мог найти дорогу. Он все ездил и ездил вокруг страшного кратера. Объездил на автомобиле (монументальный желтый «Форд») весь квартал, прогруженный в темноту.
Все время одни и те же дороги, менял направление перед баррикадами полиции на второстепенных дорогах, спрашивал у редких прохожих. Но ничего не мог поделать: ему не удавалось найти отель.
– Ты уверен, что знаешь здесь кого-то?
Он спросил меня в упор, называя меня на «ты» на своем языке, который не был английским. В короткой поездке от аэропорта до центра города мы узнали друг друга: оба прибыли из бывшего Советского Союза. А между тем таксист, с его седой бородкой интеллектуала, пытался увидеть признаки жизни в полумраке улиц. Но высоченные дворцы, за пределами полицейских барьеров, были пусты. Почти все окна были без стекол. У меня перед глазами явственно проплывали картины города, подвергшегося бомбардировке или недавно пострадавшего от нападения.
«Я абсолютно уверен, отель где-то здесь». Это был мой ответ, подкрепленный листом газеты, которую я вытащил из кармана пиджака и показал водителю. Мужчина заглянул в газету краем глаза, через стекло, разделявшее водителя и путешественника в американском такси.
Я читал и перечитывал эту статью в самолете с десяток раз.
Это была первая страница «Нью-Йорк Таймс» от 26 января 2002 года. Все могло произойти в те дни первого месяца нового года 2002 года.
За три месяца до этого произошло апокалипсическое террористическое нападение на Америку, в результате которого погибли тысячи людей. Самый большой террористический акт в истории человечества: угонщики бросили два самолета, полных пассажиров, против самых высоких небоскребов в Нью-Йорке, так называемых Башен-близнецов. Сначала один, затем другой.
В Москве было начало шестого, когда CNN прервала обычные трансляции и передала «молнию».
Самолет врезался, как снаряд, в бок небоскреба, приведя к смерти десятков людей, которые исчезли в облаке дыма, пламени и белой пыли, которое поднималось, как злой гриб, в небе Манхэттена.
Это не было ошибкой пилота, находившегося в алкогольном или наркотическом опьянении, – что мелькнуло моей первой мыслью перед экраном телевизора. Такая ошибка, как эта, невозможна. А через несколько минут произошло столкновение второго самолета с Башнями-близнецами, показанное американской телевизионной сетью CNN в прямом эфире.
Апокалипсиса еще никто не видел. А мне увиденное показалось первым признаком грядущего апокалипсиса.
Я ожидал и других дротиков с небес, брошенных Всемогущим, чтобы уничтожить злую расу людей, стерев их с лица Земли.
Я видел сцены этого акта по телевизору десяток раз. А ночью плохо спал. Ярость прошла, но сон так и не приходил. Все думал о том, каким мог быть мир после той атаки на Америку.
Затем я узнал, что нападение было осуществлено жителями пыльной и голодной афганской деревни. И создатель этого удара ножом в спину Америки, – Усама бен Ладен, который еще недавно был союзником Америки.
Прошло несколько месяцев со дня апокалипсиса. Чтобы помочь городу вернуться к нормальной жизни, Марриотт решил снова открыть свой отель на окраине «Граунд-Зиро» (нулевого уровня). Несколько раз я читал и перечитывал на экране компьютера в Москве статью в «Нью-Йорк Таймс».
Интернет в России… высокотехнологичный мир добрался и в бывший Советский Союз. На мировой арене уже была Москва с ее древним алфавитом, наполненным угрожающими знаками, буквами с резкими линиями, как лезвия ножей, с тем алфавитом, который назывался кириллицей. Язык, отличающийся от древнегреческого, как память об аористе, о холодных классах классической средней школы им. Галлуппи, в Калабрии, где я изучал этот древний язык философов и поэтов. Это был новый век, XXI век: впервые я смог прочитать легендарную американскую газету, находясь в своем доме на другом конце света, в той части мира, Восточной Европе, которая прежде была отделена так называемым железным занавесом. Я мог читать американскую, канадскую, итальянскую прессу. Больше не было страха перед репессиями. Пришла свобода!
Вот почему по телефону я сразу же забронировал номер в отеле «Марриот» в квартале Граунд-Зиро, который после 9/11, раненный, но не полностью неповрежденный, был превращен в базу, куда приходили отдыхать на несколько часов работающие посменно спасатели. Так говорилось в самой известной газете Запада.
Я отправился в Америку первым доступным рейсом. Я хотел быть там, хотел помочь городу, хотел выразить свою любовь этому месту, ставшему мегаполисом мира в том числе и благодаря работе моих итальянских отцов, объединившихся с англичанами, мексиканцами, филиппинцами, чтобы поднять небоскребы, вырыть каналы, посадить саженцы в садах Бруклина.
Вот почему я взял билет на первый рейс Москва – Нью-Йорк.
Прежде я был возмущен Америкой. Долгое время янки казались мне высокомерными. Но в то утро я прошел через ворота по ул. Вэнэто в Риме, ведущей к Посольству Соединенных Штатов в Италии, танцуя, мне казалось, что я летел.
