Калли просто покачал головой. И как с таким? Только вскочить в седло и уехать. Первую часть плана эльф выполнил, а со второй возникла заминка. Незнакомый юноша резко оказался на ногах и схватил Лейэтиэля под уздцы. Тот вновь никак этому не воспротивился. Может, незнакомец скормил ему что-то? Но сейчас занимало Светлого не это. Слишком быстро этот чудик оказался рядом. В правой руке Калли мгновенно возникло ледяное заклинание.
– Слушай, я тут подумал, ты же до Нейсгули едешь? – совершенно не обращая внимания на засветившуюся вокруг ладони собеседника магию, спросил незнакомец. – Может, подбросишь меня, а? Ты легкий, я легкий, твой красавец даже не почувствует моего веса!
Эльф в который раз опешил от наглости. По-хорошему, нужно вырубить этого придурка, чтобы коня отпустил, и ехать дальше. Но Калли отчего-то медлил.
– С чего мне это делать? Ты же вор. Будет верхом глупости брать тебя с собой.
– А если я поклянусь не брать твои вещи без твоего разрешения? – хитро прищурился парень.
– Клянись, – одобрил Калли.
– Клянусь.
– Вот и молодец, а теперь отпускай коня и дай проехать.
– Но я же поклялся.
– И это хорошо. Как ты там говоришь? Я тебе помог. Красть, знаешь ли, очень плохо. Могут и по рукам надавать. Так что я о тебе позаботился. Цени!
Незнакомец расхохотался. Весело, от всей души. Улыбка у него оказалась на редкость обаятельная и слишком хитрая, чтобы доверять. Но ответить на нее хотелось все равно. Калли сдержался.
– А ты забавный. Даром что эльф, – засиял этой самой улыбкой парень.
– Рад, что расширил твои представления об эльфах. А теперь дай проехать.
– Слушай, ну правда, очень надо в Нейсгуль. Подвези, а? Тебе же это ничего не будет стоит, а меня может спасти.
Изменившийся тон заставил присмотреться к юноше повнимательнее. Может, не такой он и молодой? Что-то особенное прозвучало сейчас в его голосе, что-то заставляющее ему поверить. И хотя эльф знал, насколько убедительны бывают мошенники, все равно задумался.
– Ты странный, – протянул он. – Эльфийский конь тебя к себе подпустил. Быстрый. Да и ощущаешься как-то… непонятно.
– Это потому, что я не совсем человек, – явно обрадовался продолжению разговора незнакомец. – Того-сего по пятой-шестой части. Такие, как мы, никакому племени не принадлежим, и никакие правила над нами невластные. За то и получаем по шапке ото всех. Зато нас сама земля любит. И животины вот. Если возьмешь до Нейсгули, я поклянусь вред тебе не причинять.
Калли не знал почему, но вдруг захотел помочь этому наглому чудаку. Словно и правда его земля любила.
– Ладно, только давай по всем правилам. И по поводу вреда, и по поводу имущества.
Парень без запинки оттарабанил классическую формулу клятвы (придумали ее давно, и знающие люди старались никогда ее сами не произносить, ибо она почти не давала возможностей вывернуться), и даже эльф не нашел, к чему придраться. Разве что сроки – их оговорили лишь на этот день до полуночи, ну так доедут до Нейсгули они куда раньше…
– Принимаю клятву, – кивнул Калли, но отвечать на нее не стал. Просто протянул руку, чтобы помочь забраться в седло. Незнакомец принял ее, и как-то очень быстро оказался позади эльфа и тут же ухватился за его талию. Светлый даже не приложил никакого усилия: по сути, юноша сам взлетел на круп коня. Лейэтиэль тоже никак не прореагировал на увеличение нагрузки. Лишь фыркнул и двинулся вперед, не дожидаясь, пока хозяин сожмет колени. – Как хоть тебя зовут, любимец земли и животины, а?
– Любимец… а что, мне нравится… Любимец… Любовь… Любимый… Любимый землей… любимый природой… любимый миром… миром… Любомир! О! Есть же такое имя, да? Любомир… Только пафосное оно какое-то… Хм… Люба… Любо… Любек… Брр… Мир? Мирка… О! Мирек! Мирек! Мне нравится!
– То есть настоящее не скажешь? – Эльф за неделю произносил меньше слов, чем этот парень за пару минут.
– А что есть настоящее имя? Как называла тебя мать? Наверняка половина населения в детстве отзывались на «Сгинь, зараза!» или «Мигом пшел сюда, мерзавец!» А ежели человек документов никаких по простонародности своей не получил, то так мог и не узнать, что он никакой не «Рыжий» или «Эй ты!», а какой-нибудь Степан или Гавриэль, а? Так что есть имя? Слово, которое мы мним своим, а по сути это набор звуков, на которые привыкли откликаться. А я – свободен. Никаких ограничений! Сегодня Мирек, завтра Полаус, послезавтра – Меермерхаель. А тебя, кстати, как кличут?
– Тебе какая разница, ты же за свободу?
– Ну надо же мне как-то к тебе обращаться. Вряд ли ты откликаешься на «Эй ты!»
– На «Эй ты!» точно не откликаюсь, – хмыкнул Калли.
– Так как звать тебя – величать, а, плавун?
– Давай попробуем твой метод. Если я плавун, то… кто у нас плавает?
– Рыба! – радостно включился в игру, хм, Мирек.
– Рыба – это как-то не по-эльфийски. Кто еще плавает? Например, птицы всякие тоже плавают. Птица – очень даже по-эльфийски.
