинения он пытался покончить жизнь самоубийством: ударил себя ножом в алкогольном опьянении… Потом судебно-медицинская экспертиза обнаружила у него психиатрическое заболевание. То есть полный букет: это шизотипическое расстройство личности!.. Потом происходили такие странные чудеса. Он, как по мановению волшебной палочки, вдруг превращается в свидетеля. Из 12 эпизодов остается один. И он возвращается из США, возглавляет РУСАДА…
— Про покойников — никак! — громко опережала события (причем, надеюсь, намного) моя соседка.
Президент отвечал долго и обстоятельно:
— Смотрите, что в обосновательной части Международного олимпийского комитета написано: первое, что он честный человек; второе, что он находится под контролем ФБР и защищен; и третье, что все изложено в его дневниках… Извините, но это ерунда какая-то! Во-первых, кто сказал, что он порядочный человек?.. Если он был под судом и известно, что он жульничал. Тем более что он прямо говорит, что для него главное — деньги!.. Второе, что он находится под контролем и защитой ФБР. Для нас это не плюс, для нас это минус, это значит, что он работает под контролем американских спецслужб. Что они с ним там делают?!
Думаю, что согласовывают не больше пяти процентов вопросов. Но это те вопросы, которые не то чтобы даже согласованные, а те, на которые просто нельзя не ответить. Это то, на тему чего президент обязательно должен высказаться. Иначе нет же гарантии, что эти вопросы зададут. Для него тоже должна быть какая-то польза от этой пресс-конференции, грубо говоря. Именно на таких мероприятиях — ну пять, шесть процентов, не больше.
Вот, например, резкий вопрос украинского журналиста на декабрьской пресс-конференции 2017 года, думаю, был как раз таким, согласованным. То есть ему сказали: мы тебе дадим возможность задать любой вопрос… в этом смысле согласованным. Даже не уточняя какой. Ну, желательно, конечно, чтобы это: вот у нас есть что сказать об обмене пленными. А уж форма, в которой ты будешь задавать этот вопрос, — это, конечно, твое дело. Ну и вообще, спрашивай, о чем угодно, ты сможешь задать свой вопрос. Все равно ведь понятно, о чем ты будешь говорить. Не переходи на личные оскорбления, но будь, пожалуйста, резким…
И Путин представляет себе, что он ответит, конечно. Тем более что всегда можно ответить совершенно не на тот вопрос, который был задан. Это практикуют многие, чуть ли не все интервьюируемые. А Путин почти никогда не пользуется таким приемом.
На этой пресс-конференции в отличие от прошлогодней больше получали слово иностранные журналисты. Так, с вопросами про Дональда Трампа, на которые Владимир Путин отвечал уже десятки раз, выступил корреспондент ABC господин Моран. Вместо того чтобы воспрянуть еще больше, Владимир Путин, наоборот, увял, как и другие мои соседи, три журналиста из NBC, которым слова не дали.
— Мы уже обиделись, — пожала плечами одна из них.
Похоже, прежде всего на американских коллег.
Между тем зал начинал терять терпение, демонстрируя, по-моему, уже явные признаки ненависти к любому задающему вопрос. («Ведь на твоем месте должен быть я!» — казалось, кричали десятки людей в зале. Или в самом деле кричали… Расслышать то, что кричали, было немыслимо: все сейчас уже повышали голос вместе, и многие стояли и не садились, даже когда отвечал господин Путин. И ясно было, что вопросы уже гораздо важнее ответов…)
— Ребят, давайте потише… — упрашивал моих коллег Владимир Путин.
— Давайте не кричать, — умолял Дмитрий Песков.
Но поскольку он это не кричал, то его никто и не слышал.
Да. Такого раньше не было. В зале я наблюдал очевидные признаки массовой истерики.