Еще будучи ребенком, я мечтал пройтись по Пятьдесят седьмой авеню, съесть гамбургер, сидя за столиками в McDonald’s, проехаться на «Форде» или «Линкольне», короче говоря, на популярном американском автомобиле.
В то утро у меня были деньги, чтобы отправиться в Соединенные Штаты. Я купил в книжном магазине Риццоли, в галерее, атлас страны, которую хотел посетить, мечтал с открытыми глазами, читая на карте легендарные названия городов и деревень вдоль шоссе.
Мне дали бланк, который я должен был заполнить для оформления визы, с вопросами такого типа: был ли я в тот момент коммунистом или был ли я когда-либо ранее коммунистом? Это было похоже на винтовку, нацеленную уличными гангстерами на джентльмена, идущего по своим делам. Конечно же, я был коммунистом. Смущенный и дезориентированный, но я все еще был им. Моим коммунизмом был коммунизм Энрико Берлингуэра[27]. Что делать? Я оказался один в канцелярии американского консульства по ул. Вэнэто. Я много работал, чтобы отложить деньги на поездку в США. Способен ли консул отказать мне в визе из-за той глупой «козьей тропы», по которой я должен пройти?
Я бунтовал молча. Не мог же появиться здесь американский консул, чтобы объяснить мне, что такое «демократия». Я молчал. Сердито поставил отметку в указанном поле. Ответ был более-менее следующий: никогда в своей жизни я не был коммунистом. Я не чувствовал себя Иудой, в конце-концов и Америка – это не святой Иисус Христос. Я был просто вынужден солгать, заполняя тупой бланк.
Мои калабрийские отцы, с иммигрантами из многих других стран, сделали Америку великой и могущественной. У меня были доказательства этому в доме моей матери: открытки, которые мои эмигрировавшие родственники посылали в Калабрию.
В те годы Бэрлингуер открыто критиковал Советы, которые вторглись в Афганистан, и вся партия поддерживала его. В те же годы Усама бен Ладен, которому пресса приписывает нападения, совершенные спустя двадцать лет на Башни-близнецы, был моджахедом, который брал деньги Соединенных Штатов для борьбы с Советской армией в Афганистане. А несколько лет спустя, всего лишь несколько лет спустя, Усама бен Ладен бросил два самолета, полных ничего не подозревающих путешественников, на Башни-близнецы, спровоцировав апокалипсис: конечно же, не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто дал деньги на взрывчатку этому моджахеду.
Джордж Буш никогда не был во Frattocchie, в старой школе Коммунистической партии Италии, где изучали труды Тольятти и даже… Макиавелли. Так думал я в самолете Аэрофлота, который вез меня из Москвы в Нью-Йорк.
В вечер моего прибытия в Нью-Йорке шел мелкий дождь. Уже было темно. И я никак не мог найти свой отель. Я не хотел признавать, что «Нью-Йорк таймс» – флаг истины – рассказывал ложь.
Дни и дни напролет, после падения Башен-близнецов, ежедневное издание опубликовало фотографии Кристы Найлс. Для меня Криста Найлс была легендой. В сумке я привез с собой объектив Distagon 40, Zeiss. Заплатил только за одну линзу. Какой именно оптикой Криста снимала те свои замечательные фотографии, опубликованные в газете? Я хотел спросить ее об этом, хотел бы обсудить те снимки. Я думал о заголовке, выражающем суть моей поездки в Америку: «Поиски Кристы».
В конечном счете, сила американской демократии, просто сила демократии, заключалась в том, что авторитетные газеты не писали глупости, чтобы продавать больше копий.
В аэропорту им. Джона Ф. Кеннеди в Нью-Йорке я стоял в очереди на такси. Когда подошла моя очередь, из машины, чтобы помочь мне, вышел мужчина, с седой бородкой и в странном круглом головном уборе на гладко выбритой лысине. Я почему-то обратился к нему по-русски. Он мне ответил на том же языке, с той певчей интонацией, характерной для жителей Центральной Азии, когда они говорят на языке Пушкина. Мы сразу же доехали в центр.
Он сказал, что он еврей, эмигрировавший много лет назад из Узбекистана. Сказал, что таксист – это самая легкая работа, которую удается найти тому, кто эмигрировал в Новый Свет, если он уже взрослый и у него семья.
Я объяснил ему, что жил в Москве, и что поехал в Нью-Йорк, чтобы собственными глазами увидеть Граунд-Зиро. Он постоянно утвердительно кивал головой. Чтобы показать, что эта ситуация казалась ему серьезной. Но можно было понять, что для него это лишь театральное представление.
Я ощутил ужас, когда самолет спускался к городу. С высоты я видел кратер в темноте, колоссальное черное пятно в том месте, где раньше светились тысячи огней: тех, которые освещали Башни-близнецы.
В то время, как самолет, вылетевший из Москвы, – красивейший Boeing 777 Аэрофлота – спускался в американский аэропорт, мне вспомнились другие посадки, которые я осуществил вместе с Аэрофлотом с тех пор, как был послан работать в Россию в 1991 году.
Несмотря на опты, наибольшим страхом для меня по-прежнему оставался страх при взлете.