— Мы сегодня с вами даем официальный старт проекту, который назвали Агентством стратегических инициатив при председателе правительства Российской Федерации, — заявил Владимир Путин в зале для пресс-конференций, где журналистов, впрочем, было меньше, чем представителей разнообразного среднего бизнеса, для решения проблем которого АСИ, как было позже сказано, и создается.
Таким образом, он сразу дал понять, что правительство тут ни при чем: агентство будет при Владимире Путине.
Он рассказал, что средний бизнес неожиданно оказался обделенным вниманием:
— Есть специальные структуры, которые работают с малым бизнесом. Есть… с крупным. А со средним…
Теперь появилась структура, которая работает со средним: Владимир Путин.
Принципами агентства (то есть Владимира Путина) являются невмешательство государства (то есть Владимира Путина) в рыночную экономику, минимум бюрократических процедур, обширная региональная практика…
Структура агентства очень простая. Будет наблюдательный совет («Если нет возражений, его возглавит ваш покорный слуга», — улыбнулся Владимир Путин, добавив, что таким образом повысится эффективность работы агентства и качество помощи, которое оно сможет оказать среднему бизнесу), а также экспертный совет. Кроме того, появится конкурсная комиссия (председатель — В. В. Путин).
У АСИ будет и гендиректор, выбранный за 20 дней из 25 человек (Владимира Путина среди кандидатов нет, что, несомненно, снизит эффективность работы дирекции агентства)…
Владимир Путин уж точно не считает, что промедление смерти подобно (похоже, он уверен в обратном: что промедление, по крайней мере, продлевает жизнь).
Когда на первом заседании Агентства стратегических инициатив один за другим начали выступать представители волонтерских организаций, я наконец понял, что мне все это так напоминает. Да все это было буквально пару дней назад, в Пскове, в общественной приемной председателя партии «Единая Россия» Владимира Путина. Также пришли инициативные люди, просили помочь… И волонтеры были, и говорили о тех же самых проблемах.
И премьер пообещал, конечно, помочь — только не как глава наблюдательного совета АСИ, а как лидер ОНФ…
А если еще учесть региональные конференции «Единой России» по развитию федеральных округов страны… На этих конференциях встают такие же молодые, инициативные люди и так же страстно излагают свои проблемы. И Владимир Путин обещает им помочь — теперь уже как председатель партии «Единая Россия»…
На вопрос корреспондента Первого канала насчет «Сколково» Владимир Путин ответил, что беспокоиться не стоит: «Никто никому ни на какие части тела наступать не собирается».
Только он сам себе — на свои.
На заседании Международной конференции труда в Женеве Владимира Путина приветствовали аплодисментами и полным залом, что к концу работы сотой сессии было, можно сказать, чудом.
Российского премьера посадили прямо на сцену, в стороне от остальных членов президиума, в обширное глубокое кресло с ручками в виде головы то ли дельфина, то ли мыши. Его, можно сказать, выставили напоказ. И разве не на что было посмотреть?!
Поднявшись на трибуну, премьер, правда, заметил, что чувствовал себя в кресле как падишах и что ему было «не очень ловко».
Зал настороженно молчал: большинство участников, особенно из африканских и восточных стран, не понимали, похоже, что же в этом плохого.
Состав оргкомитета по подготовке празднования 150-летия со дня рождения Петра Столыпина оказался представительней любой межправительственной комиссии. В ней несколько губернаторов, включая мэра Москвы Сергея Собянина, министры правительства и их заместители, ректоры, архимандрит, депутат Госдумы… Здесь наконец оказался представлен самим собой председатель Союза кинематографистов Никита Михалков.
По уровню представительства комиссии можно было представить, какое значение придает предстоящей годовщине председатель правительства Владимир Путин. Даже сам Петр Столыпин, наверное, не решился бы готовиться к празднованию своего юбилея такими сокрушительными силами.
Но уже из вступительного слова Владимира Путина выяснилось, что амбиции нынешнего премьер-министра в этом смысле гораздо серьезней, чем можно было бы предположить.
— Место и роль Петра Аркадьевича в истории нашей страны огромные, — заявил он, — и вместе с тем его деятельность и несомненные заслуги долгие десятилетия были несправедливо забыты, недооценены и современниками, и потомками.
То, что дальше говорил Владимир Путин, повергло меня в смятение.
— Петр Аркадьевич прошел большой путь на государственном поприще, — продолжил премьер, — и встал во главе правительства России в сложное, без преувеличения драматическое время… время политического и общественного раскола. Последствия войны, революционные потрясения, разлад в экономике — все это представляло реальную угрозу территориальной целостности России, даже ее суверенитету. При этом нужно было дать ответы на ключевые, принципиальные вопросы развития России… От главы правительства требовалась не просто несгибаемая воля, но и личное мужество, готовность взвалить на себя весь груз ответственности за положение в стране, и Петр Аркадьевич в полной мере проявил все эти качества.
