– Разумеется, не обязан, – мягко ответил он. – Я считал, что это мое почетное право.
– О боже! – она крепко зажмурилась. – Ну что мне с тобой делать?
– Согласиться выйти за меня замуж. Будем жить вместе, заведем еще одного ребенка, такого же замечательного, как Мариза, и будем любить друг друга.
– Нет. Не могу. – Она открыла глаза, и теперь было видно, что они полны слез. – И хочу только одного: чтобы ты наконец заткнулся.
Он покачал головой:
– Нам надо наконец-то объясниться до конца. Скажи все как есть, Челси.
– Я не желаю говорить на эту тему. – Она шагнула вперед и оказалась в его объятиях. Уткнувшись лицом в его грудь, она пробормотала: – Как я истосковалась по тебе, Джонатан. Как мне хотелось увидеть тебя.
– Вот это уже хорошее начало. – Его ладонь нежно скользнула по ее волосам. – Теперь выкладывай остальное.
– Ты знаешь, какими были первые слова, которые я услышала о тебе? – Ее голос стал почти невнятным. – Я разговаривала с послом Венесуэлы, когда он кивнул на тебя и сказал: «Знаете, кто это? Его зовут Джонатан Андреас. Он собирается стать следующим президентом Соединенных Штатов».
Джонатан усмехнулся:
– Собираться – это еще не значит стать им на самом деле.
– Но ты хочешь этого, – голос ее неожиданно снова окреп. – Ты должен стремиться занять президентское кресло. И добиваться этого места. Ты будешь классным президентом.
– А ты – классной первой леди. Она покачала головой:
– Я киноактриса.
– Как и Рональд Рейган.
– Это разные вещи. Кроме того, я четырнадцать месяцев провела в тюрьме. Об этом трубили все газетенки отсюда до Тимбукту.
– И ты сумела выбраться из этой грязи и стала потрясающей актрисой. И еще более потрясающей женщиной. – Он нежно поцеловал ее. – Не смей больше повторять эту глупую басню.
– Я никогда не считала, что мне следует стыдиться того, что случилось. – Ее голос дрожал. Она покачала головой. – Нет, это не так. Я стыжусь того, что не сумела сразу разобраться в этом ублюдке, который принес столько страданий Маризе.
– Ты сама тогда была ребенком.
– Став матерью, я не имела права ошибаться. – Она покачала головой. – Мне доводилось совершать много ошибок в своей жизни, но эту я не прощу себе никогда…
Джонатан молча гладил ее по голове, ожидая продолжения.
– И я не имею права совершать новой, зная, что это может отразиться на чьей-то жизни. Я никогда не поверю, что избиратели примут меня в качестве первой леди.
– Откуда ты знаешь? Мир меняется. И люди сейчас мыслят совсем не так, как думали когда-то.
– Попробуй докажи это нашим репортерам, – возразила она. – Эти дешевки доказали, что я изменяла мужу и была совершенно неразборчива в своих связях после развода.
– Так было?
– Нет, конечно. – Она вздрогнула. – После брака с этим сукиным сыном я года четыре не могла вынести ничьего прикосновения. Я думала, что я вообще… – Она замолчала. – Ладно, теперь это не имеет значения.
– Но не для меня. Все, что имеет к тебе отношение, – чрезвычайно важно для меня. – Он взял ее голову в ладони и слегка отодвинул от себя. – Хочешь правду? Да, президентское кресло мне по нраву. И я считал, что еще несколько месяцев, и я займу его.
Она вся сжалась, но постаралась через силу улыбнуться.
– Видишь, я правильно все говорила. И самое верное… Он не дал ей закончить фразу:
– Но я привык сам управлять своей жизнью. И смысл моей жизни все-таки не в том, чтобы достичь президентского поста. Это всего лишь работа, которая мне по нутру.
Но четыре года в Белом доме не заменят того, что мы сможем давать друг другу до самого конца жизни.
– Восемь, – поправила она его быстро. – Тебя непременно переизберут на второй срок.
– Что восемь, что четыре – это не меняет дела.
– За это время многое можно сделать. – Она повернулась и двинулась в спальню. – Ну ладно. В конце концов, если уж ты так ценишь меня, то можешь приводить меня в Белый дом, чтобы позабавиться. Я стану для тебя тем же, чем была Мэрилин Монро для Кеннеди.
– У тебя слишком сильный характер, чтобы стать содержанкой президента.
– Я попробую. Мне удается добиться невозможного, если как следует поработать над собой.
– Это не конец разговора. Мы еще вернемся к нему.
– Знаю, – она потерлась о него носом. – А вот ты, к сожалению, совершенно не знаешь и не понимаешь, что тебе идет на пользу, а что нет.
– Отчего же? – Джонатан понимал, что сейчас не стоит переубеждать ее. Лучше оказывать несильное, но постоянное давление, чтобы Челси наконец отказалась от того, что вбила себе в голову. Благодаря Каразову у них появилась возможность подольше пробыть вместе. И у него теперь есть время спокойно поговорить с Челси, объяснить ей, как она ошибается. – Я совершенно точно знаю что мне необходимо: молоко, овощи, отруби. – Он подошел к ней, обнял за талию и шагнул вместе с ней к кровати. – Еще немного физических упражнений: прогулка пешком, плавание, теннис. – Он погладил ее ягодицы сквозь ткань рубашки. – И побольше упражняться с гарпуном.
Было три часа ночи, когда Алекс, отпирая дверь на площади Вогез, услышал звонок телефона.
