Так в чем же получается преткновение у Эйлиан и Гуэнхала? В том, что она совсем не планировала запереть себя в глухом лесу? Хотела увидеть мир? Стать знаменитой целительницей? И что же, у них теперь ничего не получится? Златко посмотрел на засушенные лепестки адельмина, хрупкие совсем… Символ любви для всех девочек и девушек от пяти до пятнадцати. Потом уже хочется чего-то большего… Но бело-сиреневый цветок навсегда остается в таких вот шкатулках, меж страницами дневников и альбомов. Как символ нежной юности и таких же чистых грез. И надежды, что любовь все же придет.
Или он все не так понял? Вдруг тут есть совсем иное объяснение? Златко схватился за голову. Не хватало знаний, опыта. Юноша честно перебрал несколько вариантов, но так и не пришел к какому-то выводу, хоть сколько-нибудь похожему на правду. По всем канонам, за вещами из шкатулки должны стоять истории, но вариантов слишком много.
«С ним что-то не то», – почему-то вспомнились слова Линдалин. За Златко заступились ее ивы, но по-настоящему она остановилась, когда наткнулась на амулет мастера Теобальда. Бэррин инстинктивно сжал защитный амулет. Как все-таки хорошо, что маг такого уровня позаботился о них. А что если… это же не ерунда какая-то, это важно…
Златко сам поражался своей наглости, но все же позволил себе позвать по шару личного лекаря наследника престола. В конце концов, он обещал помощь…
Сначала шар оставался темным, однако потом из него раздались непонятные шумы, приглушенный голос и, как показалось растерянному юноше, произнесли: «Шел бы ты отсюда, твое высочество». Но, скорее всего, действительно почудилось. Затем раздались невнятные хлопки, и вот тут уж совершенно точно произнес мастер Теобальд:
– Златко, подожди, я настрою эту зловредную штуку.
Юноша еле удержался, чтобы не хихикнуть. Как действительно могущественный маг, придворный целитель использовал старинный артефакт явно индивидуальной настройки. Таковые считались куда более ценными, чем современные поделки, однако почти всегда обладали личностными чертами. И всегда почему-то в числе первых шли сварливость и капризность.
– Да заработаешь ты уже или нет, – Теобальд выдохнул несколько слов, явно магических, но с отчетливо матерной интонацией. И изображение наконец появилось. Четкое, даже без искажений. – Ну здравствуй.
Чародеи позволили себе некоторое количество реверансов, но потом Златко все же поведал старшему магу свою беду, показал шкатулку и попросил совета.
– Покажи-ка мне каждую вещицу в отдельности, – потребовал тот.
Какое-то время ушло на это. Но результат мага Жизни явно не устроил.
– М-да, действительно самые обычные вещи, без заклинаний или проклятий.
Юноша завистливо вздохнул. Мастер даже через шар видел ауру предметов.
– А сам-то что думаешь?
Бэррин почти ожидал подобного вопроса. И сразу почувствовал себя словно на обычном занятии в университете. Его собеседник так же, как многие преподаватели, кивал по мере рассказа.
– Да, очень похоже на… как ты сказал? Шкатулка воспоминаний? Очень точное определение… Эмоции, чувства… не силен я в этом, хоть и Жизнь… Знаешь, похоже, своим умом нам тут не справиться. Придется колдовать. Научу тебя одному заклинанию. Так, ты у нас Земля и Разум… М-м-м… сейчас переделаю его, иначе у тебя не выйдет…
Мастер забормотал что-то, водя в воздухе красивыми бледными пальцами. Златко видел, как вспыхивают и гаснут магические нити.
Прошло несколько минут, когда чародей наконец показал Бэррину итог своих размышлений.
– Смотри сейчас только рисунок, – приказал он. – Как энергию распределять, позже покажу.
Заклинание казалось ужасно непривычным, то ли древним, то ли, наоборот, излишне современным. Возможно, так казалось из-за того, что изначально оно создавалось под другие стихии и направления. Но через какое-то время Златко смог воспроизвести его. По крайней мере, Теобальд остался доволен.
– Пробуй на каждой вещице отдельно. Остальные отложи подальше. Со стола всё убери, а то смешаются воспоминания. А предмет должен лежать на чистой материи. Лучше выбеленный лен, но сойдет и платок, и шарф, но обязательно твои. Я встроил в заклинание узнавание и одновременно отделение твоей магии и чувств, так что должно сработать. Шар тоже погаси и убери в сумку, а сумку – подальше. Небось, набита амулетами и травами под завязку. В общем, если что не сработает, вызови снова. Удачи!
Златко и попрощаться-поблагодарить не успел, как маг разорвал связь. Тянуть смысла не имело – и юный чародей принялся за подготовку к колдовству.
Первым из предметов, над которым будет творить свежеизученное заклинание, Бэррин взял желтый камушек. Все-таки родная стихия – должна помочь… Синекрылый слегка трусил и сам себе удивлялся, не понимая, чего боится больше: ошибиться в магии или окунуться в чужое воспоминание.
Волевым усилием юноша все-таки заставил себя сосредоточиться и начал колдовать. Заклинание далось с трудом, слишком непривычное в своем построении и куда более сложное, чем те, к которым он привык.
А потом случилось странное – будто он вновь смотрел на хозяина Синебора: глазами видишь одно, а перед взглядом стоит совершенно другое.
– Эйли, Эйли! Посмотри!
