Замечательным в этой книге было то, что там почти отсутствовал текст: сплошные рисунки, словно в немом кино. Что полностью соответствовало просьбе юноши о «необычном», а вдобавок речь шла о жертвенной любви.
– Вот это… – Она плюхнула немалого размера комикс на стол француза, и тот сразу принялся листать его.
– Очень занятно, – высказался он. – Кстати, меня зовут Бернар.
– Олимпия. Все, больше тебе не мешаю, пойду…
– Ты мне вовсе не мешаешь, – возразил он, убирая рюкзак с соседнего стула, чтобы она села. – Итак, ты собираешься стать продавщицей?
– Да, очень надеюсь! Совсем скоро у меня собеседование с владелицей магазина. Честно говоря, я жутко боюсь.
– Тогда я ей скажу, что ты дала мне отличный совет. И вообще, я собираюсь купить эту книжку, но подожду с оплатой до прихода хозяйки, годится?
Олимпия расхохоталась:
– А если комикс тебе не понравится?
– Это будет моя жертва любви, и классно, если благодаря этому тебя возьмут на работу!
Олимпия снова покраснела. Жертва любви? Олимпии казалась очаровательной манера Бернара говорить с таким забавным французским акцентом, но не меньше ей нравилась и его театральная жестикуляция. Иногда он придвигался к Олимпии почти вплотную, словно их связывала некая близость, существующая далеко за пределами сегодняшней встречи, отчего сердце девушки стучало, как барабан.
Она уже начинала понимать, что перед ней – чистейший образчик европейского любовника, и тут же в памяти всплыли предупреждения из атласа.
– Это мой любимый книжный магазин, – сообщила Олимпия, слегка успокоившись.
– А я вот здесь впервые. Искал какое-нибудь тихое кафе, и по дороге попалось это… Случайностей не бывает. Так или иначе, если ты будешь тут работать, то этот магазин станет и моим любимым.
Олимпия опять почувствовала, как розовеют щеки, но сейчас уже по другой причине. Это что, флирт? Ведь они совсем друг друга не знают. Вот именно так дела и делаются на этом первом континенте? Или ей все только померещилось? Альберт был прав: со времени их недолгой связи она не могла похвастаться ничем похожим на свидание, и уж тем более незнакомцы никогда не пытались с ней заигрывать… Да и она, по совести, тоже не собиралась ни с кем заигрывать.
– Ну, не стану тебя больше отвлекать, – смущенно промолвила Олимпия, намереваясь вернуться к их с Альбертом столику.
– Пожалуйста, не уходи, – попросил Бернар, понизив голос и умоляюще глядя на нее голубыми глазами. – Я еще успею дописать свое письмо!
Олимпия с удивлением посмотрела на него:
– По-моему, я впервые вижу человека, который пишет письма… И кому же оно предназначено?
– Если честно, то я не уверен, хватит ли у меня духу вырвать листки, