— Теперь ты успокоился, бабай? — угодливо спросил Ибрахан, отлично понимая, что не так просто погасить пламя гнева в душе Шагея.
— Я никогда не успокоюсь! Вы только обманываете меня!
— Что-то ты больно распустил язык, старикан, — пришел на помощь Ибрахану Булат.
— Молчи, когда говорят старшие! — не унимался Шагей.
Ибрахан понял, что старика можно утихомирить не криком, а только добрым словом.
— Мы ценим, Шагей-бабай, вашу критику и, как вы только что сами убедились, бракоделам спуску не даем. Так что, если будут еще какие замечания, двери для вас всегда открыты…
— Что до замечаний, то у меня их для вас, товарищи начальники, всегда полные мешки. Можете меня не просить, вам надоест меня слушать. А потому пусть лучше Уфа их выслушает. А за сим до скорого свидания…
Шагей наконец покинул кабинет.
Булат и Ибрахан облегченно вздохнули.
— От такого склочника всего можно ждать… — обронил Булат, чтобы как-то повернуть беседу с Ибраханом на деловой лад.
— Что старик — склочник, оно действительно так, но насчет шубы он на все сто процентов прав. Наши умники напортачили. Пусть теперь отвечают рублем из своего кармана.
После долгой паузы Ибрахан, думая о чем-то другом, глубокомысленно заметил:
— Никогда не знаешь, какой ветер тебя сбросит и какая свинья тебя съест… Даже в самом близком человеке никогда нельзя быть уверенным…
— Вы к чему это, Ибрахан Сираевич? Неужели и про меня такое можете подумать? Я не заслужил! На что намекаете, скажите, если не секрет.
— А я не намекаю, а прямо в глаза говорю, — и просверлил Булата пронизывающим взглядом. — Ты можешь мне ответить, чего моя Минира ходит в последние дни такая мрачная и задумчивая? Если узнаю, что ты зашел слишком далеко, голову оторву.
К разговору на такую тему Булат был явно не подготовлен, но с честью выдержал агрессивный тон Ибрахана. Между нами говоря, Булат и не собирался опутывать себя узами Гименея, но в данном случае он понял, что дальше играть в прятки нельзя, а тем более ловчить, изворачиваться, отделываться ни к чему не обязывающими общими фразами. Это тебе не собрание актива или заседание месткома. Тут надо действовать напрямик: или — или. Жениться или сматывать удочки из Яшкалы, решительно порвать с Ибраханом и уйти из дела, которое сейчас в самом расцвете.
Булат — была не была — не долго думая, выпалил единственно разумные в сложившейся ситуации слова:
— Я давно ждал этого разговора, Ибрахан Сираевич. Давно собирался сказать вам, что мы с Минирой любим друг друга, и я был бы счастлив, если бы… — Булат несколько замялся.
— Что, «если бы»? Договаривай! — вскипел Ибрахан. — Расставаясь со мной, тайком от меня уводишь куда-то мою единственную дочь, совращаешь девушку, чистую, невинную!
— Я хотел сказать, что буду счастлив назвать Миниру своей женой, если на то будет как говорили в старину, ваше благословение.
— Наконец-то я слышу слова джигита! А то я считал, скажу откровенно, что ты просто рядовой ловелас и тюфяк. Что ж, поздравляю тебя, дорогой зятек! — Ибрахан притянул к себе Булата и трижды облобызал его. — Мое благословение — это всего лишь полдела. Надо еще для проформы получить визу, то есть, я хочу сказать, попросить «добро» у противной стороны, то бишь, у женской половины нашей семьи. Приходи вечером к нам, вызовем невесту, потолкуем с будущей тещей. Словом, чтобы все было как у порядочных людей…
Скоро сказка сказывается, а в наш космически-реактивный век дела делаются еще быстрее. Ибрахан не стал тянуть волынку со свадьбой Миниры и Булата. Используя связи, преодолел подводные рифы и обошел закон, допускающий регистрацию брака лишь через месяц после подачи заявления в загс. Старая приятельница Ибрахана, заведующая загсом, учитывая, что сочетающиеся имели достаточный срок, чтобы всерьез подумать о браке, разрешила регистрацию через две недели — за это время будущие молодожены и их родные могли заказать и подвенечное платье и приличествующие столь торжественному случаю праздничные наряды.
Ибрахан торопился со свадьбой не потому, что боялся, как бы Булат не изменил решения и не смылся, нет, в Булате он был уверен. Ибрахан исходил из чисто практических соображений: он, зная пылкий характер дочери, вполне резонно опасался, как бы Минира не опередила событий и еще до свадьбы не зашла слишком далеко…
Слава загсу, все обошлось благополучно.
ДВОЙНАЯ СВАДЬБА
Дом Ибрахана просторен, как ангар столичного аэродрома. Не то что одну — сразу пять свадеб можно сыграть. Двери всех комнат в доме распахнуты настежь, хлебосольные хозяева рады всем, кто почтит присутствием их семейное торжество. В длину двух комнат расставлены столы, а на столах… Нет, перо бессильно описать изобилие и разнообразие блюд, закусок, напитков. Тут требуется великий художник, специализирующийся на натюрмортах. Скажем только, что столы ломились от яств.
Места для гостей отводились в строгом соответствии со служебным положением. Огромную гостиную предоставили в распоряжение бывших сослуживцев Ибрахана по прежним высоким постам, близким родственникам. Здесь же восседали новобрачные и родители.
