Потом, когда он долгими зимними ночами будет анализировать его, может даже оскорбиться.
— Можно с собой взять на память? — попробовал успокоить господина Кузнецова премьер, увидев, как тот разволновался.
— Нет! Мы вам лучше найдем! — с облегчением воскликнул профессор.
Он рассказал, что археологи наткнулись на коридоры, которые вырыли грабители более ранних веков, и что на 99,9 % курган ограблен полностью.
— Но надежда умирает последней! — заявил профессор Кузнецов.
— И когда ограбили? — поинтересовался премьер.
— Это мы не можем понять… — признался профессор. — Но не XX век и не ХVIII… Правда, у нас только что появилась одна интересная версия. Сюда наезжали генуэзцы, от них чего угодно можно было ожидать…
— О, давайте на генуэзцев все свалим и закроем тему! — обрадовался господин Путин.
Тем временем президент Российского географического общества (РГО) Сергей Шойгу нашел валявшийся на земле кусочек керамики.
— О, от амфоры, Владимир Владимирович! — воскликнул он и бережно передал его премьеру.
— В хозяйстве пригодится, — ревниво пробормотал Владимир Путин.
Он и сам постоянно искал что-то на срезах культурного слоя и у себя под ногами. Все-таки он приехал на раскопки и намерен был, видимо, что-нибудь раскопать лично.
— А это керамика? — испытующе посмотрел он на господина Кузнецова.
— Камень, — безжалостно ответил профессор.
— И это камень?!
— И это.
Премьер изучил лаз, убедился, что он заканчивается стеной земли, выслушал рассказ про то, как этот лаз будет полностью засыпан в научных целях и для того, чтобы курган еще раз не ограбили грабители.
— Так все ж до нас ограбили! — удивился премьер.
— Надежда умирает последней, — угрюмо повторил профессор.
На следующем раскопе, уже в самой Фанагории, Владимир Путин осмотрел древний городской квартал и больше всего заинтересовался останками амфоры, которую время вмуровало в стену с песком.
Студент-археолог показал премьеру, как надо работать скребком. Премьер взял скребок и потрогал им амфору. От нее сразу откололся кусочек.
— Ой! — сказал премьер.
— Ничего, — успокоил его студент. — Пойдет для восстановления.
Премьер удовлетворился таким туманным объяснением.
— А винца там нет? — поинтересовался он у студента.
— Нет, — покачал головой студент.
Конечно, ведь студенты не вчера ее выкопали.
Встреча с ректорами ведущих российских вузов проходила в здании Московского государственного строительного университета (МГСУ) на Ярославском шоссе. В связи с этим премьер сначала совершил рабочую экскурсию по одному из его корпусов. Ректор МГСУ Валерий Теличенко показал премьеру макет будущего студгородка (сам макет выглядел, увы, потасканным, его, очевидно, и в самом деле уже не один и не два года таскают по разным инстанциям и аудиториям в ритуальных поисках финансирования) и признался, что слишком хорошо понимает:
— Сложная это задача — построить…
Наверное, ректор строительного вуза знает, что говорит. Но премьер искренне удивился:
— Почему?
Ректор пояснил ему, что потребуется слишком много денег и что ясно: профинансировать строительство за счет государства не удастся.
— Почему?! — еще больше удивился премьер. — Если не будет злоупотреблений, если деньги пойдут по назначению, то вы можете рассчитывать… Сколько будет стоить, по предварительным подсчетам?…
— 15–20 миллиардов рублей… — с горечью произнес ректор.
Сумма произвела впечатление на премьера. Похоже, он рассчитывал все-таки на миллионы, а не на миллиарды. К тому же разброс в пять миллиардов, так безыскусно заложенный в смету Валерием Теличенко, сразу внушал сомнения в том, что злоупотреблений и в самом деле не будет. Владимир Путин поскучнел и на людях больше этого разговора не возобновлял: проявить великодушие оказалось дороговато.
Премьер появился в фойе неожиданно, несмотря на то что участники клуба ждали его около двух часов (они, впрочем, привыкли — видятся с Владимиром Путиным не в первый раз, в Сочи ждали и дольше). Его даже мало кто заметил: люди были рассредоточены по разным углам ресторана. В фойе стояли небольшие, размером с ведерко для шампанского, бочонки с солеными огурцами, которые хорошо шли под белое вино.
— Ну что, небось все съели? — поинтересовался премьер, заметив сотрудника вашингтонского Института мировой безопасности Николая Злобина, которому он в свое время, на одном из заседаний клуба как раз в Сочи, даже писал расписку, что не пойдет на третий срок (подряд). Еще тогда господин Путин, увидев его, оживился и обратил внимание, «какие упитанные у нас политологи пошли». И теперь при взгляде на господина Злобина в голове его, видимо, возникли те же тревожные ассоциации.
— Да нет, Владимир Владимирович, — застеснялся господин Злобин, который к тому времени умял пять огурцов, — только вот огурчики…
— Валдайские, я надеюсь? — переспросил премьер. — А водки вам под них не налили, что ли?
