Такой ласкающий душу разговор, несомненно, произойдет завтра, а сегодня…
Сегодня Ибрахан и Булат в который раз подымались наверх, спускались вниз, заглядывали в нутро печи. Булат давал объяснения. Ибрахан внимательно слушал, поражаясь, как быстро его зять освоил сложную премудрость обжига кирпича. Конечно, Ибрахан был бы куда спокойнее и увереннее, если бы тут же вместе с Булатом был Альмухаметов. Но так сложились отношения между директором и бывшим главным инженером Альмухаметовым, что тот, обидевшись из-за какой-то мелочи, ударился в амбицию и ушел из комбината по собственному желанию.
Между тем Булат с таким апломбом, так веско и убедительно выкладывал свои глубокие познания, что сомнения Ибрахана быстро рассеялись.
Высушенный кирпич-сырец еще с вечера был загружен в печные вагонетки и поступил в туннельные печи. Сегодня же оставалось пустить газ и задуть печь, чтобы при температуре чуть ли не в тысячу градусов обжечь кирпич и превратить его в огнеупорный строительный материал.
Восемь часов утра… На площадке, которая еще вчера называлась строительной, сегодня почти никого нет, если не считать двух-трех подсобных рабочих да Ибрахана с Булатом. Вот показался и главный герой сегодняшнего события, знакомый нам Уркенбай. Он своего добился, освоил профессию обжигальщика, сдал экзамены по технике безопасности и получил надлежащее удостоверение от газовой инспекции.
В отличие от наших прежних с ним встреч на сей раз он явился только чуточку под мухой. Степень самого незначительного опьянения, едва заметного для несведущих, могла установить лишь особая милицейская трубка. Что же касается Ибрахана и Булата, то они ничего предосудительного в поведении Уркенбай не заметили, и это необычное обстоятельство показалось довольно подозрительным бдительному Булату.
— Слово сдержал? — резко спросил он. — В рот, как условились, ни-ни?..
— Сказал — отрубил! — успокоил Уркенбай. — Маковой росинки не брал…
Уркенбай говорил святую правду, одну только правду. Но разве мог Ибрахан или Булат предположить, что предусмотрительный Уркенбай заблаговременно, еще вчера, запасся бутылочкой «Зверобоя» и припрятал ее в укромном местечке в одном из многочисленных закутков печи, чтобы сегодня достойно отмстить два события огромной важности — пуск газовой печи и прощание обжигальщика Уркенбай с безликой профессией разнорабочего.
Уркенбай, польщенный возложенной на него ответственной, но приятной миссией, проверил и убедился в том, что печи загружены, и бегом помчался на свой пост к себе на верхотуру. Началась продувка. Пора подавать газ. Уркенбай включает газ, все идет точно по инструкции! Остается бросить в конфорки зажженную мазутную ветошь. Тут бы в самый раз приложиться к «Зверобою». К своему огорчению, Уркенбай вспомнил, что упрятал бутылочку где-то внизу. Недолго думая, он в мгновение ока бросается вниз, в кромешной темноте обнаруживает заветный «Зверобой», так же стремительно возвращается к себе на пост, прикладывается к горлышку, зажигает ветошь и…
Пока Уркенбай бегал вниз и наверх, газ, вырвавшись из многочисленных горелок, заполнил печь и не то что зажженной ветоши, а маленькой искорки было достаточно, чтобы произошло непоправимое…
Новенькое здание туннельной печи в одно мгновение превратилось в бесформенную груду развалин и пепла…
Выброшенный взрывной волной Уркенбай, как космонавт местного, яшкалинского, значения, преодолев правильную геометрическую траекторию, угодил прямо в объятия оглушенных и очумелых Ибрахана и Булата, которым небо ниспослало такой нежданный подарок…
Ибрахан, хоть и не взлетел в воздух, почувствовал себя в состоянии полной невесомости: он ничего теперь не весит, ничего в этой жизни уже не значит… Был Ибрахан, да весь вышел…
А Булат? Булат, как только очнулся после взрыва, понял, что ему здесь, в Яшкале, больше ничего не светит… Прощай, тесть, прощай, теща, прощай, дорогая Минира!.. Придется, как это ни прискорбно, менять место постоянной прописки. Такова, видно, судьба…
По настоянию Аксакала, в связи с новыми обстоятельствами, заседание бюро было перенесено.
…Так закатилась звезда Ибрахана на ширпотребном небосклоне. Закатилась потому, что Ибрахан грубо пренебрег мудрым житейским правилом, которым мы начали наше повествование: прежде чем войти, подумай о том, как выйти…
Пусть это послужит хорошим уроком, как говорится, иным Ибраханам и Булатам, которые нет-нет да порой еще встречаются у нас…
И на том поставим точку. Спасибо, дорогой читатель, за внимание!..
СВОЕОБРАЗИЕ ЖАНРА И ОРИГИНАЛЬНОСТЬ ПОЧЕРКА
Агиш Гирфанов (1928) — башкирский писатель, автор романов «Пузыри славы» и «Весна приходит дважды», повести для детей «Вот такие чудеса», комедии «Прекрасны долины Узени», многих сатирических и юмористических рассказов.
