Пузырь — страница 29 из 37

Кукла сидела неподвижно. Она понурила голову и как будто спала. Рука, которая обхватывала шею Кине, становилась все более вялой. Сейчас самое важное не терять хладнокровия. Надо на время забыть, что проклятая игольница может ее убить, надо искать выход.

Легко сказать.

Для начала хорошо бы окончательно высвободиться из ее удушающих объятий. Если это получится, Кине сможет заказать себе какое-нибудь орудие убийства. Допустим, огромные ножницы, чтобы искромсать куклу на мелкие кусочки и выбросить в бездну.

Только будут ли после этого исполняться желания? Вдруг волшебный снег утратит свою магическую силу? Готова она остаться в пузыре одна, без еды и питья? Это же равносильно самоубийству. Она умрет с голоду. И все равно такой исход пугал ее меньше, чем будущее в пузыре, рядом с непредсказуемым чучелом.

А может, потребовать себе средство самообороны? Копье? Нож? Господи, и угораздило же вляпаться в такую историю!

Неожиданно забинтованная рука совсем ослабла и соскользнула с шеи Кине ей на грудь. Унынье уснула? А куклы вообще спят? Кине закусила губу. Сейчас или никогда.

Она осторожно повела головой. Подождала. Кукла не шелохнулась. Потихоньку-полегоньку Кине стала сползать с тряпичного туловища. Высвободила голову из-под тяжелой забинтованной руки. Но на этой руке повис футляр с телефоном. Шнурок затянулся у Кине вокруг шеи, начала пульсировать сонная артерия. Наконец и телефон был вызволен. Кукла слабо дернулась. Кине задержала дыхание. Снова притаилась. Больше кукла не двигалась. Кине по-пластунски отползла от нее.

Сев напротив, Кине подтянула колени к подбородку, чтобы не касаться ногами тряпичных обрубков. Страхолюдина не поднимала головы. Ее рука сползла с живота на пол. Как бы сделать, чтобы она навсегда застыла в этом положении?

Суперклей? А он поможет? Вряд ли. От него с нее только обмотки слезут. Нужно что-то более действенное, такое, чтобы обездвижить ее намертво.

Армированный скотч! В школьном автобусе на нем держалась сломанная дверь. Если он настолько прочный, что держит железные двери, то и с тряпичной куклой справится.

– Мне нужен рулон самого что ни на есть крепкого армированного скотча. И еще ножницы, – зашептала Кине пересохшими губами. Она сама себя едва слышала.

Снег на полу зашуршал. Видно, задание показалось ему легким: он чуть-чуть пошумел, полетал и снова улегся. А на коленях у Кине оказались скотч и ножницы. Однако действовать она не спешила, выжидая, не проснется ли кукла. Наконец Кине начала потихоньку разматывать скотч и нарезать его длинными лентами. Ленты она одним концом приклеивала к стеклу. Семь лент. Восемь. Девять. Сколько еще понадобится?

Кине сняла одну из лент, потянулась к кукле и осторожно наложила скотч ей на ногу. Потом отгребла снег и прижала концы ленты к полу с такой силой, что на лбу выступил пот. То же самое она проделала с другой ногой куклы.

С каждой новой наклеенной лентой Кине чувствовала себя уверенней. Кукла спала беспробудным сном. Кине беспрепятственно закрепила ей скотчем туловище и руки. Она обездвиживала куклу до тех пор, пока не извела весь моток. Кукла была заклеена вдоль, поперек и крест-накрест. Концы скотча Кине укрепляла новыми лентами. Она сделала все, что могла. По крайней мере, так была надежда хотя бы выиграть время. Время, чтобы разобраться со всеми своими ошибками. В глубине души Кине знала, что только этим она нанесет ощутимый удар по кукле, от которого та уже не оправится. Без скверных поступков Кине нутро куклы опустеет, и она сдуется, как детский резиновый круг.

Кине уже знала, с чего начать.

Она набрала высоту и направилась к своему дому на Омвейен. Трейлеры так и стояли там, сбившись в кучки, на их крышах тонким слоем лежал снег. Они выглядели покинутыми. Будто обитатели бросили их и отправились кочевать пешком. Мир погиб, а люди, уходя, забыли погасить рождественские огни.

Кине увидела школьный автобус. Он единственный двигался по обезлюдевшей земле. Автобус маневрировал между загромождавших путь трейлеров, и Кине не сомневалась, что он и дальше будет каждое утро следовать по своему маршруту, что бы ни случилось. Гервина Чесночную Голову не остановит даже конец света.

Кине приземлилась возле яйцевидного фургона Звездной Радуги. Подогнала пузырь вплотную к трейлеру и ударила в него. В заднем окне качнулся оберег от дурных снов. Мелькнуло лицо Звездной Радуги. Через мгновение она выбежала из трейлера в синем шелковом халате с изображением Будды на спине.

Звездная Радуга простерла руки к пузырю:

– Карма!

– Шшш! – Кине приложила палец к губам в страхе, что Звездная Радуга разбудит куклу. – Потише! – Имя Карма прозвучало, как удар под дых. Опять ее вранье. Но эту ложь она могла исправить прямо сейчас. Кине уперла ладони в стекло. – Звездная Радуга, я никакая не Карма. И не посланница Вселенной. Я такой же человек, как и все. Я просто Кине.

Звездная Радуга одарила ее прежней отрешенной улыбкой.

