Ветер с воем ворвался в отверстие. Мороз коснулся ее щек, превратил слезы в сосульки. Кине выставила руку наружу. Размер дыры это позволял. Мороз обжигал, покусывал пальцы. Как же это, оказывается, приятно! Еще бы немного расширить дыру, и можно будет выбраться наружу до того, как страхолюдина ее укокошит.
Кине попыталась выломать стекло в надежде спастись. Ее занятие прервал крик.
Она посмотрела вниз на площадь. Одна из соломенных лошадей возле пряничного городка пылала. Только сейчас Кине догадалась, чем занимался Монрад. Тем же, чем и всегда: поджигал!
Оппсет бросился к нему. Он был самым неспортивным из всех школьных учителей, поэтому поскользнулся на льду, упал и выехал на попе на проезжую часть, чуть не под колеса автомобиля. Истошно сигналя, водитель вывернул прямо туда, где столпились ученики 6-го «Б». Ребята с криком бросились врассыпную.
У Кине перехватило дыхание. Все происходило как в замедленной съемке. Горящая лошадь рухнула навзничь. Пламя перекинулось на брикеты сена, и скоро весь пряничный городок был охвачен огнем. Потерявший управление автомобиль врезался в елку, раздался звон битого стекла. Мусорные мешки с подарками для бедных разметало по всей площади. Из автомобиля выскочила дама. Она истерически вопила.
Елка накренилась над самым пряничным городком, от которого люди лихорадочно отламывали куски.
Виви первая заметила, что елка вот-вот повалится. Она показывала на нее пальцем и что-то кричала. Надо вмешаться! Кине спустилась вниз, ветер свистел сквозь дыру в пузыре. Может, подлететь под елку и подпереть ее снизу?
Нет, слишком поздно. На площади царил полный хаос.
Дети с ангельскими крыльями рванули кто куда. Рождественские шары градом посыпались с падающей елки. Зрелище напоминало бурю в сухом бассейне. Проезжавшие мимо автомобили резко тормозили или сворачивали с дороги. Пряничный городок ярко пылал, на глазах утрачивая последнюю съедобность.
Наконец елка рухнула, разметав в щепки пряничный городок, и только тогда загорелась.
Кине всхлипнула. Где Аврора и Виви? Где Ярле? Вряд ли все успели увернуться от падающей елки. Теперь дерево пылало, а Кине кружила над пожаром в отчаянной попытке найти друзей.
За спиной у нее с треском отлипал скотч от стекла, но у Кине не было времени обернуться. Она должна найти ребят!
Наконец она увидела Ярле, он бежал к упавшей ели! Сумасшедший! Он не понимает, что может погибнуть? Оказывается, он бежал к Монраду. Монрада придавило стволом, а Ярле хотел его высвободить. Он пытался подобраться к Монраду, но ветки вцепились в его одежду, и он не мог двинуться ни вперед, ни назад. Кине брякнула пузырь прямо возле ствола, обломав часть веток. Поврежденный пузырь пошел новыми трещинами, и из него вывалился еще один крупный кусок стекла. Образовалось достаточно большое отверстие, чтобы Кине могла через него выбраться. И спастись. Но сначала она должна была спасти мальчишек. Пламя к ним подбиралось.
Кине протянула руку Ярле:
– Хватайся за руку!
Ярле вытаращил глаза. Моргал и показывал на что-то пальцем. Чего он медлит?
Внезапно Кине поняла, что смотрит Ярле вовсе не на нее, а на то, что у нее за спиной. Кине медленно обернулась, слишком хорошо представляя себе, что она увидит. Мумия нависла над ней во весь свой гигантский рост. Она размахивала руками, пытаясь освободиться от остатков скотча. Одна из клейких лент пристала к огромной булавке, торчавшей у нее из плеча. Страхолюдина схватила булавку беспалой рукой.
И двинулась на Кине. В руке у нее блестело стальное оружие.
Кине взвизгнула и присела на корточки. Булавка просвистела над ее головой и царапнула стекло. Кине опять высунула руку в отверстие.
– Хватайся за руку, Ярле!
Похоже, Ярле опомнился и, к ее огромному облегчению, послушался. Кине почувствовала в своей руке его ладонь. Теплую и влажную. Не выпуская ее, Кине резко развернула пузырь в другую сторону. Кукла упала, подарив Кине драгоценное время. Они успели отскочить от елки, когда пламя уже ползло по веткам. Но и теперь, в безопасности, Ярле не выпускал руку Кине.
– Она хочет убить тебя! – закричал Ярле, увидев, что кукла снова поднялась на ноги.
– Да что ты говоришь? – сказала Кине. И закатила бы глаза, но времени было в обрез. Ярле ухватил ее за руку обеими руками и потянул.
– Выходи давай. Вылезай через дыру!
Кине покачала головой и рывком развернула пузырь обратно. Ярле выпустил ее руку.
– Не могу! – крикнула Кине. – Там же Монрад…
Кругом происходило столпотворение. Гудели сирены. Люди с криками выбегали из магазинов. Кто-то пытался сбить пламя. Площадь наполнилась запахом горелых пряников. А за спиной у Кине кукла сдирала с себя обрывки скотча.
– Помоги им тушить! – крикнула она Ярле, который тут же бросился на подмогу боровшимся с пламенем.
Кине подлетела к Монраду, он лежал и выл от ужаса, а пламя подбиралось к нему все ближе. Кине продралась к нему сквозь ветви.
– Давай! – крикнула она ему через отверстие в пузыре. – Хватай меня за руку!
