В Переяславце на Дунае, в середине «острова русов» (почему в кавычках и с малых букв, если для русов и болгар это стало официальным топонимом? – А. И.), княжил Святослав. В Киеве он оставил СТАРШЕГО СЫНА ЯРОПОЛКА; ДРУГОГО – ОЛЕГА – ПОСАДИЛ В МЯТЕЖНОЙ ЗЕМЛЕ ДРЕВЛЯН, А ТРЕТЬЕГО – ВЛАДИМИРА – НАПРАВИЛ В НОВГОРОД (Б. А. Рыбаков не замечает сущую нелепицу: Светослав родился в 942 году, его внебрачный сын Владимир – в 956 году. Получается по Б. А. Рыбакову, что, когда Светославу исполнилось 14 лет, у него уже было три сына! В летописи сказано: «... заперлася Ольга с внуками своими – Ярополком и Олегом, и Владимиром – в городе Киеве». А дальше: «Святослав посадил Ярополка в Киеве, а Олега в Древлянах». Но нигде и намёка не дано, что это его сыновья. Они названы в летописи внуками Ольги, но по какой причине – неизвестно. Во всяком случае в новейшем издании родословной русских князей, составленной по нашим летописям (Киев, 1989 г.), ни одна из законных жён Светослава не указана. Названа только ключница Ольги – дочь Малка, раввина из Любеча, прозванная на Руси по имени своего отца Малушей (см.: Дан Роттенберг. Путеводитель по еврейской генеологии. С. 282. Dan Rottenberg. Finding our fathers. A guide to Jewish genealogy. New York, 1977), с которой по случайной связи Светослав якобы прижил Владимира. Ясно, что та соблазнила тринадцатилетнего мальчика, в чём он и раскаивался всю свою дальнейшую жизнь.– А. И.). Сам Светослав был весьма доволен той новой землёй, куда он переместился в 967–969 гг. ЭТО НЕ БЫЛО ПЕРЕНОСОМ СТОЛИЦЫ, но являлось переносом резиденции и закреплением новой очень ВЫГОДНОЙ позиции на скрещивании разных путей...»
Снова в слове «выгодной», раскрывая критерии своих оценок, Б. А. Рыбаков дальше аргументирует подчёркнутое мною уже цитированным нами отрывком из летописи, вспомните: «ибо то есть середина земли моей», чтобы через одну страницу самого себя, как у него вошло в правило, опровергнуть: «... Святослав помогал отстаивать и свою столицу (Переяславец на Дунае. – А. И.), и СВОЕГО ЦАРЯ (речь идёт о болгарском царе Борисе, которому Светослав покровительствовал, но Б. А. Рыбаков даёт повод подумать наоборот – А. И.), и политическую самостоятельность от посягательств Византии». Последнее верно, но следующая фраза: «ПОРАЖЕНИЕ Святослава было концом суверенной Болгарии...»
Сейчас посмотрим на «поражение» Светослава, как его перед этим показывает академик Б. А. Рыбаков и что потом сказано в летописи, но сначала послушаем, что о своей столице говорит Светослав у Славомысла, жившего почти в то же время, когда трудился над «Повестью временных лет» христианский игумен Сильвестр:
Светослав-бо cчipcia таждi рас-Бьерiсю речмi:
- Бысть тi есмь расмiч родом, бyтi тi таждi Pacмia,
Аз-бо стол своя од Kыeвi прiнесю ко Прьеславiцю во Iстрiя,
Будi лепо жiямi, кiо братцiа во cчipcia...
Царевичу Борису Светослав душевно также речет:
- Бытие твое царское родом и природою,
потому по праву и царём быть тебе.
Я же стол свой из Киева перенесу в Переяславец на Дунае,
Будем лепо жить мы, как братья в искренности...
Стол в данном случае и есть столица, и относительно этого о планах Светослава говорится вполне однозначно. Пока же в Переяславце действительно находилась его временная резиденция.
Итак, слово Б. А. Рыбакову:
«Святослав сделал своим опорным пунктом Доростол (Силистрию) на Дунае, где и проходила заключительная фаза войны с Византией. Здесь происходил ряд крупных сражений, после которых славяне устраивали погребальные костры для своих павших воинов (сюжет известной картины Семирадского), здесь Цимисхий более двух месяцев осаждал Боростол, безуспешно ожидая сдачи, здесь произошла личная встреча императора с прославленным киевским князем, описанная Львом ДЬЯконом. Свою последнюю решительную битву русские начали в ДЕНЬ ПЕРУНА, 20 ИЮЛЯ 971 Г., но...»
Прости, читатель, прерву академика, ибо невинная душа Светослава, проданного варягом Свенельдом византийцам, чтобы его, Светослава, убили жадные к грабежам печенеги, как Иисуса из Назарета продал сребролюбец Иуда Искариот, чтобы того «язычни- ки»-римляне непременно распяли на кресте, зовёт меня снять с неё незаслуженную хулу, возведённую на Светослава сим академиком, и разрешает откровение пред всем миром.
В моей «языческой» Мисайловке повивальная бабка, принимавшая меня из лона матери, чуткими руками своими поняла, что восприняла Орсоноса. Если академик Б. А. Рыбаков разумеет русское «язычество», он должен знать, что значит это имя, которым нарекли меня в час моего появления в мир сей. Вторым – Александр – мать назвала меня, чтобы оградить и себя, и дитя своё от ненужный распросов.