Имя Агиша Гирфанова, одного из башкирских писателей-сатириков, известно читателю с 50-х годов. Вначале он занимался активной журналистской деятельностью, затем опубликовал на страницах республиканской печати множество сатирических и юмористических рассказов, новелл, сразу же привлекших читательское внимание. Отдельные его произведения увидели свет и в «Литературной газете». А появление его произведения «Пузыри славы», первого сатирического романа в истории башкирской литературы, было положительно оценено и в центральной печати.
Интерес читателя к произведениям А. Гирфанова не случаен. Тем более, что в последнее время у нас и во всесоюзной литературе часто стали сетовать на отставание или слабость жанров сатиры и юмора, с сожалением вспоминать при этом ее былую славу, классику. Правда, слышатся и другие голоса.
Один из участников дискуссии о комедии, проведенной в «Литературной газете» (Ю. Никулин), коснувшись некоторых высказываний о ее «золотом веке» в прошлом, не без полемического задора, например, заметил: «Но был ли он, этот золотой век? Я в этом сомневаюсь. Фильмы, которые упоминаются в статье (имеется в виду статья А. Егорова: „ЛГ“, 1979, № 7 — Р. Б.) — „Волга-Волга“, „Веселые ребята“ и т. д., — это же репертуар целого десятилетия! Да и в 60-е годы вышло, пожалуй, две-три отличные комедии — не больше. А Чарли Чаплин, о котором тоже вспоминает критик, так вообще был один на весь мир. Нет, положительно у комедии не было золотого века. С комедиями всегда было трудно, а с сатирой еще труднее».
По-видимому, в чем-то прав народный артист Советского Союза Юрий Никулин. Ибо вопрос стоит здесь не о количестве произведений, обозначенных маркой «сатира и юмор», которых выходит и сегодня немало. Тревогу вызывает их качество, художественная гражданская зрелость; способность сатиры и юмора как наиболее острого и действенного идеологического оружия квалифицированно участвовать в нашей общей борьбе за коммунистические идеалы.
Конечно, талант сатирика, юмориста — качество редкое, своеобразное. Тем более, если учесть, что за эти годы, в процессе развития общества, его культуры и образования, несравненно «повзрослел» и его «смех».
С этих позиций, действительно, достижения сатиры и юмора в современной многожанровой и многостилевой национальной литературе более чем скромны, хотя корни этого жанра и уходят в далекое прошлое, даже в фольклор.
В письменной литературе наибольшее развитие сатира и юмор получают в предреволюционные годы, а также в период Октябрьской революции и гражданской войны. Разоблачительная поэзия М. Гафури, Д. Юлтыя, Ш. Бабича и многих других, высмеивая острой сатирой наших классовых врагов, помогала утверждению нового, революционного. Затем появились и сатирическая проза (нэсэры, памфлеты, рассказы), и драматургия. В развитии сатиры и юмора большую роль сыграл и журнал «һәнәк» («Вилы»), выходящий уже с 1925 года. Именно на страницах этого журнала увидели свет первые произведения С. Агиша, С. Кулибая, Г. Гумера, ставшие впоследствии классическими образцами сатиры и юмора в национальной литературе. Немалый вклад в становление жанров сатиры и юмора в послевоенные годы внесли Ш. Насыров, Ф. Исангулов, И. Абдуллин, А. Атнабаев и многие другие. И сегодня есть немало писателей, плодотворно работающих в этом трудном, своеобразном жанре, такие, как Т. Арслан, Зульфар Хисматуллин, Марат Каримой, Раис Габдрахманов…
Но все же сатира и юмор до последнего времени остаются, пожалуй, одним из малоосвоенных участков национальной литературы: сравнительно мало опыта и традиций. Вот почему, думается, приобретает особое значение творчество А. Гирфанова, писателя довольно широкого диапазона, автора различных драматургических и прозаических произведений, но вот уже около двух десятков лет остающегося верным именно жанрам сатиры и юмора. Продолжая традиции писателей старшего поколения, А. Гирфанов с самого начала формировался как писатель-сатирик, прошел процесс становления во всех жанрах сатирической прозы и создал оригинальные произведения, обогащающие наше понимание сатиры и юмора. Так появились ныне популярные его сборники рассказов и повестей на башкирском и русском языках: «С черного хода» (1968), «Спокойной ночи!» (1973), «Пятый зуб мудрости» (1976), «Вот такие чудеса» (1977), показывающие приход в литературу социально зоркого, граждански зрелого, вдумчивого писателя, опирающегося в своем сатирико-юмористическом отражении действительности на наши гуманистические идеалы и принцип партийности. Заметной вехой в становлении писателя, а также и в развитии национальной сатиры и юмора в целом стали впоследствии и две повести, объединенные общей тематикой и героями, опубликованные в 1970—71 годах — «Сливки славы» и «На линии огня».
Значение этих повестей в первую очередь состоит в том, что писатель, избегая традиционных форм, узко бытовых вопросов, мелкотемья, нередко еще наводняющих, к сожалению, «владения» сатиры и юмора, стремится к более серьезному анализу социально-нравственных проблем, явлений действительности, к новаторским поискам и в области формы. И, кажется, писателю они удались. Не случайно эти произведения уже в башкирском варианте стали завидно популярными, вызвали немало интересных суждений и откликов, иногда и противоречивых, но неизменно привлекали читателей своеобразием форм и значительностью содержания.