Что же после этого Солженицын? Покаялся? Извинился? Отнюдь.
Одно из достоинств В. Осипова — в его настойчивости. Обратился к Солженицыну с большим открытым письмом в печати. Не получив ответа, добился возможности переговорить с ним по телефону благодаря «Прямой линии „Комсомольской правды“». Разговор, состоявшийся 15 апреля 1996 года, приведен в книге.
На указание искаженной оценки им Шолохова и рекомендацию кое-что в связи с этим прочитать ответ Солженицына был такой: «Некогда! (Пауза). О России надо думать!» Правда, по поводу своего предисловия к книжке о плагиате оговорился: «Я не думаю включать его в собрание сочинений и переиздавать».
Но ведь и без этого предисловия у Солженицына о Шолохове столько гадкого, скверного, несправедливого понаписано! И, увы, будет переиздаваться?..
Задержимся еще немного на Солженицыне, ибо он вовсю открыл шлюз клеветы на советского классика, дав сигнал всем доброхотам: здесь можно не церемониться. Речь уже и не только о выдуманном плагиате. Можно мешать с грязью как угодно биографию и личность человека, начиная с его внешности.
Помните «глубокоуважительную», восторженную, почти подобострастную телеграмму Солженицына Шолохову после первой встречи на хрущевском приеме? А вот что напишет он несколько позднее о той же встрече в своих мемуарах «Бодался теленок с дубом»: «Невзрачный Шолохов… Стоял малоросток Шолохов и глупо улыбался… На возвышенной трибуне выглядел он еще ничтожнее».
«Однако обширная фототека, — абсолютно правомерно парирует В. Осипов, — свидетельствует, что красив был. Не уходит из памяти снимок с церемонии вручения Нобелевской премии: благородно величественен во фраке».
Конечно же, конечно! И к месту автором книги вспоминается Серафимович, как он живописал Шолохова: «Невысокий, по-мальчишески тонкий, подобранный, узкий, глаза смотрели чуть усмешливо… Громадный выпуклый лоб, пузом вылезший из-под далеко отодвинувшихся назад светло-курчавых, молодых, крепких волос… Резко, точно очерченные, по-азиатски удлиненные, иссиня-серые глаза смотрели прямо, чуть усмехаясь, из-под тонко, по-девичьи, приподнятых бровей… И глаза, когда говорил, и губы чуть усмехались: „Дескать, знаю, брат, вижу тебя насквозь…“»
Осипов схватил за руку Солженицына и на том, что он решился даже на тиражирование следующего утверждения некоего Старикова: «Шолохова в 15 лет он видел в Вешенской совсем тупым недоразвитым мальчишкой».
Каков выпад и какая ложь, если вспомнить многое, что известно о подростковом возрасте будущего писателя! Осипов конкретно комментирует: «Мало того что это не принятое в творческой среде личное оскорбление, не говоря уже о полной необоснованности, но и обман по фактам: Шолохов свое 15-летие проводил в станице Каргинской, где — выделю к месту — был учителем по ликвидации неграмотности, делопроизводителем и писал пьески для местного театра (вот тебе и „недоразвитый мальчишка“!)»
Но насколько точно выразился автор книги, что личное оскорбление не принято в творческой среде? Вообще-то его нельзя считать нормальным нигде и никогда. Однако сплошь и рядом происходящее сегодня, чему в значительной мере и посвящена книга В. Осипова, свидетельствует об ином. Сам же он вводит свое современное понятие НЭПа — «новая этическая политика». А означает она… отмену этики как таковой! Вместо нее — безграничная разнузданность, абсолютная безнравственность, полная безответственность. И многие десятки фактов нынешней нашей действительности, содержащиеся в книге, это подтверждают: «Увы, в борьбе против Шолохова у большинства антишолоховцев все средства хороши».
Согласен с Осиповым, что во время так называемой перестройки благословил эту «новую этическую политику» былой член Политбюро ЦК КПСС А. Н. Яковлев, заклятый ненавистник Шолохова. Кредо его, которое сам он выдал постфактум, воистину иезуитское: «Приходится лукавить, о чем-то умалчивать, хитрить, изворачиваться, но добиваться при этом таких целей, которые в „чистой“ борьбе были бы недостижимы».
Так он действовал, конечно, пока были Советская власть и КПСС. А с их уничтожением открытый Солженицыным шлюз клеветы, то есть «нечистой» борьбы против Шолохова, привел буквально к затоплению многих СМИ самой невообразимой ложью о великом писателе. Ложь эта, как наглядно показывает В. Осипов, стала прямо-таки расхожей, обиходной: «Захвачены модой (!) — долой Шолохова с корабля современности, и ничего не будет за это! Это не Бродский и не Солженицын».
Именно так. Некогда уважаемые издания соревнуются в «сенсациях» — с привлечением той самой «творческой среды». Скажем, «Известия» публикуют в номере 58-м за 2010 год беседу журналистки Виталии Рамм с кинорежиссером Алексеем Германом под эпатажным заголовком: «Шолохов отбивал чечетку…» Якобы эта чечетка или подхалимская «присядка» была на «оргиях» (!) со Сталиным.
