— Я люблю китайскую кухню, — ответил Путин, — забавно есть палочками. Я долгое время занимался дзюдо, но это все просто экзотика. Это не наш менталитет. Российский склад ума куда более близок к европейскому. Россия обязательно должна быть частью Запада.
Олбрайт эти слова понравились. Но она отметила, что за патриотизмом и прагматизмом Путина трудно рассмотреть демократические убеждения. Он даже на словах не дорожит свободой средств массовой информации…
Первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт пришел к выводу, что новый российский президент — опасный оппонент: «Он казался невозмутимым и рассудочным, в начале поединка кланялся партнеру, выманивал его, сбивал с ног и никогда не называл противником».
Владимира Владимировича трудно застать врасплох неожиданным вопросом. Он держит в уме огромное количество цифр и фактов. Неопытный партнер попадет впросак. Он тщательно готовится к переговорам, встречам, интервью, не теряется, какие бы вопросы ни задавали ему иностранные политики, бизнесмены и журналисты. Отвечает ясно, коротко и образно.
Когда американцы избрали республиканца Джорджа Буша-младшего, отношения между Москвой и Вашингтоном заморозились. Команда Буша не смотрела на мир через призму американо-российских отношений. Не притворялась, будто Россия важнее для Америки, чем это есть на самом деле. Первые пять месяцев своего президентства Буш отказывался от предложения Путина встретиться.
Два президента познакомились летом 2001 года в Словении. Джордж Буш внезапно прервал беседу неожиданным вопросом:
— Правда ли, что ваша мать дала вам крест, который вы освятили в Иерусалиме?
Известен рассказ Путина о том, как на пепелище сгоревшей под Санкт-Петербургом дачи он отыскал только нательный крестик. И понял, что нетленны лишь духовные ценности православия.
«По выражению лица Путина, — вспоминал Буш, — я увидел, что он был потрясен, когда ему перевели вопрос. Я пояснил, что читал об этом и хотел узнать подробности. Выражение его лица и голос становились мягче по мере того, как он рассказывал…
После встречи один из журналистов спросил, можно ли доверять Путину. Я ответил:
— Да.
Я вспомнил, с каким чувством Путин рассказал о крестике, и сказал:
— Я посмотрел ему в глаза и смог уловить движение его души…
В последующие годы Путин не раз даст мне повод пересмотреть это мнение».
После терактов 11 сентября 2001 года президент России попросил соединить его с Джорджем Бушем. Связаться с ним оказалось невозможно — президент находился в самолете. С Путиным говорила Кондолиза Райс, в то время — советник Белого дома по национальной безопасности. Владимир Владимирович произнес слова поддержки и сочувствия. Сказал, что ему известно о переводе американских вооруженных сил в состояние полной боевой готовности. В таких случаях Москва всегда отдавала аналогичный приказ — обычная мера предосторожности. 11 сентября Путин распорядился не предпринимать ответных действий и не создавать американцам лишних проблем.
— В этот момент, — скажет потом Буш, — он ясно дал понять, что холодная война действительно закончилась.
На следующий день Путин вновь позвонил Бушу и сообщил, что, «выражая солидарность с американским народом», объявил в России траур в связи с трагическими последствиями террористических актов в Соединенных Штатах Америки. Это тоже был сильный жест.
— Добро победит зло, — сказал он Бушу, — и я хочу, чтобы вы знали — в этой борьбе мы с вами.
Отношение новой американской администрации к России изменилось. Соединенные Штаты, травмированные внезапным осознанием собственной уязвимости, с благодарностью приняли предложение Путина о партнерстве. Россия вмиг превратилась в необходимого американцам союзника.
22 сентября 2001 года, на следующий день после принятия решения о военной операции в Афганистане против талибов и террористов Осамы бен Ладена, Джордж Буш позвонил Путину из Кэмп-Дэвида. Разговор был долгим. Буш остался доволен: Владимир Владимирович согласился открыть воздушное пространство для американских транспортных самолетов, направлявшихся в Афганистан. Не возражал против появления американских военных в бывших республиках Советского Союза.
24 сентября Путин сделал заявление:
«Первое. Россия предоставляет и намерена предоставлять имеющуюся у нас информацию об инфраструктуре, местах пребывания международных террористов и базах подготовки боевиков.
Второе. Мы готовы предоставить воздушное пространство Российской Федерации для пролета самолетов с гуманитарными грузами в район проведения этой антитеррористической операции.
Третье. Мы согласовали эту позицию с нашими союзниками из числа центрально-азиатских государств. Они разделяют эту позицию и не исключают для себя возможности предоставления своих аэродромов.
Четвертое. Россия также готова, если это потребуется, принять участие в международных операциях поисково-спасательного характера…»
Возможно, он лишь смирился с неизбежностью, но выглядело это как дружеский шаг. В начале октября передовые подразделения 10-й горно-стрелковой дивизии армии Соединенных Штатов прибыли в Узбекистан.
