— Их надо приглашать к диалогу, — предложил Алексей Венедиктов, который, похоже, сейчас уже выступал как посредник между властью и оппозицией (за лавры посредника сейчас бьются и бывший министр финансов Алексей Кудрин, и уполномоченный по правам человека Владимир Лукин, и многие другие люди).
— А мы их приглашаем. Было вручение правительственных премий в области журналистики. А они не приходят, — пожал плечами премьер. — Не пришли! У вас на сайте («Эха Москвы». — А. К.) я увидел один комментарий: «За Путина голосует быдло! А статью его я и не читал!» Это что за отношение к гражданам страны?! И не один раз приглашали некоторых!.. Я приглашаю — они не приходят.
И премьер добавил, что он, например, любит писателя Акунина (похоже, без взаимности).
— Он, насколько известно, этнический грузин, — продолжил премьер. — Он мог не воспринимать действия России в южноосетинском конфликте. Но наших людей убивали там! А что нам надо было делать?!
Перед нами сейчас был оправдывающийся Владимир Путин, зрелище, прямо скажем, нечастое:
— Это же не мы нарушили договоренности в международных правовых документах! А система ПРО? Для нас небезразлично, где появятся элементы этой системы. В Грузии? Тогда мы должны будем нацелить наши ракеты на Грузию? А что же нам остается делать?! Да со всеми мы готовы дискутировать!..
Владимир Путин признался, что редко читает газеты, слушает радио, смотрит телевизор. Времени-то нет! Но недавно наткнулся на одну радиостанцию, по несчастливой или, наоборот, счастливой случайности это оказалось «Эхо Москвы». В тот момент у Владимира Путина было, видимо, хорошее настроение, потому что в первые январские деньки он оказался с Дмитрием Медведевым в Сочи и даже на лыжах покатался. А потом вот включил в машине радио. И что же он услышал?
— Я даже не знал, что это ваша радиостанция! Там такая бредятина была! Разговаривают эксперты и говорят, что для нас не важно, на каком расстоянии от России будут стоять противоракеты! Да как же это не важно?! Я потом лежал в кровати и думал: эти люди называют себя экспертами, и они, наверное, понимают суть вопроса на самом деле. И я думал: это ведь не информация, это обслуживание интересов одной страны… Вообще, это неприлично. Мне так кажется! — с неожиданной улыбкой закончил премьер.
— Вы за кого будете голосовать? — вдруг спросил он.
— Я с 1996 года не голосую, — ответил Алексей Венедиктов.
— Да вы, похоже, обиделись?
— Я? Да, я обиделся, — признался главный редактор «Эха Москвы».
— А зря, — заключил премьер. — Я же не обижаюсь, когда вы меня на вашей радиостанции поливаете поносом с утра до вечера!
— Да я пошутил. Я не обиделся, — произнес господин Венедиктов.
— А я не шучу, — закончил эту дискуссию господин Путин.
А зря.
Президент России Владимир Путин встретился с уполномоченным по правам человека в России Владимиром Лукиным. Еще когда Владимир Лукин проходил через рамку металлоискателя на входе в резиденцию «Бочаров ручей», кто-то деловито спросил его: кого защищать будете, Владимир Петрович?
— Я буду выборочно защищать! — неожиданно ответил он.
Впрочем, уже в кабинете Владимира Путина, до того как тот вошел, Владимир Лукин сменил тактику защиты и на тот же вопрос: «Выборочно, значит, защищаете?» — сказал уже другое:
— Я на провокационные вопросы не отвечаю!
— А какие провокационные вопросы? — заинтересовался вошедший в это время в кабинет президент.
Но оба они эту тему развивать не стали, и быстро стало понятно почему: насчет журналистов оба в этот день хотели сказать что-то особенное.
Так, господин Путин заявил:
— В нашей стране мы опять столкнулись с отвратительным преступлением — убийством журналиста (телеведущего в Нальчике. — А. К.). Нарушено самое главное право человека — право на жизнь. Но, кроме того, еще и право на информацию. Это заставляет нас задуматься о качестве нашей работы.
В комнате, где было два десятка журналистов, не нашлось, конечно, человека, который мог бы поспорить с этим утверждением.
Владимир Лукин в ответ сказал:
— У меня есть встречный разговор, потому что я тоже хотел затронуть эту тему.
Видимо, Владимир Лукин с самого начала намерен был занять наступательную позицию, но Владимир Путин перебил ему темп, сразу сделав признательные показания о качестве работы государственной машины.
Между тем уполномоченный по правам человека понимал, что сейчас, в свете обострения общего интереса к институтам гражданского общества, ему следует вести себя более настойчиво, чем раньше, а то не поймут.
И он продолжал:
— Защищать журналистов непросто, потому что журналисты — люди не всегда приятные (как и защитники прав человека, впрочем. — А. К.). Но они делают живым и полнокровным любое гражданское общество, — триумфально закончил свою мысль Владимир Лукин.