Дом, спальня, явно девичья, за окном глубокая ночь. Его или, скорее, ту, чьими глазами юноша сейчас следил за происходящим, явно только что разбудили. И сделала это девочка лет двенадцати или чуть старше. Но ругаться на нее сил не нашлось. Слишком уж счастливой и взволнованной она казалась.
– Эйли, ты только посмотри!
Знакомые желтые камушки посыпались в руку.
– Видишь! Видишь! Это цитрины! Я сама, сама огранила их! Эйли! Я буду, как папа! Теперь я понимаю! Долой мамины заумности! Все эти скелеты, травки-муравки, печенки-селезенки! Скука! Эйли, камни – вот мое призвание!
И вот он смотрит при свете свечи на камень и понимает: это действительно хорошая работа. И мысль в голове: «Маме это не понравится… Зато папа будет в восторге!»
– Люси… – первое, что услышал Златко, когда очнулся от чужого воспоминания. Он быстро повернулся и увидел на пороге комнаты четырехликую. На ее лице застыло такое странное выражение, что юноше стало страшно. За нее. Он вскочил, желая помочь, но женщина прошипела сквозь зубы:
– Колдуй!
Бэррин застыл в нерешительности.
– Колдуй дальше! – это приказали таким тоном, что он предпочел подчиниться и положил перед собой ракушку.
– Люси! Люси! Осторожней!
Предупреждение запоздало. Увлекшаяся девочка – та самая, из спальни, только младше, рухнула на оба колена и заревела в голос, не вписавшись меж двух пальм, Эйлиан бросилась к сестре (как Златко теперь понимал), на ходу снимая с плеча сумку, с которой в последнее время не расставалась. Там всегда теперь лежали простейшие средства для помощи в таких вот ситуациях.
Оказалось, что причиной рева в первую очередь было испачканное кровью и травой белое – любимое-прелюбимое – платьице. Эйлиан чуть ли не с боем сумела осмотреть пораненные коленки и перевязать их.
– Так больно? А так?
Сестра бурчала и просила не говорить родителям, спасти платье и еще сотню вещей, сейчас совсем не волновавших старшую сестру.
– Так, идем к лекарю, – постановила она и начала вертеть головой в поисках характерных табличек, коих на набережной, где они гуляли, было видимо-невидимо.
– Что я вам скажу, мои дорогие, – благообразный целитель магией лечил побитые коленки Люси. Это ничуть не мешало ему говорить с обеими девочками. – Вам, юная барышня, – обратился он к младшей, – очень повезло, что у вас такая внимательная старшая сестра. Ушиб – очень нехороший. А уж трещина в кости! Нельзя, нельзя такое запускать. Вам же, барышня, – он перевел взгляд на Эйлиан, – мои комплименты. В таком юном возрасте и так профессионально обработать, да еще и правильно определить возможные последствия! Это дорогого стоит. Позвольте полюбопытствовать, у кого вы обучались, юная госпожа?
– У мамы, – ошарашенная подобными речами, пробормотала та. Зато Люси никогда не страдала излишней скромностью:
– Мама говорит, у Эйли настоящий талант!
– Полностью согласен с вашей почтенной родительницей. Такой талант обязательно нужно развивать. Рекомендую вам, барышня, всенепременно дополнить домашнее образование специализированной высшей школой. Она придаст вашим знаниям глубину и систематичность. Ваша матушка уже рекомендовала вам обратить внимание на какую-нибудь из лекарских школ?
Эйлиан вновь растерялась. Целитель говорил непривычно и глядел очень требовательно, сбивая с девочки обычную уверенность.
– Да! Мама хочет, чтобы Эйли училась там же, где она сама!
Слава богам, Люси не брали ни строгие взгляды, ни сложные речи. Старшая сестра метнула на нее притворно возмущенный взгляд.
– Да, мама хочет, чтобы я училась в Кологде.
– Хороший выбор, – кивнул целитель. – Вы обе большие умницы.
За этими разговорами девочки даже не заметили, как закончилось не самое приятное лечение. Мужчина тем временем достал из ящика стола две прихотливо закрученные ракушки. Те самые, в которых было слышно море. Глаза детей мгновенно загорелись восторгом.
– Образование невероятно важно, запомните это, барышни. Даже если вы просто выйдете замуж. С образованием к вам будет совсем другое отношение. А если вы приложите к знаниям еще и практические умения, то никогда не пропадете. Что бы ни случилось. Держите мои маленькие подарки, – он протянул девочкам ракушки. – Дарю их, чтобы вы всегда помнили – нужно учиться. Обязательно. Всегда. Даже если уже есть образование, нужно учиться все равно. Тогда вам не грозит ни скука, ни нищета.
Слезы – вот, что увидел Златко, когда очнулся от чужих воспоминаний во второй раз. Слезы лились по почти неподвижному лицу четырехликой. Она сама держалась за косяк двери так, будто боялась упасть, но приказ не изменился – «Колдуй!» И перед Бэррином легла голубая лента.
– Извините, а здесь идет вступительный экза… ой! – Эйлиан решила на всякий случай уточнить. Нет ничего глупее ждать не в своей очереди! Однако за волосами девушки, к которой обратилась, не разглядела характерных острых ушей. Про эльфов она не знала практически ничего, но пребывала в уверенности, что это высокомерные и холодные создания, с которыми лучше не иметь никаких дел. Повернувшаяся к ней блондинка выглядела именно так – идеально, невероятно красиво и холодно… пока вдруг ее лицо не осветила искренняя, удивительно добрая улыбка.