изобретательство, интересное, неожиданное. С опытом каждая последующая
работа будет писаться легче, увереннее…
- Однако тот же Пушкин добавил: «Опыт – сын ошибок трудных», - съязвила
Зина.
- Ловко, - рассмеялся Константин Генрихович. – Сдаюсь. Судя по тому, что
классики у вас в крови, что вы ими, можно сказать, так и брызжете и жизни
своей без них не представляете, смею заключить, что вы согласны?
- А что? Может, и соглашусь! – неожиданно даже для самой себя ответила
Зина.
- Вот и славно! – обрадовался Константин Генрихович. – Поверьте, школа –
это, конечно, хорошо, это благое дело, - затараторил он, пытаясь
окончательно убедить девушку. – Но через два-три года, поверьте, вы
благополучно забудете все то, чему вас учили в вузе, и погрузитесь в
обыденное, рутинное повседневное отбывание повинности. Нет-нет, есть,
разумеется, отличные учителя, но сама сущность учительской работы такова, что отбивает не только охоту, но и всяческую возможность научных
изысканий. Ну хотя бы источники взять. Где вы, скажите, будете начитывать
фактуру? В библиотеке Орехова-Зуева? В Можайске? А я предлагаю вам
остаться в Москве, где вам будет открыт доступ в любые лучшие библиотеки
и архивы. К тому же стоит забывать, например, о заграничных
командировках. Кстати, как у вас с иностранными языками?
68
- В школе я неплохо занималась немецким, в институте хорошо пошел
английский, - ответила Зина.
- Прекрасно! Не знать иностранные языки – для филолога непозволительная
роскошь. При желании можно подтянуть языки самостоятельным
штудированием научной литературы…
- Я всегда любила заниматься в библиотеках, - кивнула Зина.
- И это самое приятное занятие на свете, смею вас уверить! – подхватил
Константин Генрихович. – На сегодня простимся, подумайте еще раз
хорошенько, хотя хочу надеяться, что вы не измените своего решения.
Позвоните мне, например, послезавтра. И тогда я начну пробивать местечко
на кафедре. Для начала можно будет вести семинары по теории литературы.
У меня, к сожалению, не всегда есть время для практических занятий со
студентами.
Вечером Зина рассказала все матери, и радости женщины не было предела.
- Ты согласилась, надеюсь? – спросила мать.
- В общем-то да, - неуверенно сказала Зина.
- Что значит «в общем-то»? – удивилась мать. – Хочешь отправиться в
область?
У Зины мелькнула мысль, что в области живет и работает Володя Калугин, и
она на секунду представила, что, возможно, и ее могут направить в
Одинцово, и тогда…
«Да нет, глупости! Что «тогда»? – одернула себя Зина. – У него семья, да он
наверняка и не знал о моей… о моем чувстве к нему… Форменные
глупости!»
- Да согласна я, мама, согласна, - твердо сказала она.
69
- Ты у меня молодец, - мать кинулась обнимать дочь. – Ты такая
трудолюбивая, свое высшее образование ты получила сама. У тебя все
впереди. И к тому же со мной останешься, а то как же я ревела украдкой, представляя, что ты покинешь меня!
5
Через два дня Зина позвонила Константину Генриховичу и сказала, что
хорошенько все обдумала и согласна на его предложение. Профессор
обрадовался и пригласил ее в ресторан. «Надо же отметить такое
судьбоносное решение», - мотивировал он свое предложение.
Зина обескуражено замолчала, чувствуя, как рука, державшая телефонную
трубку, покрывается мелкими капельками пота. Профессор тоже молчал,
только едва слышно дышал в трубку.
Молчание затягивалось, и Константин Генрихович первым нарушил его:
- Ну так что? – мягко, но настойчиво спросил он. – Обещаю роскошный стол
в «Праге». Соглашайтесь, Зина. Надо привыкать: в перспективе у вас немало
торжественных застолий. За рубежом привыкли угощать.
Молчание показалось бы невежливым, но Зина не знала, что и сказать. А
потому выпалила первое, что пришло в голову:
- Но у меня нечего надеть! Да я никогда и не была в ресторанах.
- Вот я и говорю: надо начинать! – Швец был непреклонен. – Насчет платья
не беспокойтесь. Давайте заглянем к моему портному, он снимет мерку и за
несколько часов пошьет вам прекрасный наряд.
- Вы знаете… - замялась было девушка, но Константин Генрихович снова
взял инициативу в свои руки:
70
- Если вы о деньгах, не стоит волноваться. Это будет моим вам подарком.
- Но в честь чего? – искренне удивилась Зина.
- В честь того, что сегодня вы выбрали верный жизненный путь. – И потом, могу ведь я побаловать моих самых талантливых учеников. Согласитесь, без
таких маленьких радостей жизнь была бы обыденной и скучной – и моя, и
ваша. Разве я не прав?
Зина не стала возражать, что ее жизнь если и была, как он выражается,
обыденной, то уж скучной ее в любом случае назвать никак нельзя. Не
хотелось вдаваться в подробности, да и вряд ли он понял бы ее.
