Наконец Менданья решил поселиться на острове. Первое, что он увидел на берегу, была группа вооруженных солдат. Когда Менданья спросил, почему они вооружены, те ответили, что здесь идет война. В лагере Менданья долго говорил с Манрике, который уверял его в полной лояльности, глубокой преданности, но подтвердил, что большинство солдат жаждут покинуть остров. Манрике рассказал, что минувшей ночью мятежные солдаты пытались убить людей, верных Менданье, но ему удалось воспрепятствовать этому.
Менданья, однако, не верил Манрике. Он был убежден, что тот ведет двойную игру. На острове Менданья почувствовал себя плохо и был доставлен назад на корабль.
Солдаты между тем все более наглели. Стреляли в Кироса, но, к счастью промахнулись. Викарий, продолжавший ежедневно произносить проповеди, вернувшись как-то на флагманское судно, где жил, пока ему не построили дом, сказал Киросу, что солдаты собираются их убить.
Кирос, видя физическую и духовную слабость Менданьи, решил действовать сам. Получив разрешение Менданьи, он отправился на берег.
На берегу Кирос встретил двух солдат, хорошо к нему относившихся. Те предупредили Кироса об опасности, которая ему угрожает в лагере, ибо солдаты крайне возмущены. Пока Кирос шел к лагерю, все больше и больше солдат окружало его. Они выражали недовольство островом, его бедностью, говорили, что отправились в далекие заморские земли лишь ради золота, серебра и драгоценных камней, а здесь ничего нет. Они кричали, что хотят вернуться в Перу или добраться до другого, лучшего острова.
Кирос возразил, что остров хорошо приспособлен для жизни людей, ибо земли здесь плодородные, прекрасные леса и реки, достаточно пищи. Потрудившись, колонисты создадут себе прекрасные условия существования. Солдаты в ответ кричали, что на это у них уйдет двадцать лет жизни, они успеют состариться, пока достигнут благополучия. «Вы должны помнить, — говорил им Кирос, — что все на нашей земле имело начало: на месте Севильи, Рима, Венеции и других городов были когда-то леса и голая равнина, и первым жителям стоило большого труда возвести их, чтобы потомки могли наслаждаться плодами их труда... Я понял вас: вы считаете, что работать должны другие, вы же хотите лишь отдыхать, а между тем трудиться должны вре и кто-то должен быть первым».
Кирос прямо спросил солдат, собираются ли они восставать против Менданьи, выполнявшего волю короля. Те ответили, что не хотят, но просят снять их с острова и вернуть в Перу или поселить на другом, богатом острове.
Кирос терпеливо объяснил солдатам невозможность выполнения их просьбы. Прежде всего надо еще раз попытаться найти «Санта-Исабель». Без этого судна трудно продолжать экспедицию. Возвращаться сейчас в Перу нельзя из-за неблагоприятных ветров, да и корабли в плохом состоянии и требуют ремонта. Так что надо пока оставаться на острове. Возвращение в Перу привело бы к их общей гибели.
Некоторые солдаты согласились с доводами Кироса, но большинство продолжало требовать немедленного ухода с острова и, если невозможно вернуться в Перу, то плыть в Манилу, в «христианскую землю», как они выразились. Кирос возразил, заметив, что Манила отнюдь не христианская земля, а так же как и остров, на котором они находились, населена язычниками. Христиане там, как и здесь, лишь небольшая группа колонистов и охранявшие их солдаты. Но озлобившиеся солдаты уже не слушали Кироса и кричали, что кто хочет — пусть остается, а они намерены уйти с острова. Некоторые солдаты обнажили шпаги, угрожая Киросу. Но Кирос мужественно ответил, что все сказанное им есть воля короля, и он не изменит ей даже под страхом смерти. Манрике выступил в защиту Кироса и не допустил расправы над ним. Он решил сам отправиться на флагманский корабль и оправдаться перед Менданьей.
Манрике явился на борт «Сан-Хиронимо» один и без оружия. Видя это, донна Исабель подговаривала мужа убить его, пригрозив, что если он откажется, она сама сделает это. Но Менданья не допустил убийства Манрике на борту судна.
Манрике, возвратившись в лагерь, рассказал солдатам, что был хорошо принят Менданьей и тот обещал рассмотреть их просьбу об уходе с острова.
Кирос, вернувшись на корабль, сообщил о всем происшедшем Менданье и попросил разрешения отправиться на следующий день за провизией, ибо запасы ее сильно истощились.
Кирос в сопровождении 20 солдат отправился на шлюпке к одной из ближайших деревень, но в ней не оказалось ни жителей, ни еды. Вернувшись ни с чем на берег, Кирос встретил Малопе с его людьми на двух каноэ и попросил его помочь. Малопе весьма охотно принялся за дело. Они побывали в нескольких деревнях, и вскоре шлюпка была нагружена доверху. Однако сопровождавшим Кироса этого показалось мало. Они просили разрешить им силой взять у аборигенов побольше провизии, а заодно и поубивать «этих собак-язычников» и сжечь их жилища. Кирос убеждал их, что шлюпка забита едой, полученной бесплатно благодаря доброй воле их друга Малопе, но те твердили, что прибыли сюда из Перу не для того, чтобы ублажать туземцев. Однако, подчиняясь приказу Кироса, они направились к «Сан-Хиронимо».
