вернулся на кухню.
- Похмеляться будешь? – осторожно спросил Добряков, поднимаясь с
кровати.
- Еще спрашиваешь, - глухо отозвалась Зина.
Петя держался молодцом. Пить категорически отказался, немного перекусил
и распрощался. Ему завтра надо было заступать в смену, и он хотел прийти в
себя, отлежаться.
383
- Девять дней будешь делать – зови, - сказал он Зине и ушел.
Оставшись вдвоем, они сидели молча. Будто целая пропасть пролегла между
ними. Зина налила себе стопку, кивнула Добрякову на бутылку и выпила, не
дожидаясь. Он наполнил стакан доверху и, поморщившись, отправил внутрь
все его содержимое.
- Особенно пьянствовать нечего, - произнесла, наконец, Зина. – Пора
успокаиваться… Да и надоело… Мне Витя не простит такой слабости. К
тому же надо съездить на могилу.
- Да, видимо, так, - вяло согласился Добряков. – Я тоже устал… А еще девять
дней отмечать. Надо бы просушиться до этого времени.
- Вот и я о том же. Предлагаю выпить еще по одной и пойти спать.
Она выпила еще стопку (Добряков следом за ней опрокинул полстакана),
поднялась из-за стола, выпила таблетку снотворного и направилась в
спальню.
Когда она вышла, Добряков быстро налил себе еще стопочку, поспешно
выпил и едва не поперхнулся: водка как-то не пошла.
В спальне Зина задернула тяжелые шторы (новое стекло в окно Добряков
заказал в вечер смерти Виктора – позвонил в ДЕЗ и заплатил рабочим из
Зининого кошелька). Скинув халат, она нагишом юркнула под одеяло.
Добряков медленно разделся и улегся рядом, с другой стороны кровати.
- Ты помнишь о своем обещании? – глядя в потолок, спросила Зина.
- Ну да, конечно.
- Тогда, может, завтра подадим?
384
- Давай как следует придем в норму? – выторговывал Добряков.
- Как скажешь, - она пожала плечами, потом вдруг резко повернулась к нему
и жарко зашептала в самое лицо:
- У меня теперь никого не осталось!.. Совсем никого!.. Кроме тебя,
понимаешь?..
- Да, Зина, понимаю, - ответил он и громко отрыгнул: выпитая впопыхах
водка никак не хотела улечься в желудке.
- Значит, никогда не подводи меня, слышишь? – она обняла его за шею и,
привстав, посмотрела ему в глаза – долго, горячо.
- Возьми меня, - прошептала, откинувшись на подушку.
* * *
С загсом пришлось повременить. На третий день их просушки (на могилу к
Виктору они так и не съездили) Зине позвонили из клиники и предложили
срочно лечь на операцию. «Пока есть свободное место», - объяснила
администратор.
Зина согласилась и стала собираться.
- Вот видишь, как я была права, когда решила остановиться, - говорила она, упаковывая сумку.
- Да ты всегда будто в воду глядишь, - соглашался Добряков. – Такси
заказать?
- Неужто в метро поедем? Позвони.
385
Добряков заказал такси, приехать обещали через полчаса, и они присели на
дорожку.
- Жить можешь у меня, можешь у себя, - говорила Зина. – Как решишь.
Приезжать ко мне часто не надо…
- Да я буду, буду…
- Не суетись, - настаивала Зина. – Денег я тебе, конечно, оставлю, но…
постарайся не злоупотреблять.
- Да вовсе не буду, - выпучил глаза Добряков.
- Не зарекайся, - отмахнулась Зина. – Просто не злоупотребляй. Мне в любой
момент может понадобиться помощь.
Пришло такси, они поехали, и через час Зину разместили в просторной
палате известнейшей в столице клиники. После разговора с врачом она
попрощалась с Добряковым:
- Ну все, иди. Операция будет послезавтра. С утра. А вечером можешь
позвонить. Завтра приезжать не стоит: меня весь день будут готовить.
Чмокнув Зину в щеку, Добряков вышел из палаты, миновал пункт охраны и
не спеша направился к метро. Его душу приятно согревали пятнадцать тысяч, переданных ему Зиной.
На первом же перекрестке он остановился, задумался и решил обмыть. Что
обмыть – он и сам, пожалуй, не смог бы сказать. Ну… хотя бы то, что Зину
положили на операцию, что все у нее будет хорошо. Купил в киоске две
бутылки пива и не спеша распил их в небольшом скверике возле метро.
Потом купил еще, потом еще. Когда вышел из метро, купил еще литр и выпил
его тут же, возле киоска. А когда под вечер добрался к себе домой (у Зины
386
решил не жить, а только заходить время от времени), почти не стоял на ногах.
Скинул в прихожей ветровку, рухнул, как был, поверх одеяла и моментально
отключился.
Проснулся среди ночи. Старая история. Голова врасхлест. Хорошо еще, что
догадался прикупить по пути пару бутылок пива. Жадно выпил обе, покурил
и понял, что этим не спастись. Посмотрел на часы – четверть третьего.
Придется идти в ночной, иначе с такой головой как с Зиной разговаривать?
«Стоп! – задумался он. – С Зиной сегодня говорить не надо. Ее будут
готовить к операции. Когда она просила позвонить? Завтра. Точно, завтра
вечером, когда она отойдет от наркоза. А значит, приходить в себя можно
почти целых два дня!»
Эта мысль так понравилась ему, что он даже замурлыкал под нос какой-то
мотивчик. Прошел в ванную, пустил прохладную воду, сунул голову под
струю, подержал минуту-другую. Вытер полотенцем. Полегче. По крайней
мере, голова уже не трещит. Но все равно без добавки не обойтись.
Расчесал волосы, надел ветровку и вышел из дома. Предрассветная мгла
редела на глазах, вот-вот должен был замаячить рассвет. В магазине было
безлюдно. Кассирша дремала перед кассовым аппаратом, когда Добряков у
нее под носом загрохотал выставляемыми на транспортерную ленту
бутылками. Кассирша вздрогнула, открыла глаза и посмотрела на него с
таким выражением, словно ожидала увидеть перед собой по меньшей мере
тигра.
- Все не спится? – буркнула недовольно, принимаясь сканировать бутылки. –
Пакет нужен?
- Давайте.
- Восемьсот тридцать рублей.
387
Он рассчитался, убрал в пакет две бутылки водки, пять бутылок пива, три
пачки сигарет и нарезку салями. Выйдя из магазина, свернул за угол и
осмотрелся в поисках скамеечки. Зачем он купил водку, он бы и сам не смог
сказать. Просто увидел на витрине, не удержался и протянул руку. А раз
купил, следовало ее употребить. Увидел детскую площадку со скамеечками и
пошел туда. На площадке, видимо, еще с ночи валялись жестяные банки,
пустые бутылки. Так будет по всей столице часов до семи утра, когда во
дворы выйдут изможденные узбеки и киргизы-гастарбайтеры и примутся
вылизывать территорию за подгулявшими москвичами.
«Нет, я уж аккуратненько. Я в урночку вон опущу», - решил Добряков и
присел на скамейку. Посмотрел по сторонам и заметил, что урны
переполнены такими же банками и бутылками.
«Ну ничего, рядышком аккуратно поставлю, - он отвинтил пробку бутылки. –
Эх, забыл стаканчик-то купить разовый! Придется из горла засаживать… Ну
ничего, не впервой!..»
Рассвет уже давно высветил дворы, а он все не мог покончить с поллитрой.
Уж очень хорошо и покойно сиделось и пилось. Ни о чем не хотелось думать.
Он знал, что до завтрашнего вечера он свободен. Свободен и никому не
обязан отчетом. Совершенно никому!
«Это что? Это ерунда, - думал он, глядя на бутылку. – До завтрашнего вечера
я успею и выпить и проспаться. Сегодня добью вторую поллитру, завтра с
утра пивком оттянусь, и будет полный порядок…»
К площадке подошли два узбека, толкая перед собой фанерный ящик,
поставленный на тележку.
- Здравствуйте, - сказал один из них.
388
«Они, чудики, со всеми здороваются, даже с незнакомыми, - вспомнил
Добряков. - Надо же, как их приструнили!»
- Здорово, мужики, - ответил он вслух. – Как работается? Не обижают?
Узбеки дружелюбно закивали, ничего не сказали и принялись вытаскивать из
ящика метлы.
Не дождавшись ответа, Добряков пожал плечами и приложился к бутылке.
Закусил кусочком салями, закурил. Узбеки терпеливо подбирали следы
ночного пиршества, опорожняли урны, собирая мусор в свой контейнер.
Собрали и двинулись дальше, к следующей площадке.
«Вот бедняги! – решил Добряков, глядя им вслед. – Наши барыги-
коммунальщики, поди, держат их на голодном пайке, положенную им
зарплату воруют… И никто не пикнет. Попробуй пикни – поедешь в свой
Андижан… Нет, уж я свою бутылочку аккуратненько в урну…»
Он допил оставшиеся пятьдесят граммов, опустил пустую бутылку на дно
жестяного ящика и, подхватив пакет с позвякивающим содержимым,
направился к своему дому.
Вторая пол-литра кончилась уже к полудню. Едва помня себя, он как-то
умудрился дойти до магазина и купить еще две бутылки. О том, что завтра
вечером надо звонить Зине, он уже не помышлял совершенно. Мозги
застилал тяжелый, обволакивающий туман, и только грохот проезжавших под
окнами грузовиков и крики детей в песочнице иногда возвращали его к
действительности. Выпитая поллитра окончательно подкосила его, и он уже
не пошел, а пополз к кровати. Мобильный телефон он еще с утра
предусмотрительно выключил и больше не вспоминал о нем…
389
* * *
Зина, после успешной операции благополучно вышедшая из наркоза и
отдыхающая на удобной койке, не дождалась звонка Добрякова и решила
сама набрать ему в девять часов вечера. «Абонент недоступен», - донеслось в
ответ.
Она набирала его номер еще несколько раз, но с таким же успехом. Потом
подумала немного и связалась с Петей.
- Петя, дорогой, я не слишком потревожу тебя, если попрошу сходить к Егору
и посмотреть, жив ли он вообще. Он весь вечер не отвечает на мои звонки.