на. Ну что, клетки у вас хорошие, сперма у мужа тоже, по крайней мере, на первый взгляд.
– Правда? – вздохнула Алиса.
– Правда. Недаром вы родили троих замечательных сыновей. Сейчас мы вам немножко поможем, и будет у вас еще ребеночек. Вы наверно дочку хотите?
– Да. Но мальчика тоже очень любить будем.
– Значит, смотрите. Сегодняшний день считается нулевым. Завтра первый. Тот день, когда клетки соединятся и получатся эмбрионы. Я вам буду звонить, и рассказывать, как идут дела.
– Вот здорово! Я буду очень ждать!
Эмбриолог ушла, и ей на смену пришел анестезиолог. И с ходу огорошил:
– Вы что больше любите, чай, кофе или кока-коллу?
– Если честно, кока-колу, хотя и знаю, что это вредно, – призналась Алиса.
– В данном случае вам это только поможет. Надо, чтобы вы до дома доехали, не потеряв сознание. Значит, сейчас вам принесут чашку крепкого сладкого кофе, и бутылку кока-колы – ее возьмете с собой.
Он тоже унесся, а Алиса подумала, что ей определенно нравятся местные методы лечения бесплодия.
Леся решила ехать в Петербург поездом. До вагона ее провожали Протвинские, а там должна была встретить Ксюшина мама, Людмила Ивановна.
– Кстати, мама у меня тоже педиатр, – сообщила подруга. – Причем работает в государственной детской поликлинике. А находится эта поликлиника прямо в том дворе, где ты будешь жить. Так что не пропадешь!
– Ой, как здорово! А что ж ты раньше молчала? Я все волновалась, как там одна буду. А вдруг что случится, вдруг заболеет малышка…
– Да как-то не до того было. Но зато теперь ты знаешь, к кому обратиться.
– Ну, ты ее прямо как на Северный Полюс провожаешь! – не выдержал Серж. – Если что, села на поезд и приехала к нам! В любое время!
– Я не знаю, как вас благодарить. Вы просто меня выручили. Точнее, нас, – она с нежностью посмотрела на дочку, мирно спящую в слинге.
– Ты очень хороший человечек, – сказала Ксюша, – И все у вас обязательно будет хорошо. Женщины с детьми еще лучше замуж выходят!
– Проходите в вагон! Пять минут до отправления, – заворчала проводница «Сапсана».
Ксюша обняла Лесю на прощание и послала воздушный поцелуй своей тезке, опасаясь ее разбудить. Серж занес вещи в вагон и разместил их на полке над сидениями. Больше всего он переживал, чтобы Леся и теща справились со всем этим барахлом в Петербурге. Но вроде как Ксюшин двоюродный брат обещал подъехать и помочь. Своих вещей у Леси было совсем немного, но она настояла на том, чтобы взять с собой все Ксюшины подарки, а жена, похоже, опустошила не один детский магазин.
Протвинские долго стояли на перроне и махали вслед отъезжающему поезду.
– Почему эта девочка вызывает у меня только теплые чувства, а про Машину беременность я и слышать не хочу? – задумчиво проговорила Ксюша.
– Очень просто, – вздохнул мудрый муж, – с Лесей ты не соревнуешься. – И потому относишься к ней как должно – сочувственно, снисходительно. А с Машей у вас продолжается гонка. И беда в том, что каждой кажется, что лидирует другая.
Олег Воробьев не любил полагаться на удачу. Он знал, что любое везение нужно тщательно организовывать. А вдруг бывает только пук, и ничто иное. Именно этот принцип помог ему стать начальником департамента крупного банка в тридцать два года, а в скором будущем, он был в этом уверен – пересесть в вице-президентское кресло. И уж конечно, он не мог пустить на самотек такое важное дело, как рождение дочери. Это пусть Алиса надеется, что в четвертый раз уж точно получится девочка. Он-то знает, что, чтобы дочка родилась, это нужно сначала организовать, и никак иначе. Пусть потом жена, как обычно, думает, что все само собой вышло.
Он припарковал «кайен» возле клиники, и, не обращая внимания на администраторов, прошел прямо в кабинет генерального директора. Олегу и в самом деле было назначено. Он нашел нужные выходы и условился о встрече с самим главой знаменитой ЭКО-клиники, которого редко видел кто-то из пациентов.
– Безусловно, такая технология существует, но мы имеем право применять ее только в безвыходных ситуациях. Например, при наследственных заболеваниях, которые передаются только по мужской линии. Таких, как, например, гемофилия…
– Прекрасно, напишите, что у меня гемофилия и подсадите моей жене эмбрионы только женского пола.
– Но поймите, существует врачебная этика…
– У меня три парня. Я хочу воспитывать дочь, – отрезал Олег.
Через сорок минут он вышел из кабинета генерального директора клиники в полной уверенности, что дочь у него будет.
Если бы Алису пустили в лабораторию, она села бы у микроскопа и часами смотрела, как растут в пробирке эмбрионы. Но так как ее туда, разумеется, не пускали, оставалось только гипнотизировать телефон. Ядвига Филипповна позвонила на следующий день вечером.
– Алиса, я по поводу ваших клеточек…
– Да-да, – она почувствовала, как в груди екнуло. Процесс оплодотворения впервые в жизни происходил без непосредственного участия Алисы и даже – вне ее тела.
– Оплодотворилось пятнадцать клеток. Теперь посмотрим, как будут расти. На всякий случай, будьте готовы послезавтра.
– Я поняла… держите меня в курсе, ладно?
– Обязательно.
Алиса положила трубку. Сердце бешено колотилось. Она и не думала, что будет так переживать за этих крошечных эмбрионов, пока еще неразличимых без микроскопа.
Где-то там, в другом районе Москвы, в одном из кабинетов клиники, жили в пробирке ее малыши.
«Держитесь, малявочки, – беззвучно шептала Алиса, – держитесь, мои хорошие».
К третьему дню эмбрионов осталось восемь. И все примерно одинакового качества. Камилла Булатовна, посовещавшись с эмбриологом, и испросив согласия Алисы, решила часть подсадить, а оставшиеся дорастить до пятого дня.
В день подсадки Алиса приехала в клинику, прихватив большую бутылку воды. Перед встречей с малышами полагалось выпить не меньше двух литров.
Самым сложным было решить, сколько подсаживать эмбрионов.
Официально в мире давным-давно подсаживают не больше одного, максимум – двух. Но клиника, которую выбрала Алиса была либеральной, и тут нередко подсаживали три-четыре, а по слухам, некоторым женщинам даже пять. С одной стороны, такое количество повышало шансы на беременность. Ведь вероятность того, что эмбрион приживется – всего сорок процентов. Но что делать, если приживутся все? Как выносить? Как обеспечить вниманием такое количество малышей, не обделив при этом старших? Как вариант решения проблемы предлагалась редукция, иными словами – частичный аборт, при котором врачи хирургически удаляли «лишних» детей из полости матки, оставляя одного или двоих – столько, сколько женщина хочет и может выносить.
Но Алиса знала, что никогда на это не пойдет. И в то же время страх, что ничего не получится, был очень сильным.
Она тянула с решением до последнего и в итоге, когда уже на операционном столе Камилла Булатовна спросила, сколько эмбрионов подсаживать, Алиса не знала, что ответить.
– Давайте все-таки четыре, – неуверенно сказала она.
– То есть рожаем тройню? Как вы относитесь к редукции?
– Ну, если по показаниям… – Алиса понимала, что попросту обманывает врача. Никакой редукции никогда не будет. Хоть тройня, хоть четверня.
И ей подсадили четыре эмбриона. На сей раз наркоз не понадобился. Только катетер и медицинский клей. Было совсем не больно, а после процедуры Алиса получила первую фотографию своих малышей. Самих эмбрионов на этом снимке УЗИ было, конечно, не видно. Но так приятно сознавать, что они там есть!
Ее привезли в палату и велели два часа не вставать и, по возможности, не двигаться.
Как и в прошлый раз, заглянула Камилла Булатовна с назначениями. Она выдала Алисе внушительный список лекарств, которые предстояло принимать для поддержания в организме новой жизни и строго предупредила:
– Три дня не вставать вообще, только в туалет. До конца недели – постельный режим, пищу принимать полусидя. Следующая неделя – спокойная жизнь без физических нагрузок. Ну и ровно через четырнадцать дней приезжайте в клинику на анализ ХГЧ. Узнаем, получилось ли. Если надумаете делать домашние тесты – не раньше десятого дня после подсадки, я вас прошу. Раньше тест может просто не показать беременность, даже если она есть. И самое главное, ни в коем случае самостоятельно не отменяйте препараты поддержки. Даже если вы на двести процентов будете уверены, что не беременны и десяток тестов это подтвердит. Сколько раз было, что тесты отрицательные, женщина решает, с врачом не посоветовавшись, что нечего впустую таблетки пить и свечи вставлять. А на четырнадцатый день анализ крови положительный. Женщина беременна, просто эмбрион имплантировался поздно, вот тесты и не показали. Возвращаем поддержку – но поздно. Из-за перерыва в приеме таблеток беременность срывается, происходит ранний выкидыш. Не представляете, как обидно.
– Клянусь, самостоятельно ничего отменять не буду. Будем верить и надеяться до последнего, – заверила Алиса.
Вслед за врачом заглянула эмбриолог. И Алиса снова получила фотографии эмбрионов. На сей раз это был вид клеток под микроскопом. Каждая была похожа на цветочек, нарисованный рукой малыша.
– Вы молодец, что решились четыре подсадить, – похвалила эмбриолог.
– Не уверена, что поступила правильно, – призналась Алиса. – А если приживутся все четыре? Тут и риск выкидыша, и выносить всех здоровыми будет проблематично. В нашем дворе есть тройня. У одной девочки – детский церебральный паралич, вторая очень слабенькой родилась. Только одна более-менее в порядке.
– Ну что вы так заранее настраиваетесь? Честно говоря, за все время существования клиники четыре прижилось всего один раз. Женщина сделала редукцию до двух. В результате родила здоровеньких мальчика и девочку. Вам сначала нужно получить результат. То есть забеременеть.
– А тройни были? – вздохнув, поинтересовалась Алиса.