Дело в том, что если в этой речи заменить два слова, то есть «Петр Аркадьевич» на «Владимир Владимирович», то выходило тоже все в общем правильно. Тем более что нынешний премьер больше почти не называл тогдашнего по имени-отчеству. И мне всерьез стало казаться, что он в прошедшем времени говорит про самого себя:
— Настоящий патриот и мудрый политик, он понимал, что для страны одинаково опасны как разного рода радикализм, так и стояние на месте, отказ от преобразований, необходимых реформ, что только сильная, дееспособная государственная власть, опирающаяся на деловую, гражданскую инициативу миллионов людей, способна обеспечить развитие, гарантировать спокойствие и стабильность огромной многонациональной державы, гарантировать нерушимость ее границ.
Действительно, кто про кого говорил сейчас: Владимир Владимирович про Петра Аркадьевича или наоборот?
— И еще он считал, что государство и общество не могут быть отгорожены друг от друга: государство в виде власти и общество в виде общественных институтов должны быть объединены общей ответственностью за страну. Если того требовали интересы государства, он всегда занимал бескомпромиссную и жесткую позицию, не боялся принимать и так называемые непопулярные решения.
Да, похоже, лучше было не думать об этом.
— И нужно прямо сказать, очень многое из того, что он задумывал, ему удалось сделать… — продолжал премьер-министр. — Он говорил… это именно он говорил (нет, но только кто именно?!. — А. К.): «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего — и вы не узнаете нынешней России!» В этих словах заключалась глубокая вера и в саму Россию, и в людей.
Премьер рассказал, как «только что с мэром Москвы Сергеем Семеновичем Собяниным (или все-таки с Николаем Гучковым? — А. К.) обсуждали вопросы, связанные с памятником, в том числе вопросы финансирования».
— Я думаю, будет правильно… я для начала обращусь к членам правительства и думаю, что это долг каждого… но заставлять не буду. Надеюсь, что каждый из членов правительства просто личные деньги внесет на строительство этого памятника, — заключил премьер. — После этого предлагаю предъявить общественности счет и собрать пожертвования. Эта стоимость небольшая на самом деле. Я думаю, что это небольшая сумма, мы ее легко соберем. Если будут какие-то проблемы, мы добавим необходимую сумму из резервного фонда правительства, и все.
На его месте так поступил бы каждый: и Владимир Путин, и Петр Столыпин.
Владимир Путин говорил, не заглядывая в текст своей речи, в конце ее не осталось за столом человека, на которого он внимательно и в меру задумчиво не посмотрел бы. Слова и мысли его были вескими, как головные уборы патриарха Московского и Всея Руси Кирилла, председателя Совета муфтиев России Равиля Гайнутдина и главного раввина России Берла Лазара.
И от слов этих время от времени бросало в жар, как от головных уборов — их носителей.
Пару раз премьеру напомнили, как он рассказывал, что выучил немецкий язык только тогда, когда оказался в Германии.
— Зря я тогда ляпнул, — вздохнул он. — Наверное, без подготовки я бы за два месяца не заговорил. Ну да… Я не самый тупой там был.
Тупой и еще тупее.
По пути к Большому Шатру на форуме «Селигер» господин Путин попытался покорить очередную вершину. Это была альпинистская стенка, по которой можно подняться, цепляясь за небольшие выступы. Спортсмены этим и занимались здесь с обязательной страховкой.
Владимиру Путину страховка оказалась необязательна. Он легко вскочил на стенку и залез по ней примерно на метр. После этого он наконец задумался, что же делать дальше. Нащупать ногой следующий выступ он не мог, но и предыдущий тоже. Так он и провел на стенке, припав к ней, несколько непростых секунд. Человек-паук в эти мгновения гордился бы им.
Потом премьер решился еще на один отчаянный поступок: он просто спрыгнул со стены — и пошел дальше, по дороге приговаривая что-то укоризненное про каких-то «трусоватых ребят».
Апофеоз наступил, когда премьер прошел мимо своего голографического изображения, которое накладывалось на такое же изображение президента России Дмитрия Медведева. Под разным углом зрения появлялся то один, то другой. То один человек, то другой. Над ними реяло: «Они меняются!» — если смотреть на эту инсталляцию в упор, то отчетливо просматривался кто-то третий, собранный из них двоих. Во лбу у него нездоровым блеском горел третий глаз.