Осипов по пунктам, с дотошной конкретностью доказывает: этого не было и не могло быть! Да и «оргий» не было. Журналистке «Известий» направляется от него письмо: «Уважаемая Виталия Юозовна! Что может противопоставить моим доказательствам А. Герман? Он ссылается на некие „Стенограммы оргий“, которые разыскал Е. Прицкер. Но кто их автор и почему они не обнародованы в нашей стране при комментариях авторитетных ученых? Поэтому прошу Вас, уважаемая Виталия Юозовна, решиться на наиважное для истории дело: просить А. Германа передать эти стенограммы для исследования компетентным ученым… И будет корректно (принцип открытости с моей стороны), если Вы перешлете А. Герману это мое письмо. Вдруг он захочет откомментировать».
И что же? «Ответ не последовал. И напоминание осталось без отклика».
Такие «результаты» — по множеству обращений В. Осипова, приведенных в книге. Он разоблачает ложь того или иного издания и просит об этом сообщить, а в ответ — молчание. Он предлагает (буквально кричит всей душой!) обсудить какие-то спорные проблемы за «круглым столом» или в прямом эфире (принцип открытости), а в ответ — никакого ответа. «НЭП», — замечает он. Да уж, этика безо всякой этики.
Но я восхищаюсь при всем при том неустанной настойчивостью автора книги. Ведь и она, книга эта, родилась как проявление незаурядной настойчивости и дотошности в борьбе за правду. И то, что такой сводный обвинительный акт, конкретный и неопровержимый, теперь существует, укрепляет позиции правды, сильно бьет по врагам Шолохова.
Подводя итог, скажу: конечно, в целом подвижнический труд Валентина Осипова во имя чести любимого писателя заслуживает высокой оценки.
Есть ли замечания? Есть.
Во многом не согласен я с трактовкой отношений Сталина и Шолохова. Не только в этой книге, а и в «Тайной жизни Михаила Шолохова», в издании «ЖЗЛ», других работах автора.
Считаю, что яснее надо было сказать о роли журналиста Льва Колодного, которому посчастливилось найти рукопись «Тихого Дона». Найти-то он ее нашел, причем еще при жизни Шолохова, чем мог, я уверен, продлить ему жизнь. Однако не продлил. Скрыл свою находку, руководствуясь сугубо корыстными соображениями. Нашел рукопись Лев Ефимович случайно, а скрывал и спекулировал потом на ней — сознательно. Так что же, восхищаться нам Колодным или возмущаться?
Еще один «друг Шолохова» — некий А. Стручков, издающий книги классика на деньги сына В. Черномырдина. О текстологически сомнительном качестве этих изданий В. Осипов говорит достаточно подробно, а вот о сопровождающей бурную деятельность Стручкова антисоветчине — бегло, вскользь. Между тем разве можно мириться, что из убежденного коммуниста Шолохова нагло делают хитрого антисоветчика?
Но с этой заданной и распространяющейся тенденцией, для нынешней власти весьма приятной, судя по всему, предстоит еще бороться и бороться. Тоже ведь гнусная разновидность конъюнктурной клеветы!
О неточностях и ошибках в книге, носящих более частный характер, автор уведомлен и обещал непременно исправить их при переиздании. Но какой же самый главный вывод из работы Валентина Осипова?
Она дает столь чудовищную картину массированного издевательства над гордостью отечественной культуры, что напрашиваются какие-то экстраординарные меры, дабы положить этому конец или хотя бы пресечь в пределах Отечества. Принимают же, например, в некоторых странах закон, предусматривающий уголовное наказание за отрицание холокоста.
У нас есть закон об охране памятников истории и культуры, который, правда, плохо действует. Надо признать: творчество Михаила Шолохова — величайший памятник Советской эпохи вовеки веков. А личность Шолохова — это не только гений слова, но и образец гражданственности, патриотизма, верности высшим идеям справедливости. Доколе же будет продолжаться безнаказанное глумление над этой личностью и этим творчеством в родной для гения стране?
Кому ненавистны советские полководцы
… В Польше ликвидировали памятник прославленному советскому генералу Ивану Даниловичу Черняховскому. Наши воины себя не щадили ради других, а в ответ — такая черная неблагодарность. Шестьсот тысяч советских бойцов положили свои жизни только ради освобождения Польши. От рядовых солдат до командующего фронтом, самого молодого и такого талантливого, красивого…
И ведь про то, что полководцы советские — в отличие от некоторых других — действительно заботились о сохранении городов и памятников на освобождаемой территории, не зря мой собеседник упомянул. Тут достаточно сравнить хотя бы судьбу Дрездена, который дотла разбомбили американцы, и Вены, бережно сохраненной нашей армией. Или вспомнить спасение маршалом Коневым польского Кракова…
Впрочем, у Черняховского по этой части свои заслуги. Вот, например, когда руководимые им войска вступили в Литву, где Иван Данилович три года назад начинал войну, и предстояло освобождать столицу республики, командующий 3-м Белорусским фронтом отдал приказ не бомбить Вильнюс и не обстреливать его из тяжелых орудий. Чтобы не повредить красивейший город! В результате Вильнюс был взят обходным маневром. И литовский народ выражал тогда полководцу безмерную благодарность за это. А после его гибели в столице Советской Литвы Черняховскому был установлен прекрасный памятник.