они особенно, деньги-то?
- Ну а пивка, например, попить, всегда ведь хочется? – допытывалась Зина.
- Хочется, что скрывать, - согласился он. – Но, в общем, как-то
выкручиваюсь.
Ему совсем не хотелось признаваться ей, что живет он исключительно тем, что ежедневно собирает по несколько десятков бутылок, отводя этому по
несколько часов в день и воспринимая эти поиски именно как свою работу.
144
Стыдно было признаться в этом ей, ворочающей такими баснословными, как
он понял из ее рассказа, суммами. И в то же время, одеваясь сейчас на улицу, он понимал, что долго так продолжаться не может, не будет же он постоянно
пить на ее деньги, не позволит ведь так уронить себя в ее глазах. Ронять
никак не хотелось. Что-то подсказывало ему, что этой женщины стоит
держаться, и причина тому не только в ее деньгах. Чем-то крепким,
надежным веяло от нее, и такой уверенности в себе он не ощущал уже давно: сейчас, в эту самую минуту, ему вдруг стало ясно, что все у него должно
сложиться хорошо: и работа достойная найдется, и сама Зина его по жизни
поддержит.
Накинув ветровку, он пристально посмотрел на нее, еще лежащую в постели:
- Скажи, а я тебе нравлюсь? Или так… время провести?
- Время провести я могу и без мужиков. Кино смотрю, книги читаю. А что
касается того, нравишься или нет… - она не секунду задумалась и ответила: -
Пока нравишься, а там посмотрим… Чудак человек! Впрочем, все вы мужики
такие – всем вам непременно любви хочется. А просто так тебе со мной
плохо?
- Да нет, - повел плечами Добряков. – Мне кажется, ты хорошая…
- Ну спасибо! – рассмеялась она. – Не знаешь ты меня еще. Я бываю ох какая
вредная. Не боишься?
- Я боялся один раз в жизни, - сумрачно сказал Добряков, вспомнив что-то. –
Когда каждое утро мы находили возле казармы трупы наших солдат…
- Ну, куда вспомнил! – вздернула подбородок Зина. – Потом расскажешь,
теперь ведь твоя очередь. Только сначала сгоняй в магазин, у меня снова
пожар начинается.
145
Она поднялась с кровати и как была голая подошла к платяному шкафу.
Добряков впервые видел ее такой и невольно залюбовался. Ему казалось, что
все ее белое, с легким мраморным отливом тело – произведение какого-
нибудь великого художника. Он плохо разбирался в живописи, но сейчас,
кажется, понял, за что ценят знаменитых живописцев их поклонники.
Наверное, за увековечивание в веках этой вот красоты – этих плеч,
напоминающих очертания древних амфор, этих стройных и высоких ног,
которые точь-в-точь изящные колонны древних языческих храмов, какие он
не раз видел в книгах. Все это, он, разумеется, скорее почувствовал, чем
помыслил, пока Зина доставала из шкафа розовый портмоне, из которого
вынула пятисотенную купюру и протянула ему.
- Возьми бутылок десять, что ли, день еще длинный впереди. Можешь взять
ключ, он в двери. Одна нога там, другая уже здесь, не задерживайся.
Выйдя на улицу, Добряков вдруг вспомнил, что хотел с сегодняшнего дня
начать новую жизнь, и озадаченно остановился посреди тротуара. Потом
понял, что без литра-другого начать эту жизнь все равно не получится и
лучше все отложить на завтра. Приободрившись от предвкушения свежего
холодного пива, он приободрился и зашагал к гастроному.
И тут снова увидел Рюмина. Тот слонялся перед входом в магазин и
заискивающе всматривался в лица выходивших покупателей.
- Ну чо ты все шараёбишься где ни попадя? – рявкнул на него Добряков,
неожиданно подойдя сзади.
Рюмин вздрогнул, подпрыгнул, отскочил на пару шагов и испуганно
обернулся.
- А, это ты, Егорыч, - переведя дух, осклабился он. – Слушай, ты не можешь
угостить меня, а? А я тебе за это кое-что порасскажу про новую твою
подружку. Лады?
146
Ревность вновь кольнула Добрякова где-то под ложечкой. Он стиснул зубы и
подошел вплотную к соседу.
- Слушай, чмо, - озираясь по сторонам и понизив голос, начал он. – Ты мне, кажется, уже сказал, что хотел. Предупреждаю в последний раз: если еще раз
услышу из твоего поганого хлебальника чего-нибудь про эту женщину… - он
еще раз оглянулся вокруг и резко схватил Рюмина за пуговицу поношенного
пиджачишки. – Еще раз, говорю, услышу – ты не жилец, понял? – и быстрым
движением, не сильно, но с чувством, саданул лбом по соседскому носу.
- А-а-а! – взвыл Рюмин и, не говоря ни слова, быстрехонько отбежал в
сторону и скрылся за углом магазина.
«Точно погублю скотину», - твердо решил про себя Добряков, входя в
магазин.
Купив десять бутылок «Хейнекена» и две пачки сигарет, он сложил все в
фирменный пакет и направился к Зининому дому.
Она к его возвращению уже накрыла на стол: обжарила куриные грудки,
накрошила салат, поставила его на стол, следом явились мелко нарезанные
салями и сыр.
- Раздевайся быстрее и проходи, - кивнула она на кухню. – У меня уже трубы
полыхают.
Она была в нарядном переднике, аккуратно причесанная и с макияжем.
- Как это ты так быстро? – удивился он. – Я вроде ходил-то пятнадцать минут.
- Люблю порядок, с детства приучена. И дома, какая бы я ни была, у меня
всегда все в ажуре. Привираю, конечно, - улыбнулась она. – Когда в запое, не
до того. Витька следит.
- А вчера тоже… того была? – осторожно спросил Добряков, проходя на
кухню.
147
- Вчера–то? Да нет, вчера как раз нет. Витька вовремя остановил, насильно
уложил и снотворным накачал. А иначе было бы круто.
- А что случилось-то?
- Да подружка позвонила, сказала, что деньги, вложенные мной в
строительство дома, возможно, пропадут…
- Какое строительство? – не понял Добряков.
- Проходи, садись, заждалась! - рассмеялась Зина. – Сам знаешь, в таком
состоянии каждая минута часом кажется. Открывай, вот нож.
Консервным ножом он откупорил две бутылки, плеснул в стаканы.
- Ну, полечимся? – подмигнула она и жадно, крупными глотками выпила весь
стакан. Он тоже выпил, но только половину.
- Что, не мутит? – выдохнув, спросила она и кивнула на оставшееся в его
стакане пиво.
- Не особо, - он пожал плечами. – Можно я поем, да? Что-то проголодался.
- Не мудрено, сколько калорий подрастерял. Ешь, конечно, - она улыбнулась и
закурила.
Добряков разрезал грудку и начал неторопливо, с аппетитом есть.
- Так что за строительство там у тебя, можно узнать? – спросил, хрустя
салатом.
- Чего ж нельзя. Вложила я крупную сумму в строительство жилого дома, -
выпустив дым, начала она. – Пусть, думаю, будет еще одна трешка про запас.
Витька когда-то все равно женится. Проходит год, и тут начинаются странные
вещи. Звоню в строительную компанию – молчат, ничего толком сказать не
хотят, как-то мнутся, что-то утаивают. Спрашиваю, на какой стадии
строительство, а они как воды в рот набрали. Сейчас строят быстро, и все это
148
кажется подозрительным. А тут подружка вчера звонит. «Зинка, - говорит, -
ходят слухи, что эта компания твоя – самая настоящая финансовая
пирамида…»
- А что это значит? – перебил Добряков.
- Никогда не слыхал? – она снисходительно хмыкнула. – Повезло, значит.
Пирамида – компания, которая берет у людей, желающих поиметь квартиру,
деньги под строительство, обещает быстрое получение квартир, а потом
благополучно и бесследно исчезает, поимев и денежки доверившихся, и их
самих.
Добряков во все глаза смотрел на нее. Ни о чем подобном он никогда не
слышал.
- Кто вложил деньги в числе первых, еще могут на что-то рассчитывать. Я
влилась в эту структуру одной из последних, и если прав подружка, плакали
мои бабки.
- А сколько там твоих денег? – осторожно спросил Добряков.
- Много. Тебе и не снилось, - отмахнулась Зина, наполнила второй стакан и
так же быстро выпила.
- Ну ты подожди пока, может, твоя подружка чего-то не поняла и рано
паниковать…
- Если сейчас не паниковать, дальше вообще поздно будет. Эти жулики
просто-напросто скроются за тридевять земель. Совершенно безнаказанно.
Ищи-свищи их потом.
- И что, никакой управы на них нет?
- У нас нет. Пирамиды эти запрещены законом многих стран. У нас, увы,
прямого запрета на такую деятельность нет. Если они не успеют смыться и
попадут под суд, самое большее, что им грозит, - обвинение в мошенничестве
149
и незаконном предпринимательстве. Тогда как их расстрелять мало.
Случается, что люди последние кровные туда вкладывают, а в результате
остаются без ничего…
Она молчала. Закурив новую сигарету, подперла подбородок свободной рукой
и потерянно глядела куда-то мимо Добрякова, в угол кухни.
Он отложил вилку, отодвинул тарелку, допил оставшиеся полстакана, тоже
закурил и первым нарушил молчание:
- И что думаешь делать?
- Разбираться, конечно, пытаться хотя бы деньги вернуть, вернее, их часть.
- И каким образом?
- Поеду в их контору, буду добиваться, чтобы меня приняли, - она загасила
сигарету, открыла вторую бутылку и наполнила стакан. – Съездишь со мной?
- Съезжу, разумеется. А далеко?
- Да нет, на Садовом кольце. Завтра тогда сгоняем?
- Договорились, - кивнул он. – Как компания называется?
- ООО «Социальный заказ».
- Название-то придумали! – хмыкнул Добряков. – Нашли же, как
замаскироваться!
- А что, тем и купили толпу доверчивых. Знаешь, сколько народу к ним
кинулось! Я на этой волне тоже сглупила. – Она выпила третий стакан и
зажевала салями. – Значит, смотаемся. А не боишься? – посмотрела на него в
упор.
- Я-то? – он замешкался, но тут же собрался и отшутился: - А что, там