– Я так надеялся.
– Как видишь, это был не сон. Чего это тебя только на третий день пробило?
– Наверное, потому, что я сегодня впервые абсолютно трезвый. Месяца за три.
Я села в кровати, наклонилась к Сергею.
– Выглядишь ужасно. Не мое дело, но с выпивкой тебе в ближайшие дни лучше не перебарщивать. Кто первый встает?
– Я. – Сергей кряхтя встал с тонкого матраса. – Все тело ломит с непривычки. А помягче у тебя ничего нет?
– У меня – есть. А у тебя есть альтернатива – казенные нары. Иди, Серега, выгружай рыбу и мясо из морозильника, растрясай жирок, а мне надо привести себя в божеский вид.
– Это разве возможно?
Сергей потянулся, зевая. Я швырнула в него тапкой, но не попала.
Моясь в душе, я слышала нетерпеливый галдеж пеликанов, тявканье собачек, рычание Матильды и успокаивающий голос Сергея.
– Сейчас, мои спиногрызы, потерпите. Пусик, мальчик мой, убери лапу, мешаешь.
Я оглянулась. «Мальчик» Пусик лежал у ног Сергея, грыз замороженную кость и преданно смотрел на друга. Сергей крошил брикет замороженной рыбы, в котле булькало мясное варево.
Проходящая мимо Ольга-кордебалет на секунду остановилась погладить пса, но тот зарычал, охраняя кость. Ольга не расстроилась, окатила Сергея оценивающим взглядом и пошла дальше, репетировать.
Сергей отбросил рыбину в коробку, вытер прошибший его пот. Пес смотрел на него, не понимая.
– Не смотри на меня так, я сам не понимаю, что в ней этакого. Но очень… хочется.
Матильда, недовольная моим отсутствием, трясла прутья клетки. В стороне бестолковые пеликаны махали красивыми белыми крыльями, гоготали полуметровыми клювами.
В прозрачную стенку душа постучался Костя.
– Настька! Вылезай, тебе пора на разведку.
– Две минуты!
Сергей скреб клетки пеликанов, те шипели на него и норовили ущипнуть.
Прибежали Даша с Аркашей. Собачки запищали при виде хозяйки. Даша расставила пять мисок, Аркадий притащил сваренные хрящики с мясом. Шпицы исходились тонким лаем, медведица смотрела на них с презрением.
Открыв клетки, Даша похлопала себя по ноге, и пять шелковых комков, выскочив из клеток, засеменили за нею. За шапито была специальная полянка с травой для их выгула.
После завтрака Даша и Аркаша садились расчесывать собак, потом песикам разрешалось побегать полтора часа. Затем репетиция. Аркадий с булавами, Даша с собаками. И так каждый божий день.
Костя сегодняшним утром был необыкновенно серьезен.
– У нас по списку криминальная лаборатория, больница, сестра охранника Бориса, проверка экономической экспертизы фабрики и еще десяток мелочей. Ты, Серега, сегодня работаешь в цирке, а Настя пойдет по следу охранника, начав с его сестры.
Я бы лично лучше пошла по следу Сиги, но время еще не настало.
В автобусе я попыталась прочитать ксерокопию медицинского заключения убитого Петечки, но ничего не поняла. Почерк врача, как и у большинства медиков, был стабильно непонятен. Только фамилия была написана четко – Ковальчук А.Н.
Выйдя на нужной остановке, я в очередной раз заметила, насколько здешние типовые девятиэтажки отличаются от московских. Все вроде бы то же самое, но не то. Внешние стены в подтеках, обшивка лоджий либо повреждена, либо заменена на фанеру или куски серых досок. Общее впечатление неопрятности. С первого взгляда понимаешь, что микрорайон «пролетарский».
Подъезд дома не блистал чистотой, грязные разводы на стенах и замызгнанном полу давали понять, откуда идет стойкий запах старой мочи. Квартира, по моим подсчетам, была на четвертом этаже.
Я нажала на кнопку лифта. Дверцы открылись. Темнота, вонь, осклизлые стены. Про пол я уж не говорю, слой грязи не позволял понять, из чего он сделан. Я решила, что четвертый этаж – это не так уж и высоко, и пошла пешком.
Глава 2Бедная Аня
Дверь мне открыла серьезная девушка. Я широко и, надеюсь, дружески ей улыбнулась.
– Привет. Я по поводу Бориса.
Девушка привычно отбарабанила отработанную фразу.
– Я не знаю, где он. Он не звонил и привет ни через кого не передавал. Как только что-нибудь узнаю, я позвоню в милицию.
Почти не применяя силу, я втиснула девушку внутрь квартиры и закрыла за собой входную дверь.
– Аня. – Я скинула туфли и пошлепала босыми ногами в комнату. – Меня зовут Настя. Я пришла не чтобы узнать о твоем брате, а чтобы найти его. А где твои родители?
Аня послушно вошла за мной в комнату, села на старый диван.
– Они на заработках, золото моют.
– Чего? – Я села рядом с нею. – Как это?
– Просто. Взяли лицензию и уехали. Они бывшие золотодобытчики. Денег скопили, здесь квартиру купили, а самих каждое лето на Колыму тянет. Я и не знаю – давать им телеграмму или подождать еще. – Девушка посмотрела на меня внимательнее. – А вы откуда?
– От себя самой. Может, чаю попьем?
– Нет. – Девушка развела руки. – У меня есть только заварка. И ничего к чаю, даже сахара. Это, конечно, хорошо, я худею… Боря пропал, я искала деньги, но нашла только сберкнижку, а с нее я ничего снять не могу. И все так косо на меня смотрят. Девчонки одолжили кто десять рублей, кто сто… Но пошел третий день… Я боюсь.
