в комнату. Зина, как была одетой, спала на промоченной смятой подушке. На
лице ее застыло страдание. Мать вздохнула, накрыла дочь теплым пледом и
погасила свет.
* * *
Назавтра объяснения с Константином Генриховичем не получилось:
профессора весь день не было ни в институте, ни дома, и Зина вся извелась, не находила себе места и все ходила из угла в угол своей комнаты. Когда мать
вошла звать ее к обеду, дочь не сдержалась и накричала на нее. Потом Зина
сообразила, что раньше девяти часов вечера звонить профессору нет смысла.
Даже когда Швец был не особенно занят, домой он возвращался не раньше
97
этого времени. Зина насилу пережила томительный бесконечный день и в
двадцать один час одну минуту набрала его домашний номер.
- Слушаю, - ответил низкий и, как показалось Зине, властный женский голос.
Зина опешила: такого варианта она никак не могла предположить. Вернулась
жена? Раньше положенного? Выходит, он ездил встречать ее в аэропорт.
Значит, события ускоряются? Что ж, тем лучше. У Зины хватило соображения
не класть трубку.
- Здравствуйте. Нельзя ли пригласить Константина Генриховича? – стараясь
придать голосу побольше твердости, поинтересовалась она.
- Константин Генрихович пока занят, - голос жены профессора действительно
оказался сухим и жестким. – А кто его спрашивает?
- Это… это его ученица… его дипломница Зинаида Гвоздева… Я хотела
оговорить с ним предполагаемую завтрашнюю встречу, касающуюся моего
трудоустройства на кафедре…
- Ах, да, он говорил. Знаете что, я ему передам, и он вам перезвонит, я думаю,
- голос на мгновение прервался, - думаю, минут через десять-пятнадцать.
Хорошо?
- Да… спасибо, - и Зина с облегчением опустила трубку.
Ей казалось, что целую вечность она скатывала бумажные трубочки из
бумаги, вырывая листы из тетради. Когда раздался звонок, она вздрогнула, отбросила очередную трубочку в кучу других и метнулась к телефону.
- Алло, да… это я! – выпалила она, уверенная, что звонит он.
- Да-да, - он поначалу растерялся. – Да, Зина, здравствуйте. Я сегодня не мог
связаться с вами, потому как срочно вернулась жена, и я встречал ее в
аэропорту…
98
«Ну вот, так я и думала», - неизвестно почему мелькнуло у нее, хотя эта
догадка совершенно ничего не значила.
- О нашей завтрашней встрече могу сказать, что она непременно состоится, -
его голос выровнялся, стал привычно непринужденным. – Подъезжайте на
кафедру в десять утра. Захватите паспорт. Напишете заявление, отнесем на
подпись к ректору. Вы слышите меня?
- Да, слышу, - даже не сказала, а как-то едва слышно прошептала Зина и, набравшись решимости, уже громче выпалила: - Мне надо с тобой
поговорить… О нас с тобой… Это очень важно…
- Я понимаю, Зина, но мы все обсудим завтра на кафедре. Думаю, все
тонкости сумеем уладить. До свидания, - и он положил трубку.
«Ясное дело, не может ведь он при жене откровенничать, - успокаивала себя
Зина. – Завтра, все выяснится завтра. Ах, как бы дожить-то до завтра?»
- Мама, дай мне снотворное, - попросила она на кухне, где мать собирала
ужин.
- Что с тобой? – встрепенулась та.
- Нервничала весь день, ты же знаешь. Вряд ли смогу уснуть. А завтра с утра
на кафедру лететь.
- Оформляться? – спросила мать заинтересованно.
- Да, заявление подать.
- А про то… не говорила ему?
- Жена у него вернулась неожиданно. Нельзя ведь при ней. Да и я не стала
навязывать разговор.
- Правильно сделала, - одобрила мать. – Но завтра дай ему понять, что ты
намерена серьезно поговорить.
99
- Конечно. Для того и прошу снотворное, чтобы выспаться как следует, -
подтвердила дочь.
И выпив таблетку базинабитола, Зина через несколько минут провалилась в
глубокий, такой целительный после суточного напряжения сон…
- Отчаянная! – ласково пожурил ее Швец, когда они, оформив документы,
зашли в соседнее с институтом кафе перекусить и заказали филе кеты и по
бокалу шампанского. – Если до меня не дозваниваешься, значит, какие-то
сверхординарные обстоятельства! Она внезапно прилетела, позвонила утром
из Парижа перед вылетом. Я в Шереметьево, а самолет задержали на четыре
часа. Пока прилетела, багаж получили, домой добрались – вот тебе и вечер…
Ну что, за успешное разрешение нашего вопроса? – Он поднял бокал. – Дня
два-три, и ты – ассистент моей кафедры!
Они сделали по глотку, начали молча есть. Швец ел с аппетитом, тщательно
прожевывая и смакуя свежую рыбу.
- Это все хорошо, но я собственно, не за тем тебе звонила, - прервала его
эпикурейство Зина.
- Вот как? А зачем тогда? – удивился он, отложив вилку с ножом и во все
глаза смотря не нее.
- Мы с мамой… - она повертела в руках салфетку. Пыталась скатать из нее
вчерашнюю трубочку, потом нервно отбросила ее на край стола. – Ты как-то
мне говорил… помнишь… что подашь на развод … когда жена вернется…
- А-а-а, вон ты о чем, - облегченно вздохнул Константин Генрихович и снова
принялся за еду. – Тут, видишь ли, проблема не только семейная, здесь
затрагиваются отношения не только мужа и жены… То есть их, конечно,
отношения в первую очередь. Но понимаешь ли, резонанс…
100
Зина напряженно слушала, все больше убеждаясь в правоте матери. «Дура,
какая я дура! – ругала она себя. – Поверила… кому… Все они такие… права
мама… Плеснуть бы в это сытое лицо это пойло!» - Зина потянулась рукой к
бокалу и… отпила полный глоток.
-… и последствия могут быть очень неприятными, - продолжал Швец. – Так
что, я думаю, спешить нам не стоит…
- Но ведь ты обещал! – не сумев сдержаться, почти выкрикнула Зина. На них
стали оборачиваться с соседних столиков.
- Успокойся, пожалуйста, и дослушай меня, - профессор крепко взял ее за
руку повыше локтя. – Дослушай, что я хочу сказать. Месяц назад мне
поступило предложение из США, из Мэрилендского университета. Они хотят
заключить со мной контракт на три года. Хотят, чтобы я прочитал курс по
Серебряному веку для тамошних студентов. Теперь ты понимаешь, почему
этот развод так нежелателен. Ведь тогда меня могут попросту отсюда не
выпустить. А терять такое предложение… это надо быть по меньшей мере
недалеким человеком…
- Что же получается, - пытаясь оставаться хладнокровной, перебила его Зина.
– Ты тоже не многим отличаешься от… от других? Только и того, что ученый!
Этакий ученый пакостник, - она залпом допила шампанское и, не глядя ему в
глаза, жестко потребовала: - Закажи мне еще.
- Зина, может, не стоит? Вечером на утверждение к ректору…
- Закажи! – твердо повторила она и смело посмотрела на него.
- Ну, хорошо, если ты желаешь…
- Больше всего я бы желала забыть ту ночь и вообще все, что нас с тобой
связывает! – Зина говорила тише, но более напористо. – Следовало бы,
конечно, наплевать на тебя и пойти в школу. Но не напрасно же я училась
101
пять лет, не напрасно старалась чего-то достичь, верно? Почему я должна
вдруг отказываться от места ассистента? Я что, головой не вышла или это
место не для меня? Так что я, конечно, не откажусь, но вот вас, Константин
Генрихович, впредь попрошу не утруждать себя заботами о моей дальнейшей
научной карьере, - она хотела встать, но потом вдруг поняла, что без глотка
шампанского способна сейчас, прямо здесь, натворить невесть что.
Она снова села и в нетерпении оглядела зал. Официант уже нес на подносе
полный бокал с искристым, потрескивающим напитком.
Зина поблагодарила и залпом выпила все триста граммов. Потом откинулась
на спинку стула и снова посмотрела на профессора:
- Можешь заказать мне сигарет?
- Ты уверена, что это сейчас самое необходимое? – осторожно спросил Швец.
- Уверена! – подтвердила Зина уже более добродушно: шампанское приятно
расслабило ее, растеклось теплом по телу.
Швец заказал пачку «Мальборо». Глубоко затянувшись, Зина тут же
поперхнулась дымом и зашлась в диком кашле. Он подал ей салфетку, она
уткнулась в нее и с минуту приходила в себя. Потом выпрямилась, смяла
сигарету в пепельнице, прикурила новую и, как бы оправдываясь, спросила:
- Так ведь всегда бывает, когда впервые, да? Ничего, привыкну.
- Ты немного успокоилась? – спросил Константин Генрихович, когда Зина
докурила сигарету.
- Я вообще спокойна, как никогда, - деланно улыбнулась Зина.
- Не хотелось бы видеть тебя такой вульгарной, - заметил Швец.
- А что ты сделал, чтобы мне не быть такой? - парировала она.
102
- Так ведь ты меня не дослушала, - как бы оправдывался профессор. – Из
Америки уже прислали все пригласительные документы, оформляется виза.
Если все сложится благополучно, со второго семестра я улетаю в
Мэриленд…
- Скатертью дорога, - пробурчала Зина.
- Не язви, пожалуйста, и все-таки дослушай. Первый семестр ты отработаешь
у меня на кафедре, а потом я возьму тебя с собой.
От неожиданности Зина поперхнулась дымом и снова закашлялась. Швец
глядел на нее уже самодовольно и наслаждался произведенным
впечатлением.
- Ну, что скажешь? – спросил он, когда кашель прекратился.
- Возьмешь меня, говоришь? – переспросила девушка. – Интересно, в каком
качестве?
- В качестве жены, разумеется. В Америке с этим проще – заявляешь, что с
тобой будет тот-то и тот-то.
- Это значит, что ты станешь как бы двоеженцем? – снова съязвила Зина. –
Одна жена останется здесь, другая полетит в Америку? И партком как бы
ничего не знает?
- Не советовал бы тебе так плоско шутить, - Щвец был на удивление спокоен.