— Защищать нужно всех, независимо от профессии, — добавил господин Путин.
Просто не всегда получается.
Корреспондент «Комсомольской правды» Александр Гамов поинтересовался тем, что президент думает о реакции интернет-сообщества на известие о том, что он собирается стерхом вести за собой журавлей.
— А чего говорить, — перебил его президент, — взяли бы и сами полетели.
Этот может.
Через некоторое время президент, как на других пресс-конференциях, взял раздачу вопросов на себя, и слово сразу получил и теперь внештатный корреспондент «Шести соток» Андрей Туманов («Я задавал вам вопросы на этих пресс-конференциях шесть раз, учитывая Дмитрия Анатольевича!..»), и люди, которые отчаянно стремились к этому последние три с половиной часа с мольбой «Интернету дайте!». Начались вопросы про Болотную площадь, «болотные дела».
Вопросы были такие: «Вы, например, знаете, что есть такой человек Владимир Акименков, который сейчас сидит в СИЗО уже несколько месяцев, и он теряет зрение стремительно, в то время как госпожа Васильева, которая работала в Минобороны и причинила значительно больший урон государству, чем Акименков, находится дома, в 13-комнатной квартире, и требует уборщицу? Считаете, нормальная эта ситуация?» «Не кажется ли вам странным, что у государства, и сильного государства, как Россия, которое поднялось с колен, усилиями СК и господина Бастрыкина из Следственного комитета главным его внешним врагом сейчас стала даже не маленькая Грузия, а мелкий и незначительный политик Гиви Таргамадзе, а главными внутренними врагами даже не Алексей Навальный, а мелкие оппозиционеры Развозжаев и Константин Лебедев, которых судят за, соответственно, заговор против России?»
Впрочем, эти вопросы не причинили неудобств господину Путину. Он обратил их против создателей вопросов, и каждое их слово было использовано против них.
Выяснилось, что «у Следственного комитета нет врагов персональных. Следственный комитет обязан следить за исполнением российского законодательства, а в случае его нарушения производить расследование и предлагать суду принять окончательное решение». «А что касается того грузинского политического деятеля (фамилия не называется из принципиальных соображений. — А. К.), то он совсем не враг Российской Федерации, он человек, который пытался, и может быть, до сих пор это делает, подстрекать граждан Российской Федерации к совершению противоправных действий, которые могли выражаться в совершении террористических актов, к незаконному захвату власти. Я думаю, что это очень убедительно было показано съемками, под которые они случайно, должен вам раскрыть государственную тайну, попали в контролируемом помещении».
— А обсуждение… совершения терактов, в том числе и взрывов на железной дороге! — посчитал нужным возвысить голос господин Путин. — Против этого Бастрыкин не должен проходить! Как же Бастрыкин может пройти мимо того, что обсуждается возможность взрыва поезда где-то в районе Иркутска? О чем вы говорите?! Вы же гражданин России, вы сами могли оказаться в этом поезде! Или дети ваши, или знакомые, или другие пользователи интернета! (Очередной болезненный удар ниже пояса по всему интернету. — А. К.) Разве можно так?.. Ну и недопустимо абсолютно рукоприкладство в отношении представителей органов власти. Почему кто-то считает, что у нас дозволено срывать погоны, либо бить по лицу, либо душить представителя власти?.. Завтра они (полицейские. — А. К.) скажут: «Идите сами на улицу и боритесь», допустим, с представителями крайних националистических движений. Вы одобряете их деятельность? Думаю, что, имея в виду ваш либеральный подход, вряд ли. Так они скажут: «Очки сними, и иди туда, и дерись с ними сам».
Я присмотрелся. Автор вопроса и в самом деле был в очках.
— Владимир Владимирович! — в два голоса запричитали целеустремленные грузинские журналистки, когда президент России проходил мимо.
В ответ он прицелился и вдруг щелкнул пальцем по желтому микрофону телекомпании «Имеди». Большего от него им было не дождаться. Но и этого оказалось так много, что соседка обладательницы желтого микрофона выронила свой, оранжевый, и он покатился под ноги охранникам.
Не это ли называется: одним выстрелом — двух зайцев?
Инспектируя олимпийские объекты в Сочи, президент Путин с подлинным энтузиазмом оглядел спортивную арену «Шайба». Это сооружение оказалось уже даже сданным в эксплуатацию. На экранах под потолком светилось табло, и, судя по информации на нем, счет в финальном матче олимпийского хоккейного турнира между сборными России и Канады был пока 0:0.
— А кто победит? — прокричала Владимиру Путину американская корреспондентка, хотя, казалось бы, что ей до матча, в котором не принимает участие ее команда.
— Мы, — сказал господин Путин, который вряд ли мог ответить что-нибудь другое.
Через минуту информационные агентства уже передавали, что Владимир Путин сч