– Вода и птица. О, слушай, а я знаю. Говорят, есть где-то на свете волшебная птица пэн. Она, правда, здоровая как невесть кто, в общем, не чета тебе. Зато произошла она, не поверишь, от исполинской волшебной рыбы каким-то странным, наукой неизученным способом. Крылья у нее, у птицы сиречь, подобны дождевым тучам и от их взмахов рождаются южные ветра… Или западные… не помню, в общем. Но скажи, впечатляет?
– Не то слово. Пэн… Простенько, конечно, но пусть будет Пэн.
– Ну хочешь, поставим в конце – эль, вообще будет по-эльфийски. А что? Пэнэль! А?!
На этом Калли не выдержал и расхохотался, представив себе какого-нибудь пресветлого Пэнэля. Мирек засмеялся тоже. Как-то совсем по-детски, радуясь словно всем своим существом.
– Нет уж, лучше без «элей», – наконец сумел проговорить эльф.
– Договорились. Буду звать тебя Пэном или Пэни, а когда будешь задирать нос, как миленький станешь Пэнэлем, так и знай!
– О звезды! – простонал Калли, но смирился. Пэн, Пэни или, простите звезды, Пэнэль, какая, в сущности, разница? Это же всего на час или около того.
Тем более в собеседнике, в отличие от слушателя, Мирек не нуждался. Следующую четверть часа он болтал, не умолкая, и при этом умудрился не сказать ничего существенного. Калли даже не пытался вслушиваться в эту трескотню, лишь по давней, выработанной еще в Светлом Лесу привычке, улавливал интонации, когда обращались напрямую к нему.
– Слушай, а ты ничего. Я думал, все Светлые эльфы – зануды, каких свет не видывал. Думал, спрошу имя, а ты мне выложишь историю своего рода от первого-препервого эльфа, которого породили звезды. С перечислением всех имен, названий, жен, детей и мест, где достославные предки отличились.
Калли невольно содрогнулся. Весь ужас ситуации заключался в том, что он знал и действительно мог поведать в требуемом объеме данную информацию. Местами в стихах.
– Думаешь, Темные – другие? – ловко перевел он тему.
– Темные, не, они вообще не такие. То есть, может, они и могут рассказать историю своего рода до первого звездного эльфенка, но не ради удовольствия, а, скажем, пытая или помогая уснуть. А что? Должно сработать – или так, или этак.
– Ты, смотрю, невысокого мнения об эльфах.
– Не, я об эльфах ничего не знаю. Ты вообще первый Светлый, с которым я общаюсь. А Темные… ну, Темные они Темные и есть. То бишь засранцы те еще.
– Упер у них что-то?
– Было дело, – ничтоже сумняшеся признался Мирек. – Так, мелочь-то и взял. И стоило так переживать?
– Деньги или драгоценности?
– Обижаешь! Артефакт!
– О, по-крупному работаешь!
– А вот и неправда, я вообще только посмотреть хотел. А они как накинулись! Пришлось бежать!
– Так с артефактом и убежал?
– Ну а что, бросать его было?
– Почему бы и не бросить?
– Так не рассмотрел же еще!
Калли на какой-то момент ощутил себя этаким правильным старшим братом, на попеченье которого оставили непутевого младшего. Ужаснулся и тут же прогнал от себя это чувство. Вот уж спасибо, звезды миловали.
– Ты бы уж поосторожнее выбирал объекты для своего любопытства. Темные бывают жестоки.
– А Светлые нет? – с какой-то непонятной – ведь он дела с ними не имел – горечью спросил Мирек.
– Светлые тоже, – согласился Калли, немного удивленный реакцией, – но Темные еще и с фантазией.
– Разве это плохо?
– Порой да, – вздохнул эльф. – Не хочу быть занудой, но найди себе работу. Если не воруешь у людей, они резко оказываются куда приятнее в общении.
– А если я ничего делать не умею?
– Да не верю я, что парень с таким подвешенным языком ничего не умеет делать. В любом случае ящики грузить или блюда разносить особые знания не нужны.
– Сам бы так поработал!
– Я как раз учусь, чтобы так не работать.
– Ага, что-то я не видел ни одного эльфа, который бы ящики грузил.
– Зачем нам это, если мы можем заработать другими, более интересными способами?
– Хитро как! А вот не было бы у тебя богатых родственников, а? Что бы тогда сделал?
– То же самое – пошел бы учиться.
– Без денег?
– Без денег. В Стонхэрмский Университет принимают всех, у кого есть способности к магии. Никаких заклинаний знать не нужно, проверяют наличие силы как таковой. Обеспечивают жильем и питанием. За это, разумеется, потом придется отработать.
– Вот! Кабала! Никакой свободы!
– Ну а как ты хотел? Чтобы тебе всё, а ты – ничего?
– Не ценят в обществе свободу личности! – патетически вздохнул Мирек.
– Нужна полная свобода, тогда уходи от общества. Общество построено на соблюдении определенных правил поведения, и тем живо.
– Ску-ко-та, – заявил парень. – И вообще, не занудствуй. Девушкам нравиться не будешь!
– Я эльф, мы всегда нравимся девушкам.
– Даже эльфийкам?
– Не, с этими сложнее, – Калли заставил воспоминания убраться подальше.
– Вот! Был бы веселее, даже эльфийки к тебе бы тянулись.
– Не хочу тебя расстраивать, – рассмеялся Светлый, – но эльфийки не любят мужчин повеселее.