38
- Всегда в наличии, - заулыбался Сашок и протянул в окошко бутылочный
ключ.
Добряков привычным жестом сдернул пробку с бутылки и жадно припал
губами к горлышку. В рот потекла исцеляющая прохладная жидкость. Он
опростал полбутылки, смачно крякнул и с шумом, напряженно выдохнул. В
голове ощутимо яснело.
- Что не здоровкаешься, Егорыч? – к нему подошел один из толпы,
здоровенный Ермалюк, шапочный знакомый по распивочному цеху. – Я уж
подумал, не зазнаешься ли, афганский герой.
Добряков улыбнулся и протянул руку:
- Привет, как сам? Зазнаваться – не в моих правилах. Я уважаю каждую
человеческую личность.
- И не сомневался, - Ермалюк расплылся в добродушной пьяной улыбке. – У
нас помаленьку, ни в хромоту, ни в галоп. А ты чем живешь-дышишь?
- Дышу хмельными парами, как видишь, - ответил Добряков. – А живу…
Хрен его знает, как живу. Как все мы, видать, живем. От бутылки к бутылке.
- Верно! – осклабился пуще прежнего Ермалюк. – И дай Бог, чтобы не
перевелись эти бутылки на нашем веку! За это стоит облиться! Эй, ну-ка
сюда, за будущее пьем!
К нему подвалили двое остальных – Рюмин и еще один, не известный
Добрякову мужичок лет под пятьдесят, весь помятый и высохший, как жмых.
У этих двоих пить было нечего, и Ермалюк купил им у Сашка две
поллитровки.
- Ну, вздрогнем? – шумно пробасил здоровяк и поднес бутылку к губам. – Эх, расступись, дружбаны, оболью! – и единым махом вылил содержимое
бутылки в бездонное нутро.
39
Все выпили следом, утерли рты, покидали пустые бутылки в урну, наперебой
загомонили, рассказывая сальные анекдоты.
- Две подружки разговаривают, - бойко начал порозовевший Рюмин, ни к
кому в особенности не обращаясь. – Одна спрашивает: «Ты когда трахаешься, у твоего мужа глаза квадратные?» Вторая ей: «Не помню такого. А что,
должны быть квадратные?» Первая: «Да ты знаешь, я раньше тоже никогда не
замечала, а вчера, представь себе, лежу, трахаюсь, муж заходит, а глаза у него
– квадратные!» - и Рюмин загоготал первым, не дождавшись реакции
дружков.
Те двое тоже расхохотались, а Добряков поморщился. Этот анекдот Рюмин
рассказывал ему уже несколько раз, к тому же всякий раз не умел передать
подлинную интонацию, с которой и надо было рассказывать такие вещи.
«Много ли с него возьмешь? – подумал Добряков, презрительно глядя на
соседа. – Так, пустой человечишка, мразь вонючая!»
Он отошел в сторону, не желая слушать других анекдотов. Однако зычный
рокот Ермалюка летел ему вслед:
- А то другой анекдот. Мужик приходит в магазин и спрашивает: «У вас
шампунь есть?» Продавщица ему отвечает: «Есть, яичный». А он рожу
скособочил и говорит: «Как же так? А я хотел весь помыться».
Снова клокочущий пьяный хохот, матюки. Добряков отошел еще дальше,
присел на обшарпанную лавочку, всю в непристойных надписях, среди
которых его особенное внимание привлекла такая: «Здесь добился
благосклонности неприступной Аллочки вчера ночью в 2 часа».
Добряков невольно усмехнулся: «Вот ведь половой страдалец!» - и вытащил
из кармана вторую бутылку. Посмотрел в сторону киоска, подумал было
подойти и взять ключ, но раздумал, достал зажигалку и звонко, со чпоком, откинул легкую пробку в сторону. Сделав полукруг, пробка с легким звоном
40
стукнулась о бордюрный камень, отскочила и, прокатившись полметра,
замерла на асфальте. Проследив ее путь, Добряков запрокинул голову и
отхлебнул два-три глотка. А когда опустил голову, увидел шедшую прямо на
него незнакомую женщину средних лет.
Рыбак рыбака видит издалека, гласит русская поговорка. То же самое можно
сказать о представителях любой профессии. А уж насколько верно это
применительно к приверженцам Бахуса – и говорить не стоит. Потому как
Добряков, едва увидел незнакомку, как сразу же, навскидку признал в ней
заложницу зеленого змия и родственную душу. Нет, она совсем не была
пьяна, не спотыкалась, ее не «штормило», как говорят об изрядно
перебравших. Другой, посторонний человек вряд ли бы определил в ней
неодолимую тягу выпить, сквозившую разве что в ее вымученных глазах, но
никак не в ее облике. Женщина как женщина, идет куда-то по своим делам, торопится, видимо, заметно взволнована – вон как жестикулирует на ходу
правой рукой, левой подцепив замызганную авоську. Может, дети голодные, спешит в магазин, может еще что-нибудь срочное сделать поспешает. Так,
наверное, подумал бы всякий сторонний прохожий, скользнув взглядом по
этой женщине. Если бы вообще подумал что-нибудь. Но в том-то и дело, что
Добряков был не из числа таких равнодушных прохожих, а потому сразу же
наметанным взглядом определил в глазах незнакомки ту неистребимую
жажду, с которой просыпаются по утрам люди, находящиеся в состоянии,
близком его недавнему, утреннему состоянию.
«Ага, вот еще одна страдалица, - смекнул он. – Интересно, утром-то она спит
или тоже мается?» Почему-то именно эти утра, тревожные, мучительные
похмельные утра, волновали Добрякова больше всего. «Наверное, потому, -
подумалось ему, - что если бы не ужас этих утр, все остальное было бы
просто замечательным. У этой вот, видимо, все более-менее в порядке, если
идет сюда сегодня впервые. Ясный хобот, что впервые, иначе выглядела бы
41
она чуть по-другому. Видать, просто вчерашнее дает себя знать, а сама она
тоже хорошо знает лекарство от этой мерзости…»
Женщина, обойдя застывшего в размышлениях Добрякова, подошла к киоску
и стала нетерпеливо всматриваться внутрь. Видимо, Сашок, утомленный
пьяными бреднями завсегдатаев, задремал в глубине помещения на своем
стульчике и не увидел новую покупательницу. А она между тем нетерпеливо
вытягивала шею и все пыталась увидеть внутри киоска продавца.
«Немая, что ли?» - решил было Добряков и подошел к окошку.
- Сашок, а, Сашок? – громко позвал он.
- Да, дорогой! – откликнулся тот изнутри.
- К тебе тут покупатель, а ты и не видишь.
- Теперь вижу, Егорчик, вижу, - и услужливая физиономия торговца
показалась. – Слушаю вас!
Однако женщина почему-то не спешила говорить и только нетерпеливо
жестикулировала правой рукой. Какие-то звуки, похожие на мычание, слабо
вырывались из ее полураскрытого рта, но ни одного связного слова Добряков
с Сашком так и не услышали.
«Точно, немая», - утвердился Добряков в своем мнении и поспешил помочь:
- Сашок, она, видимо, хочет пивка холодненького, - и вопросительно
посмотрел на странную покупательницу.
Та оживилась, одобрительно закивала белокурой головой, и в такт движению
заколыхались слегка завитые непричесанные волосы.
- Ну вот, видишь, я прав. Сашок дай ей бутылочку… ну, «Хейнекена», что ли,
- и он снова воззрился на немую.
42
И она снова одобрительно закивала в ответ на его взгляд. Потом суетливо
полезла в авоську. Вытащила замызганный кошелек и извлекла из него
пятитысячную купюру.
«Ого!» - чуть не присвистнул Добряков.
- А помельче нету? – спросил Сашок.
Женщина отрицательно замотала головой, и снова синхронно заколыхались
подобия кудряшек на ее немытой голове.
- Егорчик, у тебя размена не будет? – высунулся из окошка торговец.
- Ты шутишь? – парировал Добряков. – Таких денег тыщу лет не видал.
- Может, посмотрите у себя получше, помельче бы мне, с утра еще нет
выручки, - обратился Сашок к незнакомке.
Та растерянно развела руками, и Добряков нашелся:
- Так и быть, сударыня, я куплю вам эту бутылку, потом рассчитаемся. Идет?
Женщина благодарно закивала, сунула пятитысячную в авоську и буквально
выхватила пиво из рук торговца. Отвинтив пробку, отошла в сторонку и
жадно припала к бутылке.
Добряков медленно подошел к ней. Дожидаясь, пока она выпьет, молча
смотрел на нее. Когда емкость опустела, незнакомка отшвырнула бутылку в
сторону, на газон, и вытащила из авоськи пачку «Мальборо». Добряков
подивился еще раз, но снова промолчал.
Женщина прикурила, глубоко затянулась и шумно выдохнула густую струю
дыма.
- Вам полегчало? – спросил наконец Добряков и ожидал ответного жеста. Но
на его удивление женщина заговорила. Грудным таким, густым, нутряным
голосом.
43
- Да, легче гораздо, спасибо тебе. Все утро мучилась, ждала, пока сын на
работу уйдет, неудобно при нем…
- Мы уже на «ты»? – удивился Добряков.
- Да ладно тебе, не бери в голову, – она метнула в него озорной взгляд и снова
затянулась. Выдохнула и еще раз поблагодарила: - На самом деле спасибо.
Если бы не нашлась у него сдача, как бы я дотерпела, не знаю. Это в
универсам тащиться, а дойди-ка до него в таком состоянии…
- Ясное дело. Но тащиться-то все равно придется… - заикнулся он.
- А, ты про деньги! Не волнуйся, отдам.
- Да я даже не про то, - попытался оправдаться Добряков. – Я к тому, что
добавить-то все равно придется, этой поллитры-то, как ни поверни, мало?
- Какой с нее прок, с поллитры-то? – скривилась она.
- Так, значит, и надо к универсаму пройтись. Если силенок маловато, так я
готов еще бутылочку взять.
- Весьма одолжишь.
«Говорит-то как!» – подумал он. Незнакомка определенно не переставала
удивлять его.
- Так возьму? – скорее для проформы уточнил он и, не дождавшись ответа, подошел к киоску, взял еще две бутылки и хотел было вернуться к
незнакомке, но Рюмин вдруг стал ему поперек пути.
- Ты того, Егорыч, - начал он заплетающимся языком. – Ты с ней
поосторожнее. Как друг говорю.
- Чего тебе еще? – насупился на него Добряков.
44
- Ты погоди, не кипятись, не кипятись, - заискивающе залепетал сосед,