Вид у Монрада был перепуганный, но он хотя бы скулить перестал. Кине отчаянно махала рукой, чтобы он понял, что ей от него нужно. Но Монрад, выпучив глаза, указывал на куклу.
– Она… Она хочет тебя убить!
– Да, знаю, ты не первый это говоришь. Руку давай, тормоз хренов!
Монрад схватил ее за руку, и Кине повела пузырь вверх. Монрад был такой тяжелый, что чуть не утянул ее в дыру. Кине пришлось вцепиться в край стекла, чтобы не вылететь из пузыря. Она порезала ладонь, но не выпускала руку Монрада, пока они не оказались на безопасном расстоянии от горящей ели. Только тогда она отпустила его, и он плюхнулся на землю. Да, конечно, она могла опуститься и пониже, прежде чем разжать руку, никто не спорит, но все-таки она практически подарила ему жизнь, а дареному коню в зубы не смотрят!
Дым от пожара натянуло в пузырь. Глаза щипало, Кине почти ничего не видела.
Площадь превратилась в дымный кошмар. Горящий пряничный городок, чудовищная роспись на домах, пожарные машины, люди, спотыкавшиеся о елочные шары. Половину площади занимало дерево, так и не ставшее самой большой рождественской елью на свете, зато ставшее гарантированно самой горелой.
Кине закашлялась и натянула худи на нос, чтобы не задохнуться. Больше она уже ничего не боялась. Снизу ей махали Аврора и Виви. Живые и бодрые. Ярле тоже. Лицо в саже, зато цел и невредим. Никто не погиб. Никто не пострадал.
Погибнуть суждено только ей.
Кине обернулась и посмотрела на куклу. Да пусть делает, что хочет, сейчас это уже не имело никакого значения. Главное, ребята спасены. Кукла сгорбилась, чтобы оказаться лицом к лицу с Кине. Она не спешила и как будто принюхивалась. Воздух засасывало через отверстие в стекле, пузырь стало сносить, как птицу в бурю, и больше он Кине не подчинялся. Она утратила над ним власть.
Кине смотрела вниз на островки пламени и мысленно перебирала в уме предметы, которые стоило пожелать, чтобы спасти себе жизнь. Воинские доспехи, копье, пистолет, парашют… Но ее охватила странная апатия, она как будто сдалась.
Она прижала к груди скелет Типси. Кукла размахнулась, чтобы нанести Кине удар милосердия – дарующий мгновенную смерть и избавление от последних мучений. В голове стало пусто-пусто. На фоне царящей суматохи она вдруг ощутила необыкновенный покой, она понимала, что пузырь больше уже не выполнит ни одного ее желания. Но правда состояла в том, что желаний у нее не осталось. Она прижалась губами к черепу Типси и прошептала:
– Не хочу больше… ничего.
Это была святая правда. То, чего она хотела, пузырь ей все равно дать не мог. Прощение. Спокойствие. Друзей. Близость мамы и папы. Умение не совершать глупостей. Лучше понимать людей. Все то, что раньше ее раздражало, теперь значило не больше, чем морские песчинки, застрявшие между пальцами ног. Милая ерунда. Какой смысл ненавидеть костюмы ангелов или уроки плаванья? Холодный кухонный пол или будильник? Никакого смысла. Ну ни малейшего.
Пузырь раскалился, Кине обливалась потом. Ворот худи совершенно промок. Только от костей Типси шла прохлада. Волшебный снег начал лопаться, как попкорн.
– Я не хочу… ничего! – крикнула Кине на случай, если снег не понял ее с первого раза.
Кукла неожиданно запрокинула голову, будто Кине ударила ее в подбородок. Качнулась назад. И тут лопнул шов, идущий вдоль ее руки. Наружу посыпалось все, что в ней еще оставалось. Страхолюдина занесла над Кине руку с булавкой. Кине села на корточки, съежилась, закрыла голову руками. Это конец. Она услышала удар булавки о стекло и подняла голову. Кукла загнала булавку в одну из трещин. Стекло захрустело. Трещина поползла вниз, пробежала под Кине и выползла с другой стороны пузыря. В одну секунду от главной трещины разбежалось много мелких трещинок, стекло побелело.
Пузырь был расколот.
Он развалился с отвратительным скрежетом. Кине полетела вниз, прямо на горящую елку, осыпаемая, как дождем, острыми осколками стекла.
Она угодила в гущу еловых веток, вверх фонтаном взметнулись искры. Она попробовала идти, но все поплыло перед глазами. Это было еще хуже, чем занятие с надувным кругом в бассейне. Ее окружали ветки, покрытые опаленной, колкой хвоей. Руки были липкие от пота, перемешанного с сажей. Кто-то позвал ее, протянул руку, Кине руку узнала и ухватилась за нее. Таким образом она была вызволена из колючего плена.
Ярле помог ей встать на ноги, но колени у нее подгибались. Она совершенно обессилела, к тому же почти разучилась ходить. Ей пришлось повиснуть на Ярле, пока они добирались до уцелевших брикетов сена.
И тут с неба, как снег, полетел какой-то мусор. Лоскутки, бумажки, перья непонятного происхождения. Все, чем была набита кукла. Площадь оказалась усеяна неблаговидными поступками Кине.
– Что это? – удивился Ярле. – Как будто снег?
Кине закрыла лицо руками:
– Это все мои преступления.
Ярле посмотрел на нее:
– Ну, ты даешь, Кине. Когда только успела?