Гости рангом пониже, сотрудники комбината и теперешние друзья, подобные Ярмухамету, заняли исходные позиции в столовой, комнате поменьше гостиной, но тоже достаточно вместительной.
Казалось бы, что все званые гости уже собрались, можно начать то, ради чего сюда устремилось столько народу. Но нет, кто-то, и притом довольно важная персона, еще не пришел. Ибрахан все время тревожно поглядывал на входную дверь: когда там наконец покажется самый главный гость, украшение и гордость сегодняшнего праздника, Салахи Салахиевич, которому выпала почетная роль свадебного генерала.
А гости все чаще посматривали на столы, на вкусную снедь, на волнующие воображение бутылки с разными привлекательными наклейками. Но Ибрахан как будто отсутствовал, его мысли витали где-то далеко, и ему были безразличны терзания гостей: всем своим существом он — в кабинете, в котором восседает Салахи Салахиевич. Неужели побрезгует, пренебрежет приглашением, не окажет честь?..
Чу! В застывшем воздухе почувствовалось движение. В дверях показался Салахи Салахиевич с шагавшей за ним следом дородной, степенной супругой, давно уже глубоко осознавшей, что она не рядовая женщина, не просто жена, а жена номенклатурная со всеми вытекающими отсюда преимуществами.
За Салахи Салахиевичем два дюжих грузчика внесли на шлеях, какими обычно переносят рояли, огромную коробку, размером больше телевизора «Рубин-205». Это, надо полагать, был подарок новобрачным. Ибрахан и Ямбика расплылись в широкой радостной улыбке, поприветствовали дорогих гостей и проводили их на уготованные почетные места.
Ибрахан постучал по бутылке шампанского, предложил всем наполнять высокие фужеры. С грохотом выстрелили пробки.
— Товарищи, друзья, соратники! — начал Ибрахан с заметным волнением в голосе. — Сегодня в моей жизни, в жизни моей семьи, а значит, смею надеяться, и в вашей жизни, моих близких и дорогих друзей, большое, я не боюсь преувеличения, историческое событие. Наша единственная, наша любимая дочь Минира выходит замуж, создает свою семью. Ее муж — хорошо всем вам известный Булат. (При этих словах Булат, скромно потупив взор, встал, поклонился во все стороны гостям.) Благодаря своей инициативе, кипучей энергии он за короткий период сумел проявить себя с наилучшей стороны. Решительный сдвиг в работе нашего комбината во многом связан именно с Булатом. Надеюсь, что у нового члена нашей дружной семьи на плечах ясная и трезвая голова, и моя похвала не вскружит ее. (Булат снова привстал и поклонился, как бы благодарил за лестный о нем отзыв и давал клятву быть и впредь скромным, достойным семьи Ибрахана.)
Я хотел бы, — продолжал Ибрахан, — воспользоваться правом главы этого дома и публично, можно сказать всенародно, в присутствии лучших представителей общественности нашего города дать наказ молодоженам: вы, дети мои, родились в счастливое время. К вашим услугам все, что требуется для счастливой жизни. Мы с моей верной подругой Ямбикой о таком и не мечтали. Мы начинали с пустого места. Начинали голодные, голые и босые. И действительно, что на мне было? Заплатанные штаны, лапти, есть нечего, жена в положении. А что мы видим теперь? К вашим услугам, молодые, и дом, и все, что в этом доме. Не жизнь, а малина! Живите и цените все, что для вас сделано. Живите, как мы жили и живем с Ямбикой, как два голубка, воркуя и не ссорясь. Заканчивая свое выступление, хочу провозгласить здравицу в честь молодых, в честь высоких гостей, доставивших нам радость своим присутствием. Да здравствуют сидящие здесь цвет и украшение нашей Яшкалы!
Гости в обоих залах дружно захлопали. Музыканты сыграли туш.
— А теперь я предоставляю слово матери новобрачной — моей уважаемой супруге Ямбике.
Ямбика с глазами красными от слез — всякой матери, выдающей дочку замуж, положено причитать и плакать — как будто ей предстояла долгая разлука с любимым детищем, хотя этот великовозрастный ребенок и после свадьбы будет жить в одной с родителями квартире на всем готовом, — Ямбика подняла бокал с шампанским и, смущаясь от десятков любопытных, устремленных на нее глаз, начала:
— Я не умею говорить так ладно, как мой любимый муж Ибрахан, к тому же он каждый день у себя произносит речи, можно сказать, собаку съел по этой части, а я что? День-деньской веду разговор с кастрюлями и тарелками. Но не каждый день выдаешь дочку замуж, и мне, хочешь не хочешь, а сказать пару слов придется. И что это такая за жизнь? Не успела вырастить дочку, воспитать, вложить в нее все лучшее, как она, подобно птице, у которой едва отросли крылья, спешит вылететь из родного гнезда. Птицы, как вы знаете, прилетают обратно в свои насиженные обжитые гнезда, а дочери обратно не возвращаются. И это очень хорошо, ведь если дочка возвращается, значит, жизнь у нее не сложилась, как надо. Мы не хотим, чтобы Минира вернулась обратно. Живи с мужем дружно, деток расти на радость нам, будущим бабушке и дедушке. Будьте здоровы и вы, дорогие гости, спасибо вам великое, что пришли разделить нашу радость, пусть и в ваш дом, у кого есть дочери на выданье, тоже придет такое счастье.