И потом еще некоторое время ему не давала покоя эта тема. В зал он зашел первым и даже сел. Но, оглядевшись и поняв, что рядом никого нет, потому что и к этому моменту на его приход еще мало кто обратил внимание (а может, уже отчаялись, что придет), снова встал и на этот раз дождался остальных. Пока шла рассадка, Владимиру Путину налили бокал белого вина и поставили рюмку для водки. И он еще спрашивал, уже обращаясь к официанту при всех, налили ли присутствующим водки. Мало кто понял, что это было естественное продолжение разговора с господином Злобиным.
Сам Владимир Путин ни к вину, ни к водке так за три часа и не притронулся: видимо, расслабляться в этой аудитории не следовало (впрочем, люди профессии Владимира Путина пьют в таких случаях из рюмок негазированную воду из святых источников хотя бы для того, чтобы расслабились остальные).
Николай Злобин рассказал, что встречи с членами Валдайского клуба, в которых господин Злобин тоже принимал участие, не идут ни в какое сравнение со встречей в Ново-Огареве: все было гораздо острее и демократичнее:
— Мы перебивали друг друга, и я ловил себя на том, что мы спорим, а он сидит и просто слушает. Я никогда за несколько лет не видел Путина, который так часто повторяет: «Я еще не знаю… Я еще думаю… А вы что думаете?…»
Этим Николай Злобин ему, боюсь, и запомнится.
За Николая Злобина обидно, конечно.
В толпу ученых, которая окружила беседующих с президентом Путиным, ворвался ректор Санкт-Петербургского университета Николай Кропачев.
— С днем рождения, — негромко сказал ему Сергей Иванов.
— Ага, — кивнул господин Кропачев. — Я тут, Владимир Владимирович!
Президент протянул ему руку.
— Рука мокрая! — взмолился господин Кропачев.
— У меня тоже, — рассказал Владимир Путин. — А у вас почему? Шампанское вот так, что ли, пил?
И он показал, как пил шампанское Николай Кропачев: окуная палец в бокал и тщательно облизывая.
— Пальцем пробовал?
— Да нет, — смутился ректор СПбГУ. — Это меня Ковальчук (Михаил Ковальчук, директор Курчатовского научного центра. — А. К.) облил.
— Ковальчук? — удивился господин Путин. — А-а…
Тогда никаких вопросов у него не было.
Тут подошел и виновник президентского торжества Михаил Ковальчук, которому тут же негромко рассказали, как его только что сдал господин Кропачев.
Михаил Ковальчук не удивился…
— Я биолог, — рассказывал тем временем другой лауреат, Дмитрий Чудаков. — С вашей помощью в Москве был построен детский онкоцентр на Ленинском проспекте. Вы знаете, такой очень нужен и в Петербурге…
Буквально перед каждой фразой он для храбрости делал глоток из бокала, так что, когда президент предложил выпить за здоровье отечественной науки, бокал лауреата оказался пуст.
— А вы знаете, — оживился Владимир Путин, — как это было? Я был в центре гематологии, и на выходе меня встретили матери больных детей, и мы поговорили, и прямо на месте с ними приняли решение, что надо строить новый детский центр.
— И очень быстро построили! — воскликнул Дмитрий Чудаков.
— Ну, проектировали долго, — признал президент.
— Но одного такого центра мало! Надо и в Петербурге строить! Хорошо бы!
— Если бы вы знали, — вдруг вздохнул господин Путин, — чего стоило мне выбить деньги на этот центр. Я президентом был, потом премьером был… И все это время в ежемесячном режиме этим вопросом занимался…
Дмитрий Чудаков понял.
— Но надо подумать, — приободрил его господин Путин. — А вот вы можете сказать доступным языком, что вы сделали, за что получили премию?
Дмитрий Чудаков сгоряча начал объяснять. Это заняло у него около минуты. Можно было бы сказать, что толпа вокруг них даже начала понемногу редеть. Но на самом деле она уплотнилась.
— То есть проблемы роста? — попытался расшифровать президент.
— Роста? — удивился Дмитрий Чудаков. — Нет! Ну, молекулярная биология…
На вопрос, сотрудничает ли он с детским онкоцентром, Дмитрий Чудаков откликнулся:
— Конечно!
— И с детьми работаете? — уточнил президент.
— Нет, что вы! Только берем образцы, анализируем… Там же дети живые! Нельзя с ними экспериментировать! Можно что-нибудь сбить…
Историк Андрей Усачев рассказал, что нашел очень интересные параллели между русской и болгарской книжностью.
— Из болгарской во многом русская и выросла, — признался он. — Никаких кавычек, цитирования не было, авторских прав там… В общем, заимствовали на грани литературоведения… «Поучение на память Владимира» выросло, например, из «Слова похвального Елене и Константину»…
— А у вас какие исследования? — с надеждой обратился президент к Надежде Бокач. — Чтоб нам понятно было…
— Химия соединений платины, — беспощадно уточнила она. — Даже в царской России этим занимались.
При этом в ее руках дрожал даже букет с цветами.