сбежать вниз, но притормозила и дала задний ход, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Пару раз она пропустила пятерню сквозь волосы, пока не осталась довольна своим отражением. Кине не очень парилась из-за внешности. Что можно сказать о ее волосах? Черные, прямые, без единой завитушки. И Кине прекрасно живется с такими волосами. Она же не какая-то фифа безмозглая! Ей есть о чем подумать и кроме волос.
Окей.
– Мы едем? – крикнула она, спрыгивая с лестницы.
Папа кивнул. Они вместе вышли в прихожую. Обулись, надели куртки. Мама стояла в дверях, наверняка тоже хотела поехать с ними.
– Скажи Ярле, что он получит свое худи, как только я его выстираю.
Кине застегнула на куртке молнию.
– Я выстираю худи вечером. Сама.
И снова папа и мама обменялись улыбками. Кине притворилась, что ничего не заметила, – не будет же она их смущать.
Папа пошел за машиной, а Кине побежала к трейлеру Звездной Радуги и подняла руку, чтобы постучать в дверь. Но дверь открылась раньше, чем Кине успела постучаться, значит, эта малахольная инструкторша все-таки не была лишена некоторой прозорливости. Хотя и весьма скромной, так как появление Кине без пузыря стало для нее полной неожиданностью.
– Карма? – удивилась Звездная Радуга и высунулась из двери в надежде обнаружить рядом пузырь.
– Кине, – поправила ее Кине. – Я очень спешу, но мне опять нужна помощь.
Взгляд Звездной Радуги блуждал вокруг Кине в надежде, что пузырь все-таки возникнет.
– Я тебе все объясню, – пообещала Кине. – Но не сейчас. Вы привезли вещи? Те, что были в горах?
Звездная Радуга кивнула в сторону трейлеров, стоявших неподалеку.
– Да, мы целый день их собирали, набили несколько трейлеров. Откуда они взялись? В жизни ничего подобного не видела. Всего полно, от одежды до электроники. Был даже дискотечный шар, и… Я нашла свою серьгу. – Она откинула назад волнистые волосы и показала ухо с серьгой, украшенной новеньким, свеженьким пером.
Горячая волна прилила к лицу Кине.
– Эээ, да… Это долгая история, а мне некогда.
Звездная Радуга потуже стянула на груди вязаную шаль. Звякнули украшения на шее.
– Нам тоже пора сниматься. Многие уже уехали, полиция запрещает здесь стоять. Нас слишком много, это чревато пожаром… – Она как будто что-то вспомнила: – Я слышала, ты была сегодня на площади, когда горела елка?
– Да. Поэтому-то мне и нужна помощь.
Кине увидела папу, подъехавшего на машине, и заторопилась.
– Я должна бежать. Но вот о чем хочу попросить: вы можете упаковать все эти вещи? Как рождественские подарки? Без имени, без адреса, просто сделать красивые рождественские пакеты? Это ради доброго дела, зуб даю.
Из-за спины Звездной Радуги выглянул Томас, по-прежнему обнаженный по пояс. Он вообще когда-нибудь одевается? Томас держал надувного розового фламинго.
– Мне он так нравится, могу я его себе оставить?
Кине рассмеялась:
– Бери, он твой. Но только упакуйте остальные вещи.
– Sure, – ответил Томас. – Все что угодно ради доброго дела.
Кине поблагодарила их и побежала к машине. Она села рядом с папой и открыла окно.
– Только берите биоразлагаемую упаковочную бумагу! – крикнула она, отъезжая. – Ну, типа безвредную.
Папа несколько удрученно покачал головой при виде всех трейлеров, но ничего не сказал. Кине показалось, будто она все еще в пузыре. Она совершила столько диких поступков, что читать ей нотации уже не имело смысла. Дно она пробила, и не одно. Поэтому они с папой молчали и не знали, с чего начать разговор. Может, поэтому и Монраду в школе все сходит с рук? Он так далеко зашел, что никто не знает, с чего начать с ним разговор.
У папы был свой стиль вождения. Он ехал смехотворно медленно, чуть быстрее, чем Гервин. Кине почувствовала острую нежность. Это же ее папа, он имеет право вести машину как угодно. И все-таки она вздохнула с облегчением, когда они наконец остановились возле зеленой многоэтажки Ярле. Обшарпанное здание находилось прямо возле свалки металлолома в восточной части города.
– Часа хватит? – спросил папа.
Кине кивнула:
– Я позвоню, если что. Спасибо, папа.
Сидя за рулем, папа ждал, пока Кине звонила в домофон. И только когда показался Ярле, уехал. Раньше Кине пришла бы от этого в бешенство, но сейчас она восприняла это спокойно. У всех свои закидоны.
Ярле вышел в теплой куртке и захлопнул дверь подъезда.
– Мы не зайдем к тебе? – удивилась Кине.
Ярле тряхнул головой, отбрасывая каштановый чуб.
– Не-а. У нас там, короче, не пентхаус.
Он пошел впереди Кине к забору, окружавшему свалку, отодвинул две планки, прибитые только сверху, и пролез в дыру в заборе. Кине пролезла за ним.
За забором она ожидала увидеть что угодно, но только не целый город из убитых автомобилей. Кине как будто попала на другую планету. Здесь было сумрачно, безлюдно и громоздились горы непригодных автодеталей. Среди металлического хлама были проложены улицы и тропинки. Обломков машин было куда больше и занимали они куда больше места, чем вещи, брошенные Кине в горах. Кому мог понадобиться свезенный сюда автохлам? Некоторые машины уже слабо напоминали транспортное средство. Они явно побывали в жестких переделках. Стальные корпуса без дверей. Без колес. Но попадались и странные вещи вроде плуга, огромной металлической двери и медной решетки, по-видимому спинки от кровати.
Ярле остановился у проржавленного остова автомобиля, который выглядывал из-под груды металлолома. Автомобиль недовольно заскрипел, когда Ярле протискивался через передние сиденья назад. Кине заметила, что Ярле старался выглядеть победителем, но у всякой победительности есть предел, особенно когда заползаешь на заднее сиденье автомобиля, не подлежащего восстановлению. Кине полезла за ним.
Обивка сидений была сшита из красных кожаных полос, швы кое-где лопнули, кожа была исцарапана и безнадежно испорчена. Впрочем, Кине перестали раздражать вещи с изъяном. На свете нет ничего идеального.
За исключением этой встречи. Здесь. Сейчас. В полумраке.
Кине смотрела в окно и видела только свалку металлолома. А вдруг груда железа, под которой они сидели, обрушится и раздавит их насмерть? Как ни странно, она совершенно не испугалась.
Ярле уперся ногами в спинку водительского сиденья и, судя по всему, приготовился слушать. Кине подыскивала слова. Она заготовила их заранее, но теперь не была уверена, что они годятся. Рядом с ней сидел какой-то новый Ярле. Этот Ярле был намного симпатичнее прежнего. Густой каштановый чуб свешивался на глаза. Немного усталый взгляд блуждал, словно Ярле боялся на нее посмотреть. Однако в конце концов все-таки посмотрел.
– Сегодня ты отличилась. Была на высоте, – сказал он.
– Да-а… – протянула Кине. – Ты тоже.
Он улыбнулся, а у нее екнуло сердце. Она волновалась.
– Худи вечером выстираю. На нем немного сажи, но вообще-то ничего страшного. Прости.
– За что? – усмехнулся Ярле. – За то, что на нем сажа или за то, что ты его присвоила?
– За нападение на Монрада.
Ярле снова посерьезнел, хотя пытался скрыть это за безразличной ухмылкой:
– Монрад заслужил. Кто-то должен был вправить ему мозги.
Кине пожала плечами:
– Наверно. Но не так же.
Ярле провел пальцем по боковому окну. Оно было приспущено, и на его внутренней стороне нарос иней. От пальца Ярле остался талый след.
– Люди думают, что Монрад валяет дурака от нечего делать. А я не хотел бы быть на его месте. Ты его мамашу видела? Она же больная на голову.
– А твоя? – спросила Кине. – Тоже больная на голову, учитывая твое поведение?
– А что я такого делаю?
– Ничего… – отрезала Кине, хотя не считала слово «ничего» подходящим.
Ярле посмотрел на нее:
– Ты это о чем?
«Будь тверже. Скажи ему все», – подумала Кине. Она выжила в пузыре, не погибла от руки куклы-убийцы, что ей стоит поговорить с Ярле напрямик?
– Монрад тебя слушается, – начала она. – Вся банда – тоже. А ты не хочешь призвать их к порядку. Они же издеваются над людьми! – Кине осмелела. Вот что она имеет против Ярле. И всегда имела. – Ты ведь можешь остановить их в любую минуту.
Ярле сосредоточенно расковыривал лопнувший шов сиденья.
– Народ не понимает. Я ими не командую. Да и вообще никем не командую. Если бы я решил покомандовать, думаешь, стали бы они подчиняться? Они прислушиваются ко мне время от времени, потому что я не докапываюсь из-за мелкой фигни. Ясно?
Кине не могла отвести от него глаз. Какой же он классный. Такой балбес и такой классный. Надо срочно поддержать разговор, иначе она его либо обнимет, либо выкинет еще какую-нибудь глупость.
– А из-за крупной?
– А из-за крупной – докапываюсь, – ответил он. – Просто ты не все знаешь. Мало кто знает все. Ты даже не представляешь себе, в какое дерьмо они иногда умудряются вляпаться. У них же типа тормоза не работают. Где могу, стараюсь действовать на опережение. Я серьезно, поверь мне.
Кине кивнула:
– Окей.
– В смысле окей? И все?
– Твое выражение. Думала, тебе так понятнее.
Он закинул руки за голову и засмеялся.
– «Окей» годится. «Окей» засчитан.
В его глазах играли лукавые огоньки. То ли он дразнит ее, то ли она ему нравится. Внезапно Кине поняла, почему всегда так на него злилась. Ее бесили эти огоньки. Бесила неопределенность: то ли в них дружба, то ли вражда.
Кине решила пойти в лобовую атаку:
– Почему мне дали прозвище «Пузырь»? Для тебя, наверно, это мелочь, а для меня – совсем наоборот.
– Пришлось!
– Пришлось? Орать, что я пукаю, пускаю пузыри, хотя этого не было? За что меня прозвали Пузырем? Может, за то, что я толстая? Ты этим прозвищем мне столько крови попортил.
Ярле оторопело уставился на нее:
– А я-то при чем? Не я же тебя так прозвал.
– Ну да, не ты! Думаешь, у меня память, как у золотой рыбки?
– Именно! – Ярле улыбнулся, он как будто вообще не понимал, с чего она так парится из-за какого-то прозвища. – Это Аслак придумал.