Забота о Лесе была ей в радость. Но, конечно, новый друг никогда не заменит старого. Она по-прежнему отчаянно тосковала по Машке, той, прежней, какой она была до беременности. Они вроде бы и не ссорились официально, но стоило созвониться, как вновь и вновь возникала неловкая ситуация. Маша ждала, что Ксюша начнет сюсюкать по поводу будущего малыша, а Ксюша наоборот надеялась, что Машка из солидарности притворится, что не беременна вовсе. В результате обе клали трубку, задыхаясь от обиды. Неудивительно, что с последнего такого разговора прошло больше двух месяцев, и Ксюша не испытывала ни малейшего желания его повторить.
Странно, но при всем при этом, беременная Леся совсем Ксюшу не раздражала.
Каждое утро она приносила в спальню на втором этаже флигеля стакан малины и стакан молока. Обычно к этому времени Леся была уже на ногах, но сегодня она открыла глаза только тогда, когда Ксюша поставила перед ней поднос.
– Вообще-то, это я твоя служанка, а не наоборот, – усмехнулась Леся.
– Ой, я тебя умоляю. Ты когда-то работала у нас, но теперь – ты наш друг и наша гостья. А заботиться о гостях – святая обязанность хозяев. И потом, какие слуги? Я дитя Перестройки, к служанкам не приученное. Вообще никем не могу командовать. Надо мной вон Генка смеется, что я все время спрашиваю, как ему удобно, вместо того, чтобы отдавать распоряжения.
– А ты смотри бразильские сериалы, – посоветовала Леся. – Там у них по три горничных, и кухарка, и водитель, и садовник… И дворецкий еще. И они им так лихо приказы раздают!
– Интересная мысль! Мне стоит подучиться!
– Однозначно. Потому что когда ты будешь беременна… А ты будешь, и скоро, ты уже не сможешь одна драить восемьсот квадратных метров.
Неизвестно, помогла малина или нет, но той же ночью у Леси начались схватки. Она постучалась в соседнюю комнату, разбудила Геннадия, и уже в четыре тридцать утра он высадил ее возле роддома.
– Ксюшу с Сержем не буди, скажешь, как проснутся!
– Понял, – кивнул Гена. – Удачи тебе!
– Спасибо!
Злая Фея сегодня дежурила. И вышла к своей контрактной пациентке невероятно заспанная.
– А с чего ты вообще взяла, что рожаешь? – процедила она сквозь зубы.
– У меня воды отошли частично и схватки каждые семь минут, я засекала, – рапортовала Леся.
– Частично – это как? – прищурилась врач.
– Были обильные выделения, потоком, но я думаю, это не все воды.
– Ясно, – вздохнула Таисия Владимировна. – Полезай на кресло.
Леся проворно забралась. Врач засунула руку чуть ли не по локоть.
– Ну не знаю, плодный пузырь у тебя целый. Какие воды? Что ты придумала?
– Так что же мне делать? Ехать домой? – смущенно спросила Леся. И уже не так уверенно добавила: – Но у меня схватки…
Злая фея поджала губы и изрекла:
– Сейчас еще шейку посмотрим.
– Раскрытие три сантиметра.
– И что делать? – Леся уже решительно ничего не понимала. Так она рожает или нет?
– Да ничего не делать. Рожать сейчас будешь. Переодевайся, тебя отведут наверх.
Родовой зал, как и обещали при заключении контракта, был отдельным. По сути дела это была небольшая комната с высокой, как в реанимации, кроватью. А рядом стоял и дожидался малышки прозрачный кювез. И там внутри уже лежали крошечные носочки, рукавички и шапочка. Те самые, которые она приготовила для своей малышки.
Лесю уложили на кровать и снова подсоединили датчик, ставший уже таким привычным. Так она лежала несколько часов – вздрагивая от схваток и слушая сердцебиение малышки. Несколько раз заходила Таисия Владимировна. Она была уже не такая сонная – видимо, успела выпить кофе.
– Какой там у нас был вес ребенка по последнему УЗИ?
– А мы последнее УЗИ сделать не успели, – ответила Леся. – Вы в прошлый прием сказали, что рано пока, надо ближе к родам.
– Не успели, не успели, – пропела Злая Фея. Потом она приложила к Лесиному животу сантиметр. – Ребенок-то у тебя не маленький!
Лицо врача мгновенно приобрело серьезное выражение, и Лесе это не понравилось.
Таисия Владимировна измерила ей бедра.
– Ну, ничего, со скрипом пройдет.
Схватки становились более частыми и болезненными, но боль все еще была вполне терпимой. Леся запоздало подумала, что со всеми этими переживаниями из-за расставания с Димой и будущего дочери, она совсем забыла поподробнее почитать о родах. Узнать, как правильно дышать, чем можно помочь себе и дочке. В конце концов, можно же было хотя бы расспросить об этом Ксюшу – она же доктор… В этот самый момент дверь в палату распахнулась и вошел усатый улыбчивый доктор.
– Меня зовут Вадим Федорович, – представился он. – Я анестезиолог. Вы читали что-нибудь про эпидуральную анестезию?
Леся усмехнулась.
– Это хорошо, что смеетесь.
– Я как раз сейчас думала, что ничего про роды не успела прочитать.
– А сейчас читать уже поздно, – широко улыбнувшись, резюмировал Вадим Федорович. – Ну, тогда я вам расскажу вкратце. Роды состоят из трех этапов. Обезболиваются первый и третий.