«Наверняка ведь он не рос в таких условиях, - подумала она, - не знает, что
такое отец-пьяница и загнанная, уставшая мать».
- Хорошо, Константин Генрихович, я согласна, - ответила она. – Только фасон
и цену платья, с вашего позволения, я выберу сама.
- Уговорили. Тогда через час встречаемся у входа на факультет, - донеслось с
другого конца провода, и Зине показалось, что голос Константина
Генриховича уже не был голосом ее преподавателя и научного руководителя.
- Я буду на машине, сразу же поедем в ателье.
Ателье профессора Швеца находилось в одном из переулков в районе
Тверских улиц. Они вышли из автомобиля – новехонькой «шестерки», -
вошли в обычный подъезд старинного жилого дома и дождались лифта,
который профессор отправил на шестой этаж.
- Разве мы не в ателье? – удивилась Зина.
- Собственно говоря, он, как бы вам сказать, шьет на дому. Только я попрошу
вас никому об этом не распространяться, хорошо?
71
Девушка согласилась, и вскоре они оказались в просторной квартире, где
повсюду были расставлены гладильные доски, развешены клеенчатые метры,
валялись обрезки тканей и кожи и почему-то пахло парикмахерской.
В ответ на вопросительный взгляд Зины профессор пояснил:
- Здесь еще и подстричься можно. Модно и недорого. Хотите?
- Подумаю, - скромно ответила Зина.
Профессора и его спутницу встретил невысокий пожилой человек с гладко
зачесанными назад волосами цвета «баклажан».
«Вот диво-то! – опешила Зина. – А я думала, что так только женщины
красятся!»
- Евгений Ипатьевич, - поздоровался с модельером, Швец. - Вот этой
очаровательной девушке надо пошить что-нибудь модное. Она сама вам
скажет, что ей хочется.
- С удовольствием, Константин Генрихович, - слегка поклонился модельер и с
улыбкой обратился к Зине:
- Что хотите?
- Не знаю, видели ли вы платья Нормы Камали,6 - неуверенно начала Зина, вспомнив имя известного модельера, вычитанное в «Журнале мод». Вообще-
то она изо всех сил старалась показаться сведущей и произвести должное
впечатление, в то время как сама тряслась от страха.
- Конечно, - снисходительно улыбнулся закройщик. – Вам какой фасон –
спортивный, романтический?
- Такой… трикотажный… с большими подплечиками… - запиналась Зина,
опасаясь, чтобы закройщик не углублял тему, в которой она была профаном.
6 Норма Камали (Норма Арраэс, родилась в 1945 году) — американский дизайнер одежды.
72
- Понимаю, - все так же улыбаясь, ответил модельер. – Фасон, соединяющий, скажем так, спортивные и романтические мотивы в стиле ретро? Я вас
правильно понял? – и он быстрыми, уверенными движениями набросал на
ватмане, прикрепленном к верстаку, силуэт платья.
- Да-да, именно такой фасон, - согласилась Зина. Она сейчас согласилась бы
на что угодно, лишь бы прекратилась эта пытка, и тем приятнее было то, что
модельер понял ее с полуслова.
- Какого цвета?
- Темно-вишневого.
- Пройдите к свету, я сниму мерку, - Евгений Ипатьевич пригласил Зину в
большую, щедро залитую солнцем комнату и сноровисто начал елозить по
ней гибким метром, записывая промеры в блокнотик. Иногда его быстрые
пальцы едва касались Зининого тела, и девушка невольно вздрагивала – так
неожиданны были ей прикосновения чужого мужчины к ее спине, груди,
животу.
- Вот и все, готово, - сказал модельер, приветливо улыбаясь красивыми,
ровными зубами.
- Так быстро? – поразилась Зина.
- Смею вас уверить, что платье будет готово еще быстрее, - поклонился
Евгений Ипатьевич. – То есть фигурально выражаясь.
- Это… недорого? – поинтересовалась Зина.
- Евгений Ипатьевич с нас дорого не возьмет, - поспешил успокоить ее Швец.
– А платье действительно будет готово очень быстро. Когда нам прийти,
Евгений Ипатьевич?
- Сейчас, - модельер взглянул на часы, - половина второго.– Значит, где-то без
четверти пять, устроит?
73
- Вполне, - кивнул профессор, и они с Зиной вышли к лифту.
- Как он точен! – вырвалось у девушки.
- Профессионал, - ответил со значением Константин Генрихович. – Не хотите
до назначенного времени съездить в деканат?
- Зачем? Ведь распределения еще не было, - удивилась Зина.
- Да я не про распределение, - улыбнулся Константин Генрихович. – Я про
себя скорее. Надо подать прошение о вас.
- Прошение? – Зина по-прежнему ничего не понимала.
- Ну понимаете, - благосклонно пояснял профессор. – Чтобы вас оставили на
кафедре, нужно мое ходатайство. Вот и я хотел заехать в деканат и подать
такое ходатайство.
- А от меня что требуется?
- Ровным счетом ничего. Просто подождать меня в машине. Или, если хотите, подниметесь со мной. Впрочем, это вовсе не обязательно, вас и так все