– Черт! Чертчертчертчертчерт! – Брекен, закашливаясь, бьет по тормозам.
При взгляде в лобовое стекло мой желудок переворачивается вверх дном. Наши фары освещают заснеженный пятачок. Две фигуры у колеи от наших колес. Одна лежит, подергиваясь, на земле.
Отец. Пусть это будет отец. Это он душил Брекена. И он крепче на вид: не похоже, чтобы у него ломались кости от любого порыва ветерка.
Но это не отец. Это Кори.
Мы переехали человека. Парня едва ли старше нас самих. И теперь он истекает кровью на снегу. Из-за нас.
Я хочу отвернуться, но не могу. Кори корчится и кричит, изгибаясь в агонии. Его левая нога изогнулась под странным углом и неподвижно лежит на асфальте. Медленно, медленно мой мозг обрабатывает увиденное в свете фар. Приклеившаяся к земле нога и ботинок, развернутый не в ту сторону. Именно от этого кошмарно лежащего ботинка меня чуть не выворачивает.
– Боже правый, – тихо говорит Джош.
Видимо, тоже разглядел. Я разворачиваюсь. Харпер тихо причитает, и моя душа разрывается на части.
– Господи… – В голосе Кайлы звучит смутное потрясение.
– Что ты наделал! – вопит Брекен.
Наверно, нога у него соскользнула с педали, потому что машина снова пятится назад. Джош хватается за дверную ручку, и я громко ахаю. Брекен останавливает машину у самого выезда, метрах в двадцати от этих двоих. Мне больше не видно ботинок, но это и неважно. Я все равно вижу достаточно. Я вижу отца, склонившегося над сыном в попытке защитить. Я вижу худенького мальчика – теперь он вовсе не похож на мужчину, – и он извивается от боли. Этот образ останется у меня в памяти навсегда, словно татуировка на внутренней стороне век.
– Что ты наделал! – снова кричит Брекен, стуча кулаком по рулю.
Харпер продолжает тихо всхлипывать, зажав рот рукой. Ее трясет.
– Ты о чем? – с искренним замешательством спрашивает Джош.
Под аккомпанемент криков Харпер и тихой ругани Кайлы ко мне приходит осознание: Брекен почему-то винит Джоша в произошедшем.
– Ты его переехал! – говорит Брекен. – Я пытался уехать, а ты схватился за руль.
– Брекен, я хотел развернуть машину в другую сторону! Ты мне помешал!
Брекен сплевывает.
– Нет! Это я пытался развернуться! Ты его переехал! Ты дернул руль!
Джош поднимает руки вверх, словно имеет дело с вооруженным человеком в приступе ярости. Когда он говорит, голос его звучит тихо и успокаивающе.
– Брекен, я знаю, что тебе страшно…
– Мне не страшно! Я знаю, что ты сделал!
Похоже, у него истерика. Он не в себе. Джош тем временем говорит все тише и двигается все мягче.
– Брекен, ты дернул руль влево. Я думал, ты его видишь. Думал, ты пытаешься… – Он оборвал себя на полуслове. – Слушай, это был несчастный случай. Так уж вышло.
– Нет… – Голос Брекена срывается. – Нет. Это неправда. Нет.
– Это случилось, – говорит Джош. – Ты… Ты не нарочно.
Однако непохоже, чтобы он сам в это верил. Холод заползает мне за шиворот, пока я наблюдаю за тем, как тело Кори извивается в свете фар. Даже сквозь рев двигателя до нас доносятся его вопли, по-детски тонкие, жуткие. Харпер, рыдая, зажимает уши руками.
– Помогите ему! – вскрикивает она.
– Мы должны ему помочь, – надтреснуто и тихо говорю я.
– У них оружие.
Голос Кайлы звучит словно издалека. В нем нет никаких эмоций.
– Что? – Брекен разворачивается.
За окном я вижу отца: он стоит, приложив к уху телефон. Он поднимает на нас взгляд. Мне не видно его лица, но это и не нужно. Он был на нас зол. Он хотел нам навредить, а теперь готов нас убить.
Он медленно поворачивается к пикапу. Сейчас он возьмет что-то оттуда. Мне вспоминается объявление в магазине. Мое сердце падает, словно камень в неподвижную воду озера. Кайла права. У них наверняка с собой ружья.
– Вернись, – плачет Харпер. – Надо ему помочь.
– Что он делает? – спрашивает Джош.
Дверь пикапа открыта. Он что-то ищет. Под сиденьем.
– Достает ружье, – с уверенным холодом в голосе отвечает Кайла. – Я видела его в магазине. Под упаковками сигарет.
– Ружья есть у многих, – говорит Брекен, но голос его звучит напуганно. – Это ничего не значит.
– Нет, кое-что все-таки значит, – возражает Джош. – Он сказал, что убьет меня. Ты сам слышал.
– Ребята, – плачу я. – Он вышел из машины.
Мужчина снова вышел на дорогу. Он не подходит к Кори. Он направляется к нам. Что это у него в руках? У меня сжимается горло.
– Что нам делать? – Хватая ртом воздух, Харпер всхлипывает. – Что нам делать?
– Уезжать, – спокойно отвечает Джош.
– Нельзя! – кричу я. – Это же побег с места преступления!
– Нет, мы остановимся, – говорит Джош. – Проедем немного, остановимся и позвоним в полицию. Скажем, что у него ружье. Он нам угрожал.
– Самозащита, – соглашается Кайла. – Это была самозащита.
– Я не вижу никакого ружья, – с мукой в голосе кричит Брекен.
– Ты уверен? – спрашивает Джош. – А то ведь он подходит ближе.
– Нельзя их сейчас оставлять.
Мой голос звучит тихо, потерянно. Я не отрываясь смотрю на Кори. Вспоминаю его жидкую бороденку. Он такой тощий и долговязый. Сколько же ему лет? Есть ли восемнадцать?
Отец убирает телефон и подходит еще ближе к нам. Все в машине затихают. Мы сидим не шелохнувшись. Не дыша. Еще шаг. Теперь без сомнений: у него в руках какой-то металлический предмет. Харпер внезапно перестает плакать, лишь дышит прерывисто.
– Брекен, – тихо говорит Джош.
– Что происходит? – спрашивает Харпер.
Брекен издает сдавленный звук и жмет на газ. Машина сдает назад и криво выезжает на дорогу. Отец поднимает руку, и Брекен дергает рычаг передачи. По какому-то чуду, нас не заносит. Шины сцепляются с дорогой, и мы отъезжаем. Все это время я наблюдаю за мужчиной. Я смотрю на него, пока между нами не встает стена деревьев и он не скрывается из виду.
Надеюсь, больше я его не увижу никогда.
Потому что, если мы снова ему попадемся, он точно нас убьет.
Семнадцать
Брекен останавливается примерно через километр. Он распахивает дверь со своей стороны, и его тошнит на асфальт. Никто из нас не произносит ни слова. Харпер промокает глаза и трясущимися руками проверяет содержимое сумочки. Пластырь у нее на руке отклеился, и из пальца сочится кровь.
– Твой палец, – говорю я.
– Неважно. – Она трясет головой. – Мне нужен телефон. Он заряжается.
Джош вытягивает телефон за шнур и протягивает ей. Харпер нажимает на экран. Потом еще раз. Телефон не загорается. Харпер выдавливает из себя звук, отдаленно напоминающий смех.
– Не работает, – говорит она.
– Ты о чем? – тихо и растерянно спрашивает Джош, доставая собственный телефон со вторым шнуром. – Какого черта?
Холодный ветер врывается в раскрытую дверь, за которой Брекен, согнувшись на корточках, сплевывает в снег.
– Я заряжала его целый час! – визгливым голосом кричит Харпер. – И он не включился!
– Мой тоже. – Джош хмурится.
Звенит предупреждение об открытой двери.
– Что за хрень творится? – спрашиваю я, проверяя провода.
Я забираю у Харпер телефон и втыкаю в него провод. Потом отсоединяю. Проделываю то же самое с телефоном Джоша. Расстегнув ремень безопасности, наклоняюсь между передними сиденьями, чтобы проверить шнуры на прочность. Лампочка зарядки не загорается. Прибор сломан. А в Сан-Диего работал отлично.
Следом за мной зарядку проверяет Джош. Он крутит шнур так и эдак, вставляет и вынимает – все как положено. Мы меняем провода. Ничего не работает.
Джош отсоединяет шнур от машины и нащупывает контакт.
– Тут что-то отломилось. Может, кто-то случайно пнул ногой?
– Не знаю, – отвечаю я.
Брекен возвращается в машину и плюхается на сиденье. Я ловлю в зеркале его взгляд. Глаза опухли и покраснели.
– Брекен. – Харпер протягивает руку. – Нам нужен твой телефон.
Ничего не спрашивая, он запускает пальцы в карман и снимает блок с экрана. Хмурится.
– Там два процента. Позвонить вряд ли получится.
– Блин. С портом для зарядки что-то случилось.
– Там сзади еще один порт. Подключите туда.
Я на ощупь нахожу порт и открываю заслонку. Однако металлическая часть оторвана. В пластике зияет свежего вида трещина, в которой застрял отломленный кусок металла.
– Он сломан.
Я провожу пальцем по царапине на пластике. Края еще острые. Зазубренные. А раньше тоже так было? Неужели я бы не заметила?
– Ты что, шутишь? – с отчаянием в голосе спрашивает Джош.
– Весь разъем расфигачен, – объявляю я. – Думаю, починить невозможно. Похоже, его нарочно сломали.
Джош склоняется ближе и, как мне кажется, снова проверяет разъем со своей стороны. Секунду он молчит. А потом шепотом ругается.
– Одну из металлических штук оторвали, – говорит он. – Когда ты вставляла шнур, так уже и было?
– Я особо не приглядывалась, но выглядело все нормально.
Харпер ерзает на сиденье.
– Ну ладно. Нам все равно нужен телефон. Можно взять твой?
Она смотрит на Кайлу, которая, разумеется, ничего не отвечает. Харпер протягивает руку и трясет ее за плечо, особо не нежничая. Кайла резко открывает глаза. Что-то белое застыло у нее в углу рта. Зрачки закатываются к потолку. Она выглядит такой бледной… такой больной.
«Нет, – напоминаю я себе. – Это не болезнь. Это наркотики».
– Нам нужен твой телефон, – говорит Харпер.
– У меня нет телефона, – еле выговаривает Кайла.
– Что значит нет телефона? – хором спрашивают Харпер с Брекеном.
– Вранье! – добавляет Харпер.
– Да ты сам осматривал мою сумку, Рокфеллер, – откидывая голову назад, отвечает Кайла.
– Что с тобой не так, ты, мелкая…
– Так, хватит. – Джош поднимает руки буквой «Т», словно спортивный судья, объявляющий тайм-аут. – Прекратите вы все.
– Давайте найдем место для остановки, – предлагаю я. – Проверим, может, чья-нибудь зарядка еще работает. Вдруг повезет?