Вот после очередного вопроса американских коллег возмущенно вышли или даже выбежали из зала мои соседи из NBC («Видели?! По бумажке читали! Мы бы от себя задали!..»), я сначала подумал, что они таким образом демонстрируют свое негодование тем, что игнорируют их, но нет, потом выяснилось, что они не смогли бы пережить, если бы эти коллеги еще и процитировали себя самих раньше, чем NBC…
Это, конечно, стоило процитировать:
— Интересные вы ребята! Вы не обратили внимания, что ваши конгрессмены, сенаторы так хорошо выглядят, красиво, костюмы у них, рубашки… Они вроде умные люди. Они нас поставили в один ряд с Северной Кореей и Ираном и при этом в то же время подталкивают президента, чтобы он уговорил нас вместе с вами решать проблемы Северной Кореи и иранской ядерной программы. Вы вообще нормальные люди, нет? Странно, согласитесь, честное слово, это как-то за скобками здравого смысла!..
Как обычно долго, Владимир Путин, истощая терпение собравшихся, отвечал на вопрос про Украину. Между тем он рассказывал об эксклюзивных подробностях своих переговоров с Петром Порошенко, об обмене пленными и размещении и охране сотрудников ОБСЕ в ЛНР и ДНР на линии разграничения и российско-украинской границе, и стоило прислушаться: такое было в первый раз. Впрочем, это лишний раз подтверждало уж совсем не новое предположение о том, что Владимир Путин и Петр Порошенко легко и часто разговаривают друг с другом…
— Теперь по поводу Саакашвили… — говорил российский президент. — Считаю, что то, что делает Саакашвили, — это плевок в лицо грузинского народа и плевок в лицо украинского народа. Как вы это терпите до сих пор? Он же человек, который был президентом независимого грузинского государства. А теперь носится по площадям и кричит на весь мир: я украинец! Ну а что, на Украине нет настоящих украинцев? И Украина все это терпит, понимаете? Так жалко на это смотреть. У меня сердце кровью обливается!..
Нет, не похож он сейчас был на человека, с которым такое происходило.
Я думаю, что у него вполне рабочие отношения с Петром Порошенко сейчас. И были такими. И он понимает, я думаю, что Порошенко как бывший бизнесмен (а на самом деле не бывший — их не бывает, бывших), он такой, ну, договороспособный. И главное, Петр Алексеевич Порошенко про себя, конечно, такого же мнения. И он же бизнесмен-то неплохой был. Правда, чем дальше они сотрудничают, тем, мне кажется, у Путина все больше и больше разочарований. Потому что бизнесмен-то он бизнесмен, но надо делать скидку на то, что он — украинский бизнесмен. А это особая порода бизнесменов. С которыми договариваться можно — они договороспособны, — но бессмысленно. Потому что, я думаю, нет договора, который они не способны нарушить… прямо в момент подписания. В душе, по крайней мере. Ну нет, принципов нет никаких.
Но, повторяю, договороспособные все. Просто тяжело иметь дело с украинскими бизнесменами. Это подтвердит любой, кто имел с ними дело. А уж иметь дело с украинским бизнесменом, который стал украинским президентом… ну это вообще невыносимо просто, я думаю. Это страшно тяжело. И нет более тяжелой ноши, мне кажется, для коллеги такого президента. Но и с ним они на самом деле, по моим представлениям, регулярно созваниваются — опять же гораздо чаще, чем это принято думать. Отношения есть практически со всеми более или менее заметными людьми. Они же понимают, что он уже очень давно и много работает в этом и что он будет работать в этом еще шесть лет, а это огромный срок. Который пролетит незаметно.
На три опустевших рядом со мной места тем временем уже присели журналисты, до начала пресс-конференции бунтовавшие по поводу предложения одного режиссера съемок, попросившего освободить проходы, насчет того, что им предложили смотреть ее ввиду нехватки мест из пресс-центра («А мы зачем тогда приехали?!! Провокатор какой-то!!!»). И теперь эти американские коллеги представлялись мне (и уже, видимо, всегда будут представляться) образцом этичности и гуманности: наши люди, только что появившиеся и решившие нагнать упущенную выгоду и понявшие, что успеть можно, кажется, еще все, казалось, теперь уже прямо в рот засовывали мне свои плакаты с недостоверным изображением каких-то красных ракет…
А Владимир Путин тем временем оценил работу правительства на удовлетворительно, сам задав систему координат, в которой были еще и хорошо, и удовлетворительно. Впрочем, возможно, он и не вкладывал в эту оценку такого трагического смысла, а просто посчитал, что сказать «хорошо» будет перебором…
В какой-то момент внимание президента вдруг обратил на коллег журналист из «Учительской газеты»: