Неподчинение
Все перечисленные страхи можно, хоть и достаточно условно, свести к одному – страху перед женским неподчинением. Героини сатирических историй постоянно всем своим поведением демонстрируют непослушание, свою пусть маленькую, но независимость, отказ подчиняться власти своих мужей.
Где-то это декларируется открыто, а где-то прослеживается в многочисленных мелочах. Так, Скелтон в истории про Элинор Румминг и ее элезависимых клиенток заметно акцентирует внимание на том, что эти женщины не просто заявляют, что им наплевать на мнение мужей (хотя пробираются к ней все равно тайком), но еще и приносят ей в качестве платы не только свои вещи, но и головные уборы мужей. В Средние века головной убор всегда был не просто предметом гардероба, а имел определенный символический, а иногда и сакральный смысл. Украсть у мужа шапку или шаперон и расплатиться им за свое какое-то (еще и запрещенное им) хобби – это однозначно вызов, хоть и скрытый.
Английские подруги в трактире сплетничали, жаловались на мужей, обсуждали семейную жизнь – так сказать, выносили сор из избы – хвастались, говорили о любовниках и громогласно желали смерти мужу одной из них за то, что он ее бьет. Правда, их вызов тоже в итоге оказался скрытым, потому что как бы они ни бравировали, а в конце все равно поступили так, как ожидалось от женщин в средневековой литературе – тайно прокрались домой, изобразили, что были в церкви, и легли спать, чтобы мужья ничего не заподозрили.
В неподчинении, как и во всем остальном, больше всех преуспели парижанки, которые не только кутили в открытую, но еще и сплетничали на совершенно неженские темы – обсуждали качество вина, а главное (о ужас!) – говорили о политике, что являлось действительно открытым вызовом общественному мнению, потому что таким образом они вновь выходили из сферы нормальных женских интересов и вторгались на мужскую территорию.
Женские добродетели
В «Le livre de la cite des dames» Кристина Пизанская в числе прочего описывает образцовую жизнь, которую должна вести исправившаяся проститутка: «Она может прясть, ухаживать за лежачими женщинами или присматривать за больными. Она будет жить в маленькой комнатке на респектабельной улице среди хороших людей. Живя просто и трезво, она никогда не будет замечена пьяной или объевшейся, вспыльчивой или сварливой, или сплетничающей».
Кристина Пизанская, как всегда, точно и понятно создает образ хорошей женщины – то есть ведущей себя настолько правильно, чтобы ее прошлое перестало быть важным и она снова имела право называться хорошей честной женщиной.
В книге «Средневековье в юбке» я подробно рассказывала об основных добродетелях, которые должны быть у хорошей порядочной женщины, по мнению ученых мужей Высокого и Позднего Средневековья. Это целомудрие, смирение, скромность, умеренность, молчаливость, трудолюбие, милосердие и, конечно, послушание. Требования богословов, не всегда даже представлявших себе, что такое настоящая живая женщина, были, конечно, крайне завышены, но в общих чертах они вполне соответствовали практичному и рациональному описанию, данному Кристиной Пизанской.
Трудолюбие, милосердие и целомудрие для рассматриваемого вопроса в пояснениях не нуждаются, хотя надо все же заметить, что трудиться в Средние века должны были все женщины, независимо от социального положения, чтобы праздность не вызывала у них дурных мыслей и не вводила в соблазны. Так что в историях о пьющих подругах можно углядеть и этот момент – это женщины, у которых слишком много времени, вот они и ходят по кабакам. Видимо, мужья недоглядели и недостаточно загружали их работой.
Смирение, скромность и умеренность – это некое триединое качество. Истинно добродетельной женщине не следовало ходить никуда кроме церкви, и даже к окнам не стоило подходить – чтобы не впасть в соблазн и не захотеть от жизни чего-то большего, того, что есть у мужчин или хотя бы у других женщин: свободы, нарядов, развлечений. В идеале, конечно, – все такие наставления писались обычно богословами или хотя бы просто богатыми учеными мужами, не знающими, как там живут обычные люди за пределами монастыря или дворца.
С молчаливостью все понятно – мужчин и сейчас беспокоит, когда женщины слишком много говорят, а в Средние века это усугублялось тем, что с помощью речи человек высказывает мысли, а идеальная женщина вообще не должна была иметь собственных мыслей, для того чтобы думать, у нее был отец или муж.
Ну и, наконец, послушание. Главное, чего всегда требовали мужчины от женщин (а многие требуют и поныне). Идеальная женщина обязана быть послушной, причем это послушание должно быть не вынужденным, а естественным, добровольным и проистекающим от безмерной любви к мужу.
Агрессия
К чему я решила вспомнить о женских добродетелях? Во-первых, чтобы показать, насколько полной противоположностью устоявшемуся идеальному образу были героини рассматриваемых историй. А во-вторых, чтобы было понятнее, что эти героини покусились на еще одно важное мужское право – право на агрессию, на применение силы. Это норма для любого общества: мужчина должен быть сильным, женщина – слабой, мужчина – агрессивным, женщина – кроткой. И уж тем более это считалось нормой в Средние века. Женщина обязана была быть смиренной, молчаливой и послушной, любая агрессия с ее стороны воспринималась обществом крайне негативно.
Исследования мужского поведения в современном обществе показывают, что одна из причин, по которой мужчины пьют, – это чувство власти, которое дает им алкоголь. Ричард А. Бояцис в статье «Пьянство как проявление озабоченности властью» утверждает: «Мужчины пьют алкогольные напитки, чтобы обрести или восстановить чувство силы». Он объясняет это так – алкоголь придает мужчинам уверенности в себе, он заставляет их чувствовать себя сильными и важными, активизирует их доминантное поведение. Правда, на женщин, по мнению Бояциса, алкоголь действует по-другому, они не становятся доминантными и агрессивными, а просто чувствуют себя более привлекательными. Но А. Линн Мартин в этом сильно сомневается, да и я тоже – алкоголь снимает ограничения у представителей обоих полов, вот в чем его главное действие. А уж какие именно – больше зависит не от пола, а от воспитания. Мы все с детства живем в плену комплексов и стереотипов, от многих из которых людям удается освободиться только под расслабляющим действием спиртного. И если у одних женщин обнаруживается желание проявить свою сексуальность, то другие лезут в драку не хуже мужчин.
Вряд ли в средневековой Европе было по-другому. А уж общественное мнение безусловно считало, что алкоголь как побуждает женщин к распутству, о чем уже говорилось выше, так и делает их беспутными и агрессивными. И самое пугающее для мужчин в этом было именно то, что такое поведение бросало вызов патриархальной власти. Получалось, что женщины пили, чтобы избежать подчинения – по крайней мере, именно так подавался образ пьющих женщин в популярной литературе.
Так, например, стоит заметить, что в популярном французском фарсе «Лохань»[74], записанном в XV веке, который, собственно, тоже рассказывает о сварливых и непослушных женщинах, пытающихся сломать патриархальный порядок и поменяться с мужчиной гендерными ролями, в оригинале женщина тоже пьющая. Но, к сожалению, в русских переводах эта важная тонкость обычно пропадает.
Еще один популярный фарс начала XVI века под названием «Веселая сценка между мужем Йоханом, его женой Тайб и сэром Джаном священником», который приписывается Джону Хейвуду[75], вновь демонстрирует мужские страхи по поводу смены гендерных ролей. Начинается он с того, что Йохан сидит дома, в то время как его жена Тайб напивается в таверне, и Йохан страдает на тему того, что не может с ней справиться, и накручивает себя, чтобы побить ее, когда она вернется.
Кстати, насчет «побить». Очень заметно, что пьющие женщины в средневековой литературе практически все так или иначе занимаются рукоприкладством или хотя бы грозятся кого-то побить. Иногда они просто скандалят, как пьющие подружки из юмористических фаблио, иногда угрожают, как в истории про Элинор и ее элезависимых клиенток. Но куда интереснее, что в тех историях, где действуют не только любительницы выпить, но и их мужья, эти пьющие дамочки обычно колотят своих мужей. Жена несчастного Жакимо в «Лохани» угощала его тумаками, сварливые жены в стихах Лидгейта[76] бьют прялками мужей, жалующихся на их пьянство, расточительность и нежелание готовить, и швыряются в них вещами.
Фактически создавался стереотип – выпив, женщины перестают быть женщинами и превращаются в мужчин. Вряд ли это было осознанной целью, скорее это тайные страхи, которые вышли наружу и оказались настолько всем близки, что в них сразу поверили. Некоторые исследователи считают, что подобная литература способствовала распространению женского пьянства – именно потому, что создавала культурный сценарий, где женщина, выпив, становилась сильнее мужчины. А этого так многим хотелось. Хотя бы иногда.
Пить она должна лишь мелкими глотками. Если даже от жажды умирает, не должно залпом пить. Нельзя ей с верхом кубок наполнять, цедить нужно помалу и часто, чтоб не говорили, что пьет без меры, хлещет полной глоткой. Изящно наполняя чашу, пусть не берет край чаши в рот так жадно, как те простолюдинки, что заливают в глотку, как в водопровод, и кашляют, давясь глотками. Пить надо не пьянея, ведь пьяный, будь то женщина или мужчина, секретов не имеет. Как только женщина пьянеет – забыта сдержанность. Она болтает все, что в голову придет. И все ее покинут, случися с ней такая неприятность. Нельзя ни в коем случае ей за столом заснуть. На это и смотреть-то тошно. И с теми, кто за столом уснул, случаются препакостные вещи. Ведь глупо спать в местах, где бодрствовать пристало. Так многие позор свой пережили: и падали вперед, назад иль на бок, и голову ломали, руки, ребра. Храни Бог женщин от такого сна!