С малых лет душа моя и память впитывали то, что христианские миссионеры прозвали «языческим чернокнижием», ибо оно хранит тысячелетиями накопленные народом знания, а бог христиан проклял человека, вкусившего от плода познания. С детства я знал наизусть слово в слово и поэму Славомысла, не чая, что доведётся мне увидеть её напечатанной в книге польского католика нашей прадавней азбукой, не мнилось это и когда, возмужав, принимал Высокую Зорю россичей далеко от России в затерянной в горах русской деревушке. Но, должно быть, назначалось всё же мне увидеть начертанные пурпурной киноварью, цветом радости и жизни свежо-жёлтом пергаменте цвета урожая и любви, рукою Славомысла слова, в точности воспроизведённые гравёром и печатным станком. Это дарует мне счастливую возможность ссылаться на не только мною признанный документ.
Мне не удивительно, когда за клеветы, кому-то угодные, или за фантазии, якобы наполненные знаниями, возводят в учёную степень академиков, но больно, когда неразумение, а пуще злонамеренность придают поруганию невиновного.
Светослав скорее согласился бы, чтобы его живым бросили в костёр, чем поднять оружие, а тем более пролить кровь в день Перуна, и отрубил бы голову тому, кто назвал бы Перуна богом войны, то есть богом, надо понимать, жаждущим крови, как это написано в книге «Киевская Русь...» Б. А. Рыбакова на стр. 381 и 384.
Я бы, однако, руку Светослава с мечом остановил, ибо злонамеренности здесь не нашёл, а увидел лишь неразумение славянского и особенно русского «язычества», что-то вроде того, когда человек, не имеющий представления об энергетически активных точках Земли, весьма приблизительно сравнимых с аналогичными точками на человеческом теле (вспомните иглотерапию), сочиняет басни о священных дубравах и капищах, даже не догадываясь, что самого слова «святость» в русском «языческом» лексиконе никогда не существовало и не существует, как мало кто теперь подозревает, что первые важнейшие христианские храмы на Руси, как, например, Десятинная церковь или киевская София строились, и неслучайно, на местах бывших «языческих» хран, и алтари их располагались именно на тех квадратиках, где полудужьями стояли в былых хранах скамьи носителей Зори россичей. Да и более поздние времена знаниями «чернокнижников» пользовались нередко. Я, геолог по одному из своих образований, с уверенностью могу сказать, что в
Москве место для Храма Христа Спасителя выбирал либо ведун, либо кто-то, обладавший частью его знаний, так как с инженерной точки зрения выдержать давление столь тяжеловесной громады та площадка по своей геологической структуре не способна, и те, кто этот храм разрушил, не знали или, наоборот, – знали, что снова возвести там же более-менее крупное сооружение уже невозможно, поскольку взрыв динамита вместе с храмом разрушит относительно тонкий, но энергоёмкий и потому прочный пятачок земли, и восходящий энергетический поток непременно вынесет на его поверхность воду, как оно потом и произошло. И эффект свечения креста над некоторыми храмами во время массового богослужения, как и эффект словно бы обновления икон тоже позаимствован у русских «язычников». Вообще русское православие в своей здравой части отличается от всех прочих христианских направлений тем в первую очередь, что оно впитало долю здравомыслия прежнего русского «язычества» или, как говорил Владимир Солоухин, на русской почве ассимилировалось. Сюда входят также древняя русская иконопись, вернее обладающие особыми свойствами краски, которые использовались в иконописи лишь на Руси, и некоторые «чудотворные» элементы храмового зодчества, хотя, впрочем, не обязательно «чудотворные», но и такие, казалось бы, прозаические, как маломощные, на первый взгляд, ленточные фундаменты. Пусть современные специалисты по сопромату и геологии рассчитают и честно признаются, могут ли по их расчётам устоять, не давая осадки, на своих будто бы простеньких фундаментах киевская София или Троице-Сергиевая лавра?
Не будем, однако, забывать, что и русское православие являлось прежде всего идеологией. А любая идеология меньше всего заинтересована в широком распространении объективных познаний и здравого смысла. Если бы египетские жрецы или пифии в Дельфах, знавшие многие тайны Природы, не окутывали свои знания туманом божественной мистики, они не смогли бы властвовать над умами и душами непосвящённых. Без слепой мистической веры непосвящённых в неприкасаемых для критики и якобы всеведающих кумиров, будь то господь Бог, пророк или вождь, никакая идеология стать господствующей не может. И Русская Православная Церковь, к которой я ещё вернусь, здесь не исключение.
То же самое можно сказать не только о каких-то чисто идеологических институтах. В равной степени это касается, например, и нашей химико-синтетической медицины, единственно в целях своего престижа до недавних пор с достойным лучшего применения рвением воевавшей с людьми, от Природы наделёнными повышенной силы биополем и способностью к врачеванию. Между тем, как нынешний, пусть пока и очень невысокий уровень науки позволяет испытать всё экспериментально. Известно, допустим, что в батарейках, какие мы используем для своих транзисторных радиоприёмников, тепловая энергия химической реакции переходит в электрическую. Такие же в сущности «микробатарейки» представляют собой и живые биологические клетки, процесс жизнедеятельности которых есть ни что иное, как непрерывная цепь химических реакций. Следовательно, каждый человеческий организм вырабатывает не только тепловую энергию, но и электрическую, один больше, другой меньше. Это зависит от внутренней организации организма, содержимого клеточной плазмы и конструкции клеток, которые у всякого человека индивидуальны, отчего, в свою очередь, зависит качество вырабатываемой организмом электроэнергии или, как мы привыкли говорить, биоэнергии.