– А у Бориных друзей ты просила в долг?
– Вы, значит, Настя, незнакомы с Борей, да? – Я согласно кивнула. – Потому что с ним мало кто дружит. Он… он недружелюбный. И выглядит… как неполноценный. И меня он не очень любит. Продукты покупает, и все.
– Ни школьных друзей, ни на работе?
Аня потерла лоб, волнуясь.
– Он ушел из школы в пятом классе. А до завода работал на рынке. Я пошла туда, попросила помочь. А они… Говорят или ложись, или рот открывай. – Аню передернуло от отвращения. – Я, понимаете ли, абсолютная девственница. Нас таких всего пять человек на все одиннадцатые классы осталось. – Она сделала спокойный округлый жест рукой. – Телевизор заложила, дали пятьсот рублей. Должно надолго хватить, если экономить.
Аня была девушкой с совершенно средними данными. Русые волосы средней длины, средний рост, немного полновата, пару прыщиков на лбу, короткие пальцы без маникюра.
– Аня, нам нужно идти в больницу. – Я встала и пошла в коридор, Аня засеменила за мной. – Захвати документы на телевизор.
– Зачем?
– Мы его выкупим. Невозможно сидеть дома в полном одиночестве да еще без телевизора.
В ломбарде выкуп занял пять минут. Приемщик, парень лет двадцати, с сочувствием посматривал на девушку.
Заплатив, я обернулась к Ане.
– Дай ключи от квартиры.
Аня без звука протянула мне связку, а я положила ее перед приемщиком, сверху накрыв сторублевкой.
– Слушай, парень, будь человеком, помоги. Ты же знаешь, у нее брат пропал. Дотащить телевизор мы вдвоем не сможем. Принеси его сегодня, а ключ под коврик положи. Пожалуйста.
Приемщик и так готов был помочь, но с материальным стимулом поступок из скучно-обязательного становился приятным одолжением.
– Донести-то я согласен, только ключи под коврик опасно класть. – Парень вышел из своего закутка, демонстрируя неплохую фигуру. Аня смотрела на него с восхищением и обожанием. – Я за полчаса обернусь и до семи буду на месте. Ты, Ань, сюда заходи.
Девушка впервые улыбнулась.
– Хорошо.
Из ломбарда Аня выходила с выражением лица человека, ожидающего двойное счастье. Еще бы – вечером ее ждало возвращение телевизора и появление настоящего, как у всех девушек, парня.
– Аня, – я пощелкала пальцами перед ее носом. – Очнись, нам сейчас дорогу переходить. Магазин на той стороне, будь внимательней.
– А зачем нам в магазин? – спросила Аня, с трудом возвращаясь в действительность.
– Покупать разговорную взятку.
Глава 3Коньяк в больнице
Больница больше напоминала школьное здание сталинских времен.
В душном коридоре приемного отделения никого не было. Вдоль стен стояли пустые разнокалиберные старые стулья.
Я заглянула в ближайший кабинет. Пожилая женщина что-то безостановочно писала в медицинской карте.
– Извините, нам нужен Ковальчук А.Н.
Врач поманила ручкой к себе. Мы с Аней вошли.
– Ковальчук А.Н. это я, Алевтина Николаевна. В чем дело? Беременность или жаловаться пришли?
– Ой, что вы. – Я приткнула Аню на больничную банкетку, сама села у стола. – Мы по делу. Брат вот у нее пропал, вы его последняя видели.
Алевтина Николаевна спокойно смотрела на появившуюся перед ней бутылку коньяка, батон хлеба и два вида нарезки колбасы.
– Мы не с претензиями, мы по-человечески. Что он там учудил? Расскажите, пожалуйста.
– Ну, если по-человечески. Садись, детка, ближе, – кивнула она Ане. – Возьми стул в процедурном кабинете и мензурки со столика прихвати.
Через две минуты мы сидели за сервированным на скорую руку столом и чокались толстостенными стеклянными мензурками «за знакомство».
Закусив, Алевтина подняла вверх указательный палец, прося особого внимания.
– Все там было странно. Во-первых, охранник сразу позвонил в больницу, до которой вечерами не дозвонишься, а не в «Скорую». Хотя мне говорили, что Боря был не самый сообразительный парень.
– Это точно, – прошептала Аня.
– Вел себя охранник слишком нервно. Все время рассказывал, как он услышал выстрелы, как вбежал в кабинет, а там стоял парень из Москвы, приходивший еще днем. Петечка был в крови, а его самого тот оглушил по затылку пивной бутылкой, и он потерял сознание.
– А Петечка?
– А Петечка, – Алевтина Николаевна взяла свою мензурку, в которую я долила коньяк, – был просто телом. Лицо практически отсутствовало. Месиво плоти на плечах. Эй, ты держись. – Аня смотрела в одну точку на столе, не мигая. Алевтина долила в мензурку коньяк, слегка хлопнула Аню ладонью по щеке и тут же поднесла к ее губам спиртное. – Пей залпом. Я хотела оказать первую помощь Борису, у него на затылке было немного крови, но наш медбрат упал в обморок, и пришлось возиться с ним. – Доктор щелкнула пальцами, и я разлила остатки коньяка по мензуркам. – Я, как положено по инструкции, вызвала милицию. А когда оглянулась – охранника не было. Он до своего исчезновения очень настойчиво мне объяснял, что боится убийцу. Вот и сбежал.