3 октября Путин прилетел в Брюссель и встретился с генеральным секретарем НАТО Джорджем Робертсоном. Владимир Владимирович значительно мягче выразился о расширении Североатлантического блока, чем Ельцин.
В середине ноября Джордж Буш пригласил Путина к себе для неформального разговора. Буш объяснил журналистам:
— Лучшая дипломатия начинается с того, что партнеры лучше узнают друг друга. Я хочу знать его ценности, а он должен понять мои.
«Никогда не забуду реакцию Путина, — вспоминал американский президент, — когда он вошел в Овальный кабинет. Было раннее утро, и в окна с южной стороны лился свет. Оказавшись в дверях, он выдохнул: «Боже мой, какая красота!»
13 декабря Буш заявил о том, что Соединенные Штаты выходят из договора о противоракетной обороне, поскольку пора отказаться от идеи взаимного гарантированного уничтожения.
— Холодная война закончилась, — объяснил Буш Путину. — Мы больше не враги.
В порядке компенсации американский президент сообщил, что Америка в одностороннем порядке уменьшит количество ядерных боеголовок на две трети.
В прежние времена в Москве раздался бы взрыв возмущения. Военные неизменно доказывают, как опасно появление американской системы противоракетной обороны: российский ракетный потенциал потеряет свою ценность, и Соединенные Штаты добьются военного превосходства.
Путин легко отнесся к словам Буша. Заявил, что Россия давно располагает эффективной системой преодоления противоракетной обороны, поэтому принятое Бушем решение не угрожает безопасности нашей страны. Более того Путин объявил, что Россия отказывается от военно-морской базы в Камрани во Вьетнаме и от разведывательного центра в Лурдесе на Кубе.
Базой во Вьетнаме российские моряки давно не пользовались. А вот центр в Лурдесе был передовой станцией радиоэлектронной разведки, которая прослушивала почти всю территорию Северной Америки. Отказ от разведцентра на Кубе был ясным сигналом для Соединенных Штатов: мы не рассматриваем вас как врага.
— Путин на 180 градусов развернул российскую внешнюю политику, — восторженно говорил в декабре 2002 года Анатолий Борисович Чубайс, в ту пору председатель правления РАО «ЕЭС России», — она радикально другая. Может быть, изменений подобного масштаба за всю историю государства российского не было. Взял — и практически сделал Россию членом НАТО. Взял — и выстроил политику, которая реально приведет страну во Всемирную торговую организацию. Взял — и сделал американцев нашими военными союзниками. Вообще полный переворот!
Военные и спецслужбы не смели противоречить президенту Путину. Надеялись, что это лишь тактика, временное отступление. Поколениями военные, как и все наше общество, воспитывались в уверенности, что главный враг — Соединенные Штаты и рано или поздно с ними придется воевать. Иначе говоря, курс на партнерство с американцами Путин проводил, преодолевая молчаливое сопротивление своего аппарата, военных, военно-промышленного комплекса, силовых ведомств. Подспудно полагал, что американцы должны это понимать, учитывать и не делать ничего, что подрывает хрупкое партнерство и его собственные позиции внутри страны. Возможно, он даже намекал на это американцам.
Во всяком случае так делали его предшественники, начиная с Брежнева. Леонид Ильич первым захотел установить личные, доверительные отношения с американскими президентами. В беседах один на один объяснял американцам, что товарищи по политбюро не хотят разрядки и сокращения вооружений, поэтому американцы должны быть с ним уступчивее. Горбачев втолковывал Джорджу Бушу-старшему, что своей политикой тот не должен подрывать процесс перестройки. И Ельцин это повторял Клинтону, когда требовал, чтобы НАТО не расширялось и чтобы Югославию не бомбили.
Иначе говоря, все советские, а затем и российские политики откровенничали с американцами:
— Делайте то, что мы говорим, иначе будете иметь дело с людьми, которые вам совсем не понравятся.
Кто-то из американцев поддавался на это. Например, Билл Клинтон. Он внял Борису Ельцину и оттянул расширение НАТО на несколько лет, чтобы спасти президента России от дополнительных нападок со стороны оппозиции.
Президент Путин, видимо, рассчитывал, что американцы примут во внимание его просьбу воздержаться от военных действий против Ирака. Ошибся, не понимая мотивов американских политиков. И обиделся.
У Буша была одна реакция на теракты 11 сентября 2001 года:
— Мы избавим мир от этих негодяев.
Он сформулировал свою доктрину самым простым образом. Америка не станет ждать следующей атаки. Соединенные Штаты будут первыми наносить удары по террористам, где бы они ни находились. Надо заботиться не о том, как потом наказать террористов за содеянное, надо предотвратить их удары. Американский президент пришел к выводу, что иракский диктатор Саддам Хусейн, создающий оружие массового уничтожения, представляет особую опасность: если он вооружит террористов, они смогут убить больше американцев, чем это произошло 11 сентября.