– А второй? – испуганно спросила Леся.
– Второй нет. Но из всех трех он самый короткий. Первый этап – схватки. В принципе, могу их обезболить уже сейчас. Второй этап – сами потуги, когда рождается ребенок. Тут вам нужно будет все чувствовать, активно тужиться и участвовать в процессе. Третий этап сразу после родов, когда вас будут зашивать.
– Зачем меня зашивать? – тоненьким голоском спросила Леся.
– Потому что редкие роды обходятся совсем без разрывов тканей, увы.
В следующий момент она забыла обо всем на свете, сморщившись от чудовищной боли.
– Ну что, ставим анестезию? – спросил Вадим Федорович.
Не в силах говорить, Леся кивнула.
Когда анестезиолог вернулся снова, нагруженный своими агрегатами, схватка прошла.
– Вам когда-нибудь ставили искривление позвоночника?
– Вроде бы когда-то в детстве. Небольшое. А какое это имеет значение.
– Огромное. Если поставить неправильно, будут потом последствия. Вплоть до хронических болей.
Честно говоря, Лесе не было дела до хронических болей, которые могут угрожать ей в будущем. Здесь и сейчас боль была настолько сильной, что она уже стала сомневаться, что переживет все это.
– Выгните спину.
Из последних сил она послушалась, чувствуя, как схватка накатывает на нее с новой силой.
– Да, есть небольшое искривление. Хорошо, что признались.
Видя, как ей плохо, Вадим Федорович больше не болтал. Он действовал быстро и четко. Подсоединил ей катетер к спине, и главное, пообещал:
– Минут через десять станет лучше. Схватки будете ощущать, но просто как мышечные сокращения.
Десять минут никогда еще столько не длились. В родовом зале над дверью висели простенькие часы – крупные цифры, большие стрелки. Леся сейчас буквально молилась на секундную. Но та от этого не двигалась быстрее.
Прошло уже шесть часов в родзале. И Леся порядком устала от боли, а та становилась все сильнее. Она даже думать боялась, что самое трудное еще впереди.
Анестезия подействовала. Схватки продолжались с той же частотой, но не были уже такими невыносимыми.
Ей даже удалось немного вздремнуть. Конечно, сном это назвать было нельзя, но в полузабытье время бежало быстрее.
Наконец, заглянув в очередной раз, Злая Фея возвестила:
– Полное раскрытие?
– Что это значит? – слабым голосом поинтересовалась Леся.
– Значит, со следующей схваткой начинай тужиться. Вот так, будто бы свечку задуваешь. Упппффф… Набрала воздух и выпустила. Поняла?
Леся, поморщившись, кивнула. Действие анестезии понемногу проходило и боль начала возвращаться. Наконец она стала нестерпимой, и Леся, не в силах больше сдерживаться, закричала.
– Не ори, ты не одна в отделении, – велела Таисия Владимировна.
Вадим Федорович заглянул в родовой зал.
– Добавить анестезию?
– Спасибо, не нужно, – светски улыбнувшись, отказалась Злая Фея. – У нас уже потуги.
Анестезиолог помялся, посмотрел на Лесю с сочувствием и ушел, не в силах еще чем-нибудь Лесе помочь.
– Схватка, – определила Таисия Владимировна, взглянув на монитор. – Тужься скорее.
Леся попыталась «задуть свечу», но из-за боли получилось откровенно плохо.
– Нееет, так дело не пойдет, – ругалась врач. – Кто так тужится.
– Я… я не могу, мне больно, я умру сейчас, сердце не выдержит!
Казалось, что это кричит не она, а кто-то другой. Но заткнуть этого кого-то Леся была не в силах.
– Если ты будешь так орать, я просто уйду из роддома, – заявила Злая Фея. И от абсурдности этого заявления Леся даже немного пришла в себя. – Все человечество так родилось. Другого способа нет. Ты думай о своем ребенке. Ей сейчас гораздо тяжелее, чем тебе.
Но Леся, которая, несмотря на все свои несчастья, всю беременность любовно прислушивалась к каждому пиночку малышки, в этот момент не могла себя заставить думать о ребенке. Она была совершенно уверена, что никогда не увидит дочку, что обе они погибнут от этой адской, нестерпимой боли.
– Я не скажу, что это у всех так, – деловито рассуждала над умирающей Лесей Злая Фея. – У тебя шейка очень длинная и тонкая, и матка высоко. Для вынашивания это хорошо, но рожать долго будешь. Я не скажу, что у всех так. Но что же делать? Да ты еще тужиться нормально не хочешь.
– Я хочу, у меня не получается, – с трудом выдохнула Леся.
– И не получится, если будешь себя жалеть. Ну, давай со следующей схваткой.
И едва живая, Леся старательно тужилась, но ребенок так с места и не сдвинулся. Она схватила Злую Фею за руку и с мольбой заглянула ей в глаза. Человек же все-таки! Хоть и не очень добрый.
– Умоляю вас… всем святым, что у вас есть… сделайте мне кесарево.
Таисия Владимировна отшатнулась от нее.
– Какое кесарево? Раньше надо было делать! Сейчас уже ребенок идет. Ну да, крупный он у тебя. Так что же делать, по частям, что ли, вытаскивать?
Но по глазам врача было видно, что она напугана. Роды явно шли не так, как планировалось.