Стараюсь говорить как можно мягче:
— Успокойся, девочка. Этим ты нас спасла. Отработала, можно сказать, за двоих.
Видимо то, что я сказал, сильно рассмешило Светлану. Отсмеявшись, она произнесла:
— Вряд ли за двоих. Думаю, ты себе льстишь.
Стерва.
Наконец-то можно расслабиться и примерить на себя роль настоящих туристов. Походить по кратеру потухшего вулкана, да не как-нибудь, а с комфортом, по асфальтированным улицам огромного города с длинным названием Нуэ́стра-Сеньо́ра-де-ла-Пас. Или для ваших ушей привычно менее помпезное Ла-Пас? Хотя городу без малого пятьсот лет, особых достопримечательностей вы в нём не найдёте. Оговариваюсь сразу: это исключительно моё субъективное мнение. Например, Светлана его не разделяет. Гулять не жарко, если не сказать прохладно. Мы уже обошли всё, что смогли, а время до самолёта ещё есть. Теперь гуляем по Рынку Ведьм в поисках сувениров.
Через три часа мы уже в воздухе. По обоюдному согласию решили не отклоняться от намеченного Михаилом маршрута. Потому летим в Каракас. Самолёт покидаем под аккомпанемент дождя. Ловим такси и просим отвезти в приличный отель. Завтра утром идём в российское посольство, а сегодня отдыхаем.
Под дождём гулять совсем не хочется, поэтому ужинаем в ресторане при отеле. Возвращаемся в номер в самом приподнятом настроении, которое тут же падает до нуля при виде гостя, нагло расположившегося в одном из кресел.
— Быстро бегаете, товарищи, еле догнал!
Улыбка на лице и пистолет с глушителем в руке — Макар в своём репертуаре. Очень хочется съездить по этой счастливой физиономии, несмотря на оружие. Пока смакую мысль, в номере гаснет свет. Кто-то меня толкает, и я падаю на устланный ковром пол. Тихий хлопок. Видимо, Макар успевает нажать на курок. Дальше возня и сдавленный крик. Загорается свет. Лежу на полу, рядом Светлана. Оба целы. Макар всё в том же кресле, но уже без пистолета. Всё ещё улыбается, гад, правда, не так жизнерадостно. Да и какое веселье, когда тебя держат за руки два здоровенных амбала. Слышу над головой знакомый голос:
— Хорош лежать, вставайте!
Тупо смотрю на улыбающегося Михаила. Не вижу, но полагаю, что у Светланы видок не лучше. Михаил протягивает нам руки и помогает подняться с пола. Что-то командует амбалам. Те вынимают Макара из кресла и тащат к двери.
— Одну минутку!
Преграждаю им путь и отвешиваю «товарищу» смачную оплеуху. У того аж голова дёрнулась. Наконец-то вижу лицо Макара без улыбки. С наслаждением заглядываю в его ненавидящие глаза и отступаю в сторону. Теперь мы в расчёте!
На журнальном столике початая бутылка вина и три стакана. Вокруг столика в мягких креслах вновь объединившаяся троица: я, Светлана и Михаил. Он говорит, мы слушаем.
— … После выстрела оглушило так, что вырубился, ещё не долетев до земли. Боялся, что добьют. Но они, похоже, даже проверять не стали.
— Ещё бы! — воскликнула Светлана. — Ты ведь мозгами полсалона забрызгал.
— И всё равно ещё много осталось, — довольным голосом произнёс Михаил. — После вашего отлёта кинулся в диспетчерскую, а там всё разгромлено и одни трупы. Пока суд да дело, потерял время. Дальше шёл только по вашим следам. На уступ высадился, когда там уже всё догорало. В вашу гибель не поверил. Обрадовался, когда обнаружил вас в Ла-Пасе. Узнал, что взяли билеты в Каракас, и решил дожидаться вас здесь. И, как видите, едва не опоздал.
— По-моему, ты успел вовремя, — успокоила Михаила Светлана. — Ты не знаешь, что Макару от нас было нужно?
— То же, что и Геваре, — пожал плечами Михаил. — Денег.
— Так кто они всё-таки, эти марксисты-ленинисты? — спросил я.
— Они давно уже не марксисты, а ленинистами так и вовсе не были, — пробурчал Михаил. Были когда-то анархистами, но постепенно превратились в околореволюционную шантрапу. Последнее время ввязались в одно очень грязное дело, за что их америкосы и почикали.
— Что за дело? — полюбопытствовала Светлана.
— В подробности я не посвящён, — уклонился от ответа Михаил.
— Хрен с ними обоими, — подвёл я черту под разговором о Геваре и его подручном. — Поведай нам, что это за фокус с твоей мнимой смертью. Он ведь в тебя боевым стрелял?
— Стрелял боевым и попал куда надо, — похохатывая, ответил Михаил. Посмотрев на наши раздосадованные физиономии, смилостивился: — Ладно. — Михаил двумя руками уцепился за волосы и снял их с головы. — А теперь смотрите. — Михаил, поблёскивая лысиной, положил на стол парик, перевернув его обратной стороной. К той части длинных волос, которые прикрывали шею, был прикреплён муляж затылка. — Теперь понятно? Эту штуку мне подарил один мой хороший знакомый, мастер по спецэффектам. Когда пуля попадает в муляж, она проходит через специальный слой, гасящий инерцию. Одновременно создается внешний эффект попадания в настоящий затылок.
— А если бы он выстрелил тебе в спину? — спросила Светлана.
— Если бы да кабы. Знаю я эту публику. Они в затылок любят: и надёжно, и экономия патронов.
Ушёл Михаил только под утро. На прощание сказал:
— Отсыпайтесь. После обеда устрою вам экскурсию по городу, тут есть на что посмотреть, а завтра летим домой.
Москва встречала нас низким небом затянутым свинцовыми тучами. Ветер гонял по лётному полю снежные крошки.
— Ну что, дождалась? — спросил я у Светланы. — Об этом ты мечтала?
Ничего не ответила Света, лишь лукаво блеснула глазами…
Книга вторая«Латинское танго»
Генерал Сологуб
Первое утро на пенсии. Проснулся по привычке в заданное время, а вставать-то и не обязательно. Лепота! Будь она неладна. Снова заснуть не получается, тогда чего лежать? Встал, пошлёпал в ванную. На кухне непривычно тихо. Роза решила: раз мужу не на работу, то и с завтраком можно не торопиться. Чудно́. Уж и не припомню, когда последний раз вставал раньше жены. Мы с некоторых пор спать стали порознь. Как общие интересы спать вместе пропали, так и стали. Благо, жилплощадь позволяет. Принял душ, не спеша побрился, вышел из ванной, а на кухне уже что-то шкворчит. Услышала, значит, боевая подруга, что я на ногах. Пошёл целовать в щеку. Пенсия пенсией, а ритуал соблюсти должно.
— Чего вскочил? — спросила жена. — Машина-то когда должна приехать?
— К половине десятого. — Лёшка Збруев, которому я сдал дела, обещал прислать машину, чтобы отставной генерал смог забрать из кабинета личные вещи. Осуществить, так сказать, прощальный — слово-то какое гадкое — визит.
— А сейчас едва перевалило за семь. Мог бы ещё часок поваляться.
— Да я не специально. Просто глаза сами открылись, а мять попусту простынь, ты знаешь, я не привык.
— Какие твои годы, привыкнешь, — обнадёжила жена. — Садись завтракать, пенсионер!
Меня аж передёрнуло всего. Хорошо, Роза не видела, приняла бы на свой счёт. Вот ведь, был «товарищ генерал», да весь вышел. Генерала, конечно, никто не отнимет, так им и помру, а за «товарища» обидно. К слову «пенсионер» его не подставишь. «Товарищ пенсионер» звучит совсем глупо.
— Может, тебе чего покрепче налить? — покосилась Роза, ставя передо мной чашку с чаем. — Ты как после вчерашнего?
Как, как — хреново! Но спиртного перед работой, пусть теперь и бывшей, употреблять всё одно не буду. Ни разу Михаил Сологуб не входил через КПП с запашком — обратно всякое было, даже выносили под руки, но туда ни-ни! — не сделает этого и сегодня. А вчера хорошо погуляли. Деньжищи, конечно, ушли немереные, но так и случай особый. Ладно, Роза присоветовала деньги загодя откладывать. За раз не потянул бы. Интересно, можно куда подарки пристроить, что вчера надарили? Хотя бы за полцены. Они ведь дорогие, хоть и бесполезные. А орден порадовал. Теперь уж точно не крайний — последний в жизни.
Что там время? Пора одеваться. Смотрюсь в зеркало. Мундир выглажен, — Роза своё дело знает — сидит как влитой, а вот рожа подкачала. Ну, это мы подправим. Пара глотков спецпойла из потайной бутылочки. Припас как-то по случаю и прячу теперь от жены. Роза эту микстуру не любит, говорит, что шибко она для здоровья вредна. Ну и пусть. Зато ни вида, ни запаха! Алкозельцер хвалёный по сравнению с ней — моча. Есть, правда, один побочный эффект: от этого спецпойла мозги становятся оловянными. Ну так мы люди военные, других нам и не положено, дабы иметь перед начальством вид лихой и придурковатый, как завещал нам Пётр Великий. Перед подчинёнными, правда, вид получается тот же, но так я ж говорю: есть побочный эффект.
Лёшка Збруев встретил меня на пороге теперь уже своего кабинета. Он для моих проводин больше всех старался. Так ведь не задаром. Управление, вот, получил, на днях генерала получит. Хотя, что это я? Он ведь больше не как зам, как друг старался.
Собрал вещички. Лёшка коньяк по рюмкам разлил — теперь можно, тут адъютант: «Товарищ генерал-лейтенант, вас генерал-полковник Ерёменко просит пройти к нему в кабинет». И так меня это «просит» задело. Лучше бы вызвал, но на работе оставил. Отставил я рюмку.
— Извини, Лёша, узнаю, чего начальству из-под меня треба, вернусь, тогда и выпьем.
Пётр Петрович Ерёменко чуток помладше меня будет, а поднялся на пару ступенек выше. Так у него и плечи шире. В закадычных друзьях мы друг друга никогда не держали, но уважали всегда. Вчера Пётр Петрович хорошо про меня говорил, а с женой его, Леной, я потом очень лихо отплясывал.
Мой бывший начальник был явно чем-то озабочен. Светскую дребедень свернул быстро.
— Неприятности у нас, Михаил Иванович…
Моё лицо по устоявшейся привычке сразу приняло озабоченное выражение. Молчу, жду продолжения.
— Ты же в курсе, что нас Счётная палата проверяла?
— Так обошлось, вроде?
— А статья?
— Какая статья?
Удивился Пётр Петрович, но быстро сообразил, что к чему.
— Прости, я как-то упустил, что тебе последние дни не до сплетен было.