– Что бы ты ни говорила, Карма, я все равно знаю, кто ты на самом деле. Ты посланница свыше.

Звездная Радуга прижала руку к груди, но не нащупала привычного кристалла. Ну, хотя бы стало ясно, что она не спит с тремя килограммами бус на шее.

Кине еле удержалась, чтобы по обыкновению, не закатить глаза. Она ступила на путь исправления, и ей не следует закатывать глаза, даже если кое-кто кое в чем не догоняет. Ее дело сейчас – выполнять намеченное, хотя маминой инструкторше по йоге уже мало чем удастся помочь.

– А знаешь, мы расписали дома в городе, – сообщила Звездная Радуга.

– А? Что ты сказала?

– Мы расписали дома там, на площади. Ты же говорила, что они уродливые. Вот мы их вчера и разукрасили. Тебе понравится! На каждом доме своя стихия: на одном птицы, на другом рыбы, на третьем…

– Как так – расписали? – Кине помотала головой, желая убедиться, что не спит.

– И починили скамейку на кладбище. Томас ее поправил.

Из трейлера Звездной Радуги вразвалку вышел накачанный парень с обнаженным торсом, как будто стояла летняя жара, а не декабрьский холод. Такие парни обычно играют серфингистов в сериалах. Потертые джинсы, магические тату на плечах и кожаные браслеты на запястьях. Типичный Томас – они, видимо, все такие. Парень подошел к ним. Звездная Радуга положила голову ему на грудь.

– Карма вернулась.

На этот раз Кине все-таки закатила глаза.

– Послушай, никакая я не Карма, я Кине. И мне нужна помощь. – Она не лгала, но от этой правды ее тошнило. Кине действительно нуждалась в помощи. – Я хочу, чтобы вы съездили кое за какими вещами. Их много. Они навалены вокруг полуразрушенного дома, там, где кончается дорога в горах. Их столько, что вам понадобится несколько трейлеров. Бросить вещи там нельзя, их нужно собрать и постирать. Привезете их мне? Только для начала подержите их у себя, пока я это… Пока я не вернусь.

– Конечно, сделаем, – заверила ее Звездная Радуга. – Сейчас свистнем ребят и съездим. Правда, Томас?

– Sure[5]. – Детина-серфингист склонил голову набок и прислушался. – Что это за sound? Ну, то есть звук?

Кине поперхнулась.

– Сердце, – ответила она дрогнувшим голосом, а потом взмыла вверх, чтобы прекратить расспросы про куклу.

Ду-дун…

Последний удар был громче всех предыдущих. Кине обернулась. Страхолюдина смотрела на нее. И явно собиралась освободить голову, приклеенную скотчем.

– С-слушай, Унынье… Я к-как раз разбираюсь с вещами! – У Кине от страха стучали зубы. – Эти хиппи их привезут, но мне понадобится время, окей?

Кукла попыталась дернуть руками. Скотч затрещал, но не порвался. Насколько его хватит?

– Я же сказала, что занимаюсь этим! – крикнула Кине. – Занимаюсь, ясно? Я все улажу!

Она выудила из футляра телефон. Замерзшие пальцы не слушались. Она совершила миллион скверных поступков, надо успеть их исправить до того, как страхолюдина высвободится. Задача практически невыполнимая.

Руки, сжимавшие телефон, дрожали. Кине набирала сообщение маме. Текст получался бессвязный. Она писала о свадебном платье, о подушке, пропахшей кислым молоком, о карамельных фантиках во дворе. Кине признавалась, что сожалеет о сделанном. О том, что проломила стену, что, возможно, своим стиральным порошком убила почтальона Улафа. А еще она пообещала никогда не есть фаршированный перец.

Скотч продолжал трещать. Ленты, крепившие голову к стеклу, ослабли. Кине бросилась к кукле и как можно крепче прижала скотч обратно к стеклу.

Виви! Вот кому надо написать. Неловкие холодные пальцы набивали фразы с кучей ошибок. Кине писала, что клубничный джем на самом деле хороший, даже не слишком вредный и сделан вовсе не из коровьих кишок. Кине просила прощения, если Виви несколько лет верила в эту чушь. Она тыкала в клавиши, пока не занемели большие пальцы. И тут она почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Из-за плеча куклы в окне одной из квартир Кине увидела морщинистое лицо Ингеборг. Так, и с этим тоже надо что-то делать.

Кине развернула пузырь, чтобы приблизиться к окну.

– Прости! – крикнула она. – Прости за дьявольскую музыку и все остальное. Вообще-то она не дьявольская, но я заводила ее чересчур громко. Назло!

Ингеборг продолжала смотреть на нее исподлобья. Ее угрюмое лицо плохо сочеталось с веселенькой ночной рубашкой в цветочек. Ингеборг повернулась ухом к окну, и Кине вспомнила, что старуха совсем глухая. Придется объясняться жестами.

Кине изобразила, будто она поет, и показала на свое ухо.

– Моя музыка! Прости! Только она не дьявольская!

Ингеборг прижала ухо к окну, и лицо у нее стало еще более сердитым. Отлично, значит, она поняла, что хотела сказать ей Кине.

– Дьявольская музыка! – снова прокричала Кине и приставила к голове указательные пальцы, как рожки. Ингеборг оторопело посмотрела на нее и задернула штору.

– Нет, подожди! Я имела в виду другое… – Но Кине осталась один на один со своим отражением в темном окне. За спиной у нее из стороны в сторону мотала головой кукла. Скотч снова разболтался.