сток и мстителен по отношению к людям алчным и наглым. Но это, может быть, ради морали написали. Также есть несколько рассказов о том, что он предупреждает о скорых обвалах, рудничном газе. Кого-то вроде бы даже из-под камней доставал. Но кого-то, вроде как, и защекотал. До смерти».
Помнится, Дэй тогда подумала, что он – кто-то вроде лешего или домового, но для подземелий. Оставила ему подношение, проявила уважение, так сказать. А он вместо этого пугать их вздумал. Или не он?
Сейчас вопрос скрабника возмутил ее до глубины души. Девушка уперла одну руку в бок, всем своими видом демонстрируя свои чувства.
– А что ты предлагаешь, а? – не побоялась ответить гаргулья. – Оставить его там? И вообще, мог бы и предупредить!
«Старый хрыч» в конце не прозвучало, но отчетливо ощущалось.
Шубин аж подскочил от такого.
– Я предупреждал!!!
– Да неужели?!
– Да я вам целое представление устроил!!! – Для наглядности нечисть замахал руками, будто пытался изобразить произошедшее.
Тут Дэй вспомнила странные звуки – пощелкивание, перестукивание, шорохи, шепоты – и, самое страшное, лишнюю тень на стене. Маленькую, сгорбленную… Жуть да и только.
– Так это был ты!
– Именно! – выпятил грудь скрабник и топнул ногой. – А вы, придурки, так ничего и не поняли!
На это гаргулье крыть было нечем. Действительно, придурки, действительно, не поняли. Шубин без усилий распознал на ее лице эти мысли, досаду и страх за спутников. И даже как-то смягчился, хоть первоначально этого в его планах не было.
– Они… выжили? – после некоторого молчания Дэй выдохнула главный вопрос.
Нечисть мялся. Сперва он хотел задорого продать ответ, но, глянув в лицо этой девушки, внезапно понял, что не поступит так. Но помучить, наказать за непочтительность хотелось. Скрабник оглядел заставленный камнями коридор, пусть не сильно, но разобранный лаз в завале, и вздохнул. В конце концов ей и так досталось. К тому же шубина терзали смутные подозрения, что с этой упертой девицы станется достать его везде. Даже несмотря на то, что там, где он ходит, ей не пройти. Однако он точно знал – есть такие существа, которым закон не закон. Даже физические, даже магические. И парадокс – но мир будто идет им навстречу. «Вот же… гоблин», – сдаваясь, подумал нечисть.
– Насчет старшего не знаю, – пробурчал он. – Эта тварь вне моего… в общем, не вижу я его.
Скрабник хотел сказать, что вампиры, достигая какого-то определенного уровня развития, становятся будто невидимы для него, как живые, так и мертвые, а порой и не-мертвые, но не нашел достаточно слов.
– А младший? – подалась вперед Дэй. Признаться, судьба Ло интересовала ее куда больше. Шубин вновь испытал отчаянное желание поизмываться над незваной гостьей. Однако знал – нельзя менять принятые решения. Особенно в отношении подобных персонажей. Непременно боком выйдет.
– Жив. Но ты его не откопаешь.
– То есть… он… где-то… под завалом?
Шубин еле заметно наклонил голову, и гаргулья не скрываясь застонала, живо представив переломанное, истекающее кровью тело, придавленное бесконечным весом всех этих камней… Она буквально усилием воли заставила себя не думать об этом, иначе просто сойдет с ума.
– Долго до него?
– Вот дура девка! – возмутился нечисть. – Сказал же – не откопаешь!
– Почему? – удивилась Дэй.
Ее собеседник вновь нахмурился. Слишком много ответов он уже дал. Это просто не лезло ни в какие ворота!
– Почему-почему! Далеко! Не успеешь! И вообще, ты ж там с какой-то целью перлась вперед! Вот и прись дальше! – закричал он, вскакивая с камня, на котором сидел до этого. – Забудь о нем!
Дэй тоже рванулась вверх.
– Подожди! Умоляю тебя! Милый, хороший! Умоляю! Скажи, что с ним?! Почему не успею?! Прошу тебя!
– Другая его откопает! Вперед тебя! А ты – не лезь! Полезешь – всё погубишь! Погубишь! Иди куда шла! Куда шла иди! – сорвался он на визг. – Без тебя спасут! Погубишь всё! Иди куда шла!
Гаргулья опешила от такого напора.
– Точно спасут? – только вставила она, не зная, что своим вопросом просто вгоняет нечисть в ярость. Не в правилах этих существ просто так отвечать на них. Да выбора нет. И этот факт входил в полное противоречие с натурой, самой сутью скрабника, доводя его до исступления.
– Да!!! – заорал-завизжал он, переходя на ультразвук, посинел, побледнел, начал терять форму, а потом пропал с отчетливым «чпок» и запахом чего-то горелого. Дэй оторопело смотрела на место, где нечисть только что сидел, и никак не могла прийти в себя.
«Что это вообще было?»
Нет, она прекрасно понимала, с каким существом только что разговаривала. Но раньше с подобными ему созданиями общалась всегда Ива. Знахарка не раз предупреждала, насколько нужно быть осторожными. Даже, кажется, что-то говорила про вопросы. Что за все ответы нечисть берет плату. Как-то так. Тут же она задала море вопросов, а плату с нее не спросили. То подношение не могло ею считаться. Скрабник и так его отработал – честно предупредил об опасности. Это они, придурки, не поняли. Но тем не менее никаких условий за свои сведения шубин не потребовал. Странно… Может, что-то его вынудило к этому? Или кто-то? Но кто? Ти Корн? Нет, вряд ли. Тогда он иначе бы про него говорил. А что или кто тогда?
Неужели скрабник знает про пять камней? Подруга говорила, что нечисть вечно откуда-то все знает. Но не до такой же степени!
«Ладно, потом у Ивы спрошу», – решила не отвлекаться на неважное Дэй. Предстояло решить – пытаться откопать Ло дальше или поверить шубину, что его и так спасут. Но кто?
Идей на этот счет у гаргульи не было, но та же знахарка говорила, что нечисти не врут. Могут не договорить, слукавить, своеобразно подать правду, но на прямую ложь не идут. «Мне порой кажется, – вспомнила Дэй давний разговор в их с Ивой домике. Разглагольствовал Златко, лежа поперек кресла, болтая ногами, задумчиво уставившись в потолок, – что ложь – это вообще чисто людское изобретение. Посмотрите на нечеловеческие расы. Они же и правда не лгут. Те же эльфы, гномы или тролли – задурят голову, уйдут от ответа, промолчат, но чтобы вот так глаза в глаза сказать то, что не соответствует истине… я такого не встречал».
«А я встречал, – хмыкнул Грым. – Те же гоблины вообще не понятно, что буробят».
«Отличное сравнение», – хохотнул Бэррин.
Калли молчал, явно вспоминал какие-то хроники. «Это надолго, – подумала тогда Дэй. – Пока всё не проанализирует, ответа не дождешься. И еще полдня будет думать, как бы поделикатней ответить».
«И орки», – продолжать гнуть свое тролль.
«Еще лучше», – смеялся в ответ Синекрылый.
«Столетняя война между родами Миерхельмеэхэль и Лейгоусихойль, – вдруг отмер Калли, – началась из-за того, что Сайвейзер Лейгоусихойль сказал Лоймалиэлю Миерхельмеэхэлю, что его сестра, прекрасная и дивноголосая Ноймайриэль согласилась на брак с ним, чему Лоймалиэль противился уже сто восемь лет. Но она не говорила таких слов».
После этой исторической справки в комнате повисла тишина. Все оказались придавлены полученным грузом знаний. Эльф вновь погрузился в себя и вдруг так же резко оттуда вынырнул.
«Но это не точно», – добавил он.
«Ушастый, твою мать!» – завопил тогда Грым. Кажется, остальные его поддержали.
Воспоминание заставило губы Дэй дрогнуть в намеке на улыбку. Она вдруг обнаружила, что вся перепачкана пылью с головы до ног. Стерла ее с щеки, еще больше размазав, и продолжила размышлять. Более всего ее смущало собственное желание идти дальше, которое она принимала за трусость. Ее гаргулья ненавидела больше всего. Особенно в себе. Девушка никак не могла понять, чего больше будет в решении уйти – веры в честность нежити, разумных рассуждений или этой самой трусости.
Дэй села и оперлась затылком о камень стены. Ее никто не осудит, если она уйдет. Но именно ей жить дальше с подобным решением. Что если оно убьет Ло? «Что сказал бы Златко?» Мысли против воли вернулись к друзьям. Гаргулья невесело хохотнула. Она хотела стать лидером? Вот так и понимаешь себя. Если она остается среди людей, во главе ей не встать. Если вернется к сородичам… тут возможны варианты. Но уже сейчас ясно, что, принимая решение, она всегда будет думать: «А что сделал бы Златко?» Девушка вздохнула. Похоже, нет в ней этой нотки истинного главы, той особой черты, которая заставляет других идти следом… Ну и ладно. Хорошо, что это выявилось сейчас, а не когда-нибудь потом. Нет ничего хуже неправильно выбранного пути.
Но это все философия, что сейчас-то делать?
«Как насчет того, что тебе нужно спасать мир?» – прорезался вредный внутренний голос, в котором почему-то отчетливо слышались ворчливые интонации Грыма, когда на него находило задумчиво-миролюбивое настроение.
«Я не верю в спасение мира, ради которого требуется оставлять на погибель друзей», – не задумываясь, ответила воображаемому собеседнику Дэй.
«Ишь какая. А вот представь, спасешь ты его, но из-за этого не успеешь, и твари из-за Гор прорвутся и вырежут всех, кого ты любишь. Да и тот же Ло не останется в стороне, ринется в бой и, разумеется, погибнет. Как Иве и было предсказано: все ученики Стонхэрмского Университета будут убиты. Ты только отсрочишь его смерть и погубишь всех остальных».
«Может быть. Если бы мы убегали, а он остался бы задержать преследователей, я, вероятно, пошла бы на это. Но не так. Когда он, возможно, лежит под всей этой грудой камней в темноте, тишине, истекающий кровью и без надежды на спасение».
«Вампиры – живучие твари».
«Именно поэтому».
«Но скрабник сказал, что его спасут».
«Но кто?»
«Может, Ти Корн?»
«Выжил ли тот Ти Корн?.. – вздохнула гаргулья. – Не мог ли нечисть соврать, чтобы я шла вперед?»
«Кто знает? У вампиров поднялись твари с вырезанным сердцем. Может, и нечисть стала лгать».
Дэй застонала.
Что же делать? Что ж, гоблин побери, делать?
Успокоительная настойка потребовалась всем. Даже самой Иве. Ее трясло так, что зубы стучали. Что она наделала?! Обрекла девять человек, вместе с собой, на такое ужасное послесмертие! Не говоря уже о том, что им, похоже, всем придется умереть из-за ее глупости! Боги, боги, боги!