– Гена, а за что тебя хотели убить? За деньги, за диск с информацией или еще за что?
Резкий всплеск кривых на мониторе показал, что Гена меня услышал. И все. Больше никакой реакции, только ресницы дрогнули.
Я дотронулась до лба Гены пальцем. Кожа была холодная и липкая. Бр-р.
Из коридора донеслось: «Настя, ты где?!» – и я побежала догонять Сигу.
Никаких особых ощущений в том мире, где оказался Гена, он не испытывал. Нигде не щекотало, не свербело, не болело. Охранник Петечки Борис тоже особого беспокойства не доставлял. Пару раз зашел, постоял у кровати бестелесной тенью, что-то высматривая в лице, но не высмотрел.
Некоторый дискомфорт доставлял вопрос денег, но с каждой минутой увеличивалось равнодушие к земным проблемам.
Раздражающей вспышкой явилась Настя, и в памяти Гены встал злополучный вечер, когда он решил поехать после поминок в цирк, тесно встретиться с Настей и разобраться с мутным парнем, которого он все-таки вспомнил. Это был Сергей, выходивший в день убийства от Петечки.
Только странно – сейчас, на грани между мирами, Гена видел произошедшее не только своими глазами, но и мало ему знакомого Понта, и даже глазами и чувствами медведицы.
Гена вышел из кафе с намерением тут же поймать такси, но из скверика напротив раздались радостные мужские вопли: «Иди к нам, Генка! Давай на халяву тяпнем!»
Гена, разрешавший в своих палатках давать выпивку в долг, до зарплаты, пользовался любовью мощной прослойки выпивающего населения.
В трезвом виде Гене и в голову бы не пришло общаться с активно поминающим рабочим коллективом обувной фабрики, но сейчас он уверенно перешел дорогу и сел на пенек, сбоку от компании, рассевшейся на траве.
За что пили, чем закусывали, о чем, изливая душу, говорили и спорили, мало кто из компании мог бы вспомнить на следующее утро. И уж точно не Гена.
Зато Понту пришлось выслушать весь пьяный базар до конца, до того момента, когда Гена встал, ухватившись за плечо соседа, и пошел напролом к автотрассе, спотыкаясь о пустые бутылки и ноги загулявших гостей. Отступление от маршрута заняло у Гены три часа.
Понт понял, что ошибся и выбранный объект не Сига, сразу после первых выкриков пьяной компании в кустах сквера. Но, поскольку Иван просил отключить обоих, Понт не спешил бежать за Сигом, которого охраняли Федор и водитель. Воспитанный в традициях неспешного деревенского уклада, он решил не суетиться, а наблюдать и ждать.
Решив, что он созрел для любви, Гена косноязычно попрощался с компанией и криво дошел до автотрассы. Машины около Гены не останавливались по причине его шаткого стояния. Водители боялись за чистоту салона.
Гена достал из портмоне пятисотенную бумажку и сделал шаг с тротуара, держа деньги над собой. Визжа тормозами, тут же остановились две машины, и в хвост им пристроилась третья.
Гена сел в первую машину, Понт – в третью. Но до цирка Понт доехал быстрее.
Он с удивлением бродил между бытовок, задержался у бассейна с пеликанами. Птицы спали, неестественно изогнув шеи и сморщив мешки под длинными клювами. При его приближении начали ворчать, суетливо хлопать крыльями, а один уже открыл клюв, чтобы заорать сторожевым криком, но Понт быстро отошел от бассейна.
Тяжелый запах зверя привел Понта к клетке с медведицей. Понт даже сел на корточки, разглядывая медвежонка-переростка. Медведь не реагировал, но сбоку начал лаять пес огромного размера, и Понт решил переждать, зайдя за шапито. Сев на один из стульев, вынесенных из цирка, он закемарил, но чутко слушал. Гена в цирк не спешил.
Он видел, как второй парень из его программного задания, Сига, и девушка, из-за которой случилась драка на поминках, вышли из бытовки, держась за руки. Понт решил, что судьба его сегодня любит. Он дождался сентиментального прощания, ухода девушки и побрел за Сигой. Понт решал, куда всадить тому нож, чтобы не убить.
Сига шел быстро, чуть ли не подпрыгивая. Ну, ничего себе, думал Понт, три часа с бабой кувыркаться и силы на бодрый шаг осталось. Хотя, если баба хороша…
Понт, доставший из потайного кармана на поясе брюк охотничий нож, остановился. Сигу ждал «Мерседес», водитель и охранник Федор – парень сильный и резкий… Открытое пространство до машины просматривалось с любого балкона или окна ближних домов. Рисковать не стоило.
И тут же, практически в десяти шагах от Понта, лихо затормозил ободранный автомобильчик, привезший Гену.
Гена вылезал из машины почему-то вперед задницей. Оказалось, он по пути затарился двумя пакетами еды.
Понт сделал вид, что гуляет сам по себе, и побрел обратно к шапито, поглядывая на шатающегося потенциального клиента.
– …Поговорим. По душам побалакаем, – ворчал Гена, вытаскивая два тяжелых пакета. – Что ж мы, звери, что ли? А ментам я его позже сдам.
Пакеты вели себя по-хамски, перевешивая то в одну, то в другую сторону, но Гена их усмирил и пошел почти прямо. Сбоку маялся дурью какой-то мужик, прогуливался под луной. Гена таких придурков не понимал. Хочешь вести здоровый образ жизни – бегай по утрам, качай железо, а вечерний моцион – это для голубых и пенсионеров.
Сориентировавшись на территории шапито, Гена для начала гаркнул на залаявшего пса, затем сел перед клеткой Матильды и стал с ней заигрывать. Говорил комплименты, дразнил палкой сырокопченой колбасы. Матильда забилась в глубь клетки и общаться отказывалась. Гене стало скучно. Он, потеребив замок, открыл клетку и сделал гусарский широкий жест.
– Вылезай, дура, – свобода.
«Дура» наружу не вылезла, прикрыла нос лапой. Гена зло плюнул и пошел к ближайшей бытовке.
– Эй, как там тебя! Мужик! Выходи, поговорить надо!
Выслушав матерный ответ, содержащий пожелание стучащему идти в определенное место и не задерживаться на пути, Гена решил, что голос не тот.
Он постучал в другое окно, но там вообще не ответили. Пока Гена раздумывал, в какое бы окно постучать, сзади к нему подошел Понт и всадил нож в основание шеи. Гена свалился кулем, выронив пакеты.
Понт вытащил из тела нож, предварительно отступив на шаг, ожидая фонтан крови. Но крови не было. Само собой пришло решение затащить Гену в клетку медведицы. Хоть какая-то иллюзия несчастного случая. Получилось только наполовину – низкорослый, но широкоплечий Гена в клетку не влезал. Понт затолкал тело как смог. Он, по деревенской привычке, не мог разбрасываться едой и, прихватив пакеты с продуктами, неспешно побрел в сторону от шапито. Через пять минут он затерялся во дворах.
Забившись в дальний угол просторной клетки, Матильда задремала. Проснулась на рассвете от голода. Она всегда просыпалась от голода и терпела. Но сейчас от человека, втиснувшегося в ее клетку, потянуло мясом. То есть это был еще человек, но уже мясо. Еще недавно запах был агрессивный, а Матильда боялась опасностей. Теперь пахло спокойно.
Матильда сделала несколько шагов, обнюхала тело. Что делать с мясом, она знала, его надо есть. Но на ней был намордник, а мясо утром заберут и спрячут в большой белый ящик. Самое надежное место – собственная клетка. Оставалось затащить мясо туда полностью и не отдавать.
Полчаса Матильда, прихватывая скованными намордником клыками и слабыми когтями одежду «мяса», помогала себе толчками морды. Мясо почти полностью влезло в клетку, но тут оно застонало и стало человеком.
Пусик, прислушивающийся к действиям медведицы, заволновался и залаял. Матильда испугалась. Она рыкнула на Пусика, и тот залился истерическим лаем. Ему тут же ответили пеликаны, дальше затявкали собачки.
Карликовая медведица поняла, что сделала что-то плохое, протиснулась между прутьями и телом и побежала прятаться к своему родному Володе.
Глава 7Поездочка
Второй час мы ехали молча в сторону Москвы. Сига сосредоточенно смотрел на узкую раздолбанную дорогу.
Я делала вид, что тоже слежу за проплешинами на старом асфальте, но все чаще переводила взгляд на Сигизмунда. И тогда все внутри меня сжималось, в голове начинало наплывами либо светлеть, либо цвета становились слишком яркими и контрастными, заставляя меня жмуриться. Я поворачивалась к Сиге, и от вида его профиля начиналось сладкое головокружение.
На третий день знакомства я не могла бы сказать, что с моей стороны наблюдалась всепоглощающая страсть, просто приятно было смотреть на нового любовника и виртуально грешить.
«Неужели оставшиеся сорок мы так и будем молчать? – думала я. – И он даже руки не протянет в мою сторону? Безобразие».
Я задержалась взглядом на руках Сиги. До чего же красиво и уверенно он ведет машину, прямо зла не хватает! А может, он не настолько равнодушен, насколько хочет казаться? Ведь переться почти сто километров по бездорожью с человеком, к которому ты равнодушен, или тем более если он тебе неприятен, удовольствие ниже среднего.
За окном жарило солнце, убегали назад леса и деревеньки. То есть время уходит, а мы все едем и едем, не прикасаясь друг к другу.
«К черту правила приличий, – подумала я. – Не пропадать же добру, в конце концов!» Я пододвинулась ближе к Сиге и сделала то, что мне хотелось сейчас сделать больше всего. Дотронулась до его руки, ощутив подушечками пальцев гладкую кожу. Сига нервно дернулся, и я подумала, что он сейчас отдернет руку.
– Прости, я просто дура. Больше не буду к тебе приставать.
Сига посмотрел на меня с внимательным удивлением.
– Так это ты ко мне пристаешь?
– Ну, да. Но больше не буду.
Машина начала тормозить и плавно завернула к кемпингу на автозаправке. Я посмотрела на датчики, они все стояли на «норме».
– У нас бензина мало?
– Чувствуешь, как шашлык пахнет?
Шашлыком действительно пахло одуряюще вкусно.
У мангала с сизым, сочным дымком белели сложенные березовые полешки, особо рекомендуемые для углей шашлыка.
Открыв дверцу «Мерседеса» и соскочив на асфальт, я оглянулась, ориентируясь, куда лучше сесть поужинать.
Сига, достав свою сумку из машины, приобнял меня и повел к маленькой гостинице. Я, не задумываясь, дошла до дверей и растерянно наблюдала, как Сига, открыв передо мной дверь, зашел вслед в темный холл.