Когда Кирос поднялся на борт корабля, донна Исабель сообщила ему, что Менданье стало известно о том, что из лагеря ушел отряд солдат с целью убить Малопе. Менданья немедленно приказал солдатам вернуться, не причиняя никакого ущерба Малопе. Сообщение донны Исабель очень встревожило Кироса.
Ночью Менданья призвал к себе Кироса.
С большой таинственностью Менданья сообщил ему о своем намерении утром сойти на берег в сопровождении верных ему матросов. Все они будут вооружены. Он захватит с собой королевский штандарт для суда над полковником Манрике за преступления, о которых он объявит в специальной прокламации.
Утром Менданья, сопровождаемый капитаном галиота Фелипе Корсо и Киросом, отправился на берег. Его встретили дон Лоренсо с братьями и несколько матросов. Все пошли в лагерь. Когда Менданья и его спутники подошли к дому Манрике, полковник завтракал. Он вышел навстречу Менданье, приветствуя его. Менданья обнажил шпагу и воскликнул: «Да здравствует король! Смерть предателям!» Один из матросов схватил Манрике за ворот и дважды сильно ударил его, а Корсо вонзил в него нож. Полковник упал замертво...
Братья Баррето с несколькими людьми бросились расправляться с мятежными солдатами. Произошло бы сильное кровопролитие, если б не мужество Кироса, вставшего со шпагой на их пути. Но все-таки еще один человек был убит. Головы убитых выставили на всеобщее обозрение.
Когда прибыл викарий, все отправились в церковь на мессу. Закончив мессу, викарий призвал всех успокоиться и подчиняться приказам Менданьи. Но на паству обращение викария впечатления не произвело. Вернувшись с мессы, солдаты бросились делить имущество убитых.
Менданья распорядился сжечь тела убитых. К вечеру постепенно в лагере воцарилась тишина. Но ненадолго. Вскоре лагерь опять забурлил. Вернулся один из солдат, ушедший с отрядом прошлой ночью из лагеря, о чем говорила донна Исабель Киросу. Он сообщил, что Малопе застрелен, причем без всякого повода: когда солдаты вошли в дом Малопе и потребовали еду, тот немедленно дал им все, что у него было, но один из испанцев поднял мушкет и выстрелил. Малопе упал замертво. К нему подошел другой солдат, говоря, что никогда еще они не делали «столь славной вещи». «Это не человеческое, а дьявольское дело, — писал впоследствии Кирос. — Малопе держал страну в мире и давал нам еду... его доброта была бесконечна».
Когда весь отряд вернулся в лагерь, убийцу Малопе отправили на борт флагманского судна, где он должен был ожидать приговора Менданьи. Офицер, командовавший отрядом, был убит по приказу дона Лоренсо, и его голова красовалась рядом с головой Манрике и солдата, убитого одновременно с ним. Остальных солдат отряда оставили в лагере закованными в кандалы. Кирос убеждал Менданью простить всех арестованных, включая и убийцу Малопе. По его мнению, следовало предотвратить дальнейшее кровопролитие, прекратить раздоры, столь опасные для экспедиции, находившейся в дальнем плавании. Аборигенам же, дабы удовлетворить их жажду мести, достаточно, считал он, показать три головы уже убитых испанцев.
Менданья внял совету Кироса, и больше никто из испанцев казнен не был. Но убийца Малопе, переживая позднее раскаяние, отказался от еды и питья и вскоре умер. «Этим закончилась трагедия на острове», — заключает Кирос соответствующий раздел в своих записках. Но из его же дальнейшего повествования следует, что окончилась лишь часть трагедии.
На следующий день испанцы услышали громкие горестные крики, раздававшиеся со стороны деревни, где находился дом Малопе. Менданья послал туда отряд солдат, захвативших с собой голову офицера, убитого доном Лоренсо. Они должны были показать аборигенам, что покарали одного из своих людей за смерть их вождя. Но, увидев приближавшихся солдат, жители деревни убежали в лес.
Дон Лоренсо, который фактически сосредоточил в своих руках власть и над матросами, и над солдатами, так как Менданья все время болел, послал офицера с 20 солдатами в деревню, приказав захватить нескольких подростков. Дон Лоренсо намеревался обучить их испанскому языку, с тем чтобы они служили переводчиками. Аборигены встретили испанцев градом стрел и камней. Офицер и семь солдат были ранены. Испанцы отступили, и аборигены преследовали их до самого лагеря, осыпая стрелами. Они обстреляли и лагерь, ранив еще семь человек, в том числе дона Лоренсо. В отместку последний послал солдат сжечь жилища и каноэ аборигенов. Но они не подпустили испанцев к своей деревне и ранили еще восьмерых солдат. Три победы в один день так воодушевили местных жителей, что ночью они еще раз напали на испанский лагерь, ранив при этом еще двух солдат, один из которых впоследствии умер.
Положение испанцев серьезно осложнилось тяжелой болезнью, распространившейся среди них. От одного до трех человек умирали ежедневно. Умер и капеллан Антонио де Серпа. Сам же Менданья слабел с каждым днем. В ночь на 18 октября было лунное затмение. Менданье стало так плохо, что он продиктовал свою последнюю волю. Менданья объявил донну Исабель губернатором вместо себя, ибо королевским указом ему было дано право избирать преемника. Он назначил Лоренсо капитан-генералом, то есть руководителем экспедиции. В час дня 18 октября 1595 г. Менданья скончался.