Захлопнув за собой дверь, он поспешил в гостиную снял трубку.
– Алекс, мой мальчик, ты превзошел себя! – засмеялся Ледфорд. – Я знаю, ты бросил мне вызов. Гнев и злость заставляют людей горы сворачивать. Представляю, каких трудов стоило тебе привезти сюда Танцующий Ветер, а для того, чтобы заманить меня в ловушку. Умопомрачительная операция, Алекс. Но это не твой стиль: здесь ты больше работал ногами, а не головой.
– Ну так попытайся добраться до него!
– Непременно. – Он помолчал. – Ты считал, что появлюсь вечером в Версале, не так ли? Я почти вижу, как ты медленно прохаживаешься по коврам этого великолепного зала и ждешь моего появления.
– Почему ты не пришел?
– Мой партнер решительно воспротивился тому, чтобы нарушать ход презентации. Видишь ли, ему вообще не по душе затея с кражей Танцующего Ветра. Пришлось заключить с ним сделку, которая устроит нас обоих.
– Еще одна кража?
– Нет! Это другая операция. – Его тон стал шутовским. – Которая доставит мне личное удовлетворение. Ты ведь знаешь мою любовь к древностям. Надеюсь, ты оценишь мои старания – я иду на все, чтобы доставить тебе удовольствие.
– Я хочу увидеться с тобой.
– Все в свое время. Могу ли я с тобой расстаться? – Его тон вдруг стал серьезным. – Вполне возможно, что на самом деле меня гораздо больше интересуешь ты, а не Танцующий Ветер. И вполне возможно, что все усилия, направленные на то, чтобы отомстить мне, на самом деле способствуют тому, чтобы мы еще более сблизились. Ты не задумывался о таком повороте?
– Нет.
– Конечно, нет. Ты никогда не признаешься в этом даже самому себе. – Ледфорд на секунду замолчал. – Я всегда немного ревновал тебя к Павлу, поэтому и позволил своим ребятишкам слегка позабавиться с ним.
Алекс почувствовал, как белое пламя ненависти вспыхнуло в нем.
– Подонок!
– Какой ты злюка, а вот я всегда очень добр и внимателен к тебе. Вот, например, я объявляю тебе, что собираюсь закончить дело сегодня ночью. Не каждый человек способен и на такой широкий жест.
– Мне не нужны твои широкие жесты, – холодно ответил Алекс. – Мне нужна твоя жизнь.
– Тогда извини. – Ледфорд помолчал. – Зато ты услышишь грохот из своего дома на площади Вогез. Звук докатится и туда. Кстати, ты выбрал очень уютный домик. С трудом удерживаю себя от искушения зайти, посмотреть, как ты обставил его. У тебя такой изысканный вкус.
– Дверь всегда открыта.
Ледфорд усмехнулся:
– Приму к сведению. – Он помолчал. – А ты прими к сведению, что мне чрезвычайно не нравится, когда ты проводишь время с женщинами.
Алекс почувствовал, что его трясет от гнева и ярости. Стало трудно дышать.
– Я забыл тебя предупредить насчет той дамочки, когда мы говорили в прошлый раз. – Голос Ледфорда стал шелковистым. – Приходится делать выговор сейчас, Я хочу, чтобы все твое внимание было сосредоточено исключительно на мне и на нашем увлекательнейшем состязании. Мне казалось, что тебе хватит урока с Анжелой.
– Анжела?
– Ты не знал? Конечно, ребята не могли так быстро справиться с заданием. Но я обещал тебе, что рано или; поздно это произойдет.
– О господи!
– Вообще-то я решил забыть о ней. В конце концов, у меня не было особых причин нехорошо обходиться с ней. Но когда я подумал о том, что вы снова можете оказаться вместе, я решил сделать себе маленький подарок. Мне приятнее сознавать, что ее уже нет на белом свете. – Ледфорд заговорил чуть более взволнованно и беспокойно: – Ну вот и все. Мне пора. Разговоры с тобой очень взбадривают меня. Но дело превыше всего. И оно должно быть закончено нынешней ночью. Не сомневайся, я буду точен.
В трубке раздались гудки.
Алекс невидящими глазами смотрел в зеркало, висевшее на стене гостиной. Ледфорд – настоящий маньяк. Нет Если бы он просто страдал манией! Это хладнокровный жестокий убийца, лишенный понятия совести. В груди у Алекса все сжалось от страха, когда он вспомнил своей надежде на то, что Ледфорд зачислит Кэтлин в одну с Анжелой категорию.
Кэтлин!
Он схватился за телефон и принялся судорожно набирать ее номер в отеле. Раздалось пять долгих гудков, прежде чем она подняла трубку.
– Алло! – Голос ее был сонным. Чувство облегчения охватило его.
– Кэтлин, у тебя все в порядке?
– До тех пор, пока ты не разбудил меня. Что случилось…
– Никуда не выходи. Проверь, заперта ли дверь. Я позвоню Джонатану, чтобы он пришел к тебе и побыл в номере до моего прихода. Я буду через несколько минут. Не открывай дверь никому, кроме него.
– Алекс! Что… – Она замолчала. – Ледфорд?
– Он не назвал тебя по имени. Возможно, он даже не знает, кто ты. Но я не могу доверять его словам…
– Боже! – прошептала она. – Танцующий Ветер.
– Меня не волнует эта проклятая статуэтка. Проверь запор. – Он отсоединился и набрал номер Джонатана. Когда тот ответил, Алекс проговорил скороговоркой: – Идите к Кэтлин. Поб