ликвидов» дефицитных красок для ремонта квартиры, у третьего добьется рекомендации и содействия в устройстве в музыкальное училище его «исключительно одаренной» дочери… Словом, рука дающего да не оскудеет!
И это доходное место бросить, простите за грубое выражение, собаке под хвост ради вздорной прихоти Булата, который наседает на Ибрахана и чуть ли не каждый день напоминает ему, что Факай и Акоп саботируют приказ и не думают включаться в бригаду ИДБС! Ни за что! Этому не бывать!..
Ибрахан охотно соглашался в Булатом, что приказы для того и издаются, чтобы их выполнять, и каждый раз обещал принять строгие меры к саботажникам… Но… все оставалось по-прежнему.
Либеральное отношение начальства к злостным нарушителям приказа по комбинату наводило Булата на грустные размышления, но он отгонял их прочь, ему дико было даже представить себе, что Факаю и Акопу все сходит с рук, ибо…
Не находя поддержки у Ибрахана, Булат единолично объявил Факаю и его сподвижнику Акопу газават — священную войну. Чего бы это ему ни стоило, а он добьется своего, разоблачит Факая, выведет его на чистую воду.
Напялив темные очки, Булат как-то незаметно прошел в переполненное народом ателье, тихо уселся в отдаленный угол за столик, где были разложены старые журналы мод и газеты, и, прикрывшись развернутым листом газеты, стал наблюдать.
«Боже, как он разжирел! Сразу видать, не единым хлебом жив этот человек!» — подумал Булат, следя за тем, как Факай, круглый, словно мяч, катился по приемной, обхаживая с подобострастной улыбкой какую-то вальяжную особу, по всей видимости, супругу важного начальника.
— Какой фасон изволили, ханум, выбрать? — Глаза при этом излучали тысячи букетов-улыбок. Умилительно сладчайшим голосом добавил: — Я так и предполагал. У вас удивительно тонкий вкус. Для этой модели порекомендую импортный кримплен, артикул «Голубой огонек». — Он шарикоподшипником покатился в кладовую и тут же вернулся с куском «Голубого огонька». — Вам, поверьте, будет к лицу. Скромно и изящно.
— Я весьма вам признательна, — рассыпалась в благодарностях заказчица. — Вы были так любезны…
Факай замахал руками:
— Никаких благодарностей! Это наш долг… Мы для этого призваны. Костюм вам понадобится срочно или..? Нет, нет, не задержим, к праздникам получите в наилучшем виде… Всего вам доброго! Салям вашему уважаемому супругу! — И, довольный собой, как на шарнирах, выкатился в кладовую с кримпленом и, вернувшись, обратился к очереди: — Кто следующий?
К столу заказов подошла молодая девушка в более чем скромном пальто явно устаревшего покроя. Тысячи букетов-улыбок в глазах Факая мгновенно увяли, осыпались. Наверное, какая-то доярка, по виду определил Факай и сухим, жестким голосом спросил:
— Вам что?
— Мне бы костюм…
— Прошу! — и выложил образчики тканей, предназначенные для простых смертных.
Заказчица поморщилась:
— Нет, мне это не нравится. Покажите, пожалуйста, материал «Голубой огонек», какой вы предлагали гражданке передо мной.
Факай скорчил брезгливую мину: «Ишь, чего захотела! „Голубой огонек“ есть, да не про вашу честь», — подумал он, а вслух резко произнес:
— Такого материала больше нет!
Заказчица продолжала настаивать на своем:
— Я видела, там осталось больше чем на один костюм…
— Много вы понимаете, — не унимался Факай, — могу предложить вам другой артикул, он ничуть не хуже «Голубого огонька».
Но девушка не соглашалась.
— Это все, чем располагаем… Долго будете базарить?.. У меня нет времени заниматься только вами.
У девушки не было иного выхода, и она скрепя сердце согласилась.
— Итак, оформляю заказ. Только предупреждаю, к празднику и не рассчитывайте… Ваша фамилия и адрес?
Так оно и есть: привередливая и требовательная заказчица была из дальнего колхоза «Заря». Чутье никогда не обманывало Факая.
Девушка скинула пальто. Факай собирался снять мерку, но, взглянув на заказчицу, обмер, лишился дара речи: на груди у девушки сверкала Золотая Звезда Героя Социалистического Труда и значок депутата Верховного Совета. От предчувствия надвигавшейся неотвратимой беды у Факая вздыбились реденькие волосы на голове, а кустистые брови сразу обмякли… Взмокшей ладонью переложил считанные волосы справа налево:
— Простите, так сказать, бес попутал… Не рассчитал, что у вас такая фигура… Думаю, остатка «Голубого огонька» вам определенно хватит… Извините, я мигом… — Факай испарился и тут же, запыхавшись, притащил из кладовой «Голубой огонек». Даже неспециалисту было ясно, что из остатка можно сшить не один, а целых три костюма, и даже на более объемных заказчиц.
Чувствовалось, что молодой колхознице хотелось швырнуть отрез в лоснящееся от жира лицо Факая. Но она подавила в себе гнев и тихо, почти беззвучно потребовала книгу жалоб.
На Факая было противно смотреть, выглядел он, как побитая собака, которая не знала, куда ей приткнуться.
— Что я такого сделал?.. Уже и ошибиться нельзя… Вы были в пальто, откуда я мог знать, что делается у вас под пальто?..
Назревал крупный скандал, после которого Факаю определенно не поздоровилось бы. Накаленную обстановку разрядил Булат. Он выскочил из укрытия и ткнул в лицо вконец обалдевшему Факаю какую-то красную книжицу (должно быть, членский билет «Общества друзей зеленых насаждений»):
— Немедленно извинитесь перед заказчицей, побыстрей оформляйте заказ, а потом мы с вами поговорим в другом месте… Там вас научат, как разговаривать с клиентами!
Поминутно извиняясь, Факай кое-как, с грехом пополам, снял мерку и заполнил квитанцию. Заказчица, успокоенная Булатом, мирно покинула ателье. Булат увел Факая в директорский кабинет и с глазу на глаз так отчитал его, что тот ужом извивался, словно на раскаленной сковороде.
— Жалкая мелюзга!.. В порошок тебя сотру! Мокрого места не останется! Подхалим несчастный! А еще ерепенился и кричал: «Пусть дураки занимаются этим дурацким ИДБС!» А теперь дрожишь! Трусливый заяц!..
— Я так не говорил. На меня наябедничали… Я с удовольствием пойду в бригаду. Дайте только освободиться от важных заказов.
— Не валяй дурака! Завтра же пойдешь по домам принимать заказы! Иначе пеняй на себя. Ничто и никто тебя не спасет… — Булат хлопнул дверью и оставил Факая, пришибленного и раздавленного, наедине со своими горькими мыслями о превратностях судьбы.
Булат хотел было заглянуть еще по соседству в шапочную мастерскую к Акопу, но передумал: слишком большая нагрузка на его нервы за один день — и помчался к Ибрахану докладывать о происшествии в ателье.
Вместо Булата к Акопу заявился Факай: ему не терпелось излить свое возмущение неслыханной дерзостью какого-то проезжего мальчишки, посмевшего так грубо и оскорбительно разговаривать с почтенным и добросовестным тружеником, каким считал себя Факай. Мальчишка, а держит в ежовых рукавицах весь комбинат! В сыновья годится Факаю, сосунок, а командует им, как оловянным солдатиком.
Акоп был занят покупателем. Не в пример Факаю Акопу было совершенно безразлично, кто его заказчик и покупатель — министр или тракторист, он одинаково со всех ухитрялся сдирать лишний рубль-другой.
Акоп убеждал какого-то невзрачного паренька, что кепка, которую он предлагал ему, сшита словно на него.
Паренек возражал:
— Она маловата, жмет…
— Не беспокойтесь, пару дней поносите, и она растянется, — убеждал Акоп. — У нас покупатели берут кепки на два номера меньше. Мода! Но если вам не нравится, я не насилую. Вам ее носить, не мне. — Акоп заглянул под стойку и извлек оттуда огромную кепку с широким козырьком. — Сколько времени ищем, а она, нужная кепка, лежит перед самым носом! Это ничего, что чуточку велика. Недаром говорят: «Если кепка не закрывает глаза, это не кепка!» А сукно какое! После первого дождя будет как раз по мерке.
Клиент отверг и эту кепку. После долгих поисков Акоп, разворошив груду кепок, предложил пареньку одну из них с маленьким козырьком и с коротким хвостиком на макушке.
— А эту кепку выпускаем исключительно на экспорт… Но вам, боюсь, не подойдет по цене.
— Откуда вы знаете? — обиделся юноша. — Я, может, зарабатываю больше вашего, — и, задетый за живое, клюнул, приобрел-таки кепку, переплатив за нее лишних пять рублей.
— Ну и ловкач же ты, Акоп Галибекович! — восхитился Факай, когда ушел клиент.
— Не обманешь — не проживешь. Надо как-то сводить концы с концами.
— Твое счастье, что Булат не видел, как ты сводишь концы с концами, а то был бы тебе совсем конец!.. — Факай рассказал о разносном визите Булата и о нависшей над ними угрозе.
Товарищи по несчастью тяжело вздохнули и задумались.
— ИДБС! Где я только не был, — прервал молчание Акоп, — в Тбилиси был, в Нахичеване был, в Новороссийске был, в Гудаутах был — нигде такой глупой затеи не встречал…
— Хоть тысячу раз повторяй слово «глупость», от этого глупость не поумнеет и нам легче не станет, — возразил Факай. — Ты дело скажи: как нам быть?
— Ты, Факай, постарше меня и опытнее… Наверное, еще не в таких переплетах бывал.
— На что намекаешь?
— Я без намеков… Я вообще…
— Ну, ладно… Не будем ссориться. Нам с тобой в союзе надо быть против общего противника… Как я понимаю, лбом стены не прошибешь… Хочешь не хочешь, а придется нам с тобой вставлять наши головы в ибрахановское ярмо и двигаться со всеми в этой дурацкой бригаде ИДБС. Но я хочу так двигаться, чтобы они не рады были… Раскусил?
— Не по моим зубам раскусывать… Говори без туману…
— Вот и предлагаю обвести Булата… Все вроде будет чин-чинарем, а по сути покажем ему и всем кузькину мать.
Хотя в шапочной мастерской никого, кроме них, не было, Факай вплотную подошел к Акопу и заговорщицким шепотом изложил задуманный им план.
Но то, что представляет собой тайну для посторонних, не является тайной для автора. А поскольку у автора от читателей тоже нет никаких секретов, он доверительно, не для распространения, может сообщить, что в планах Факая центральное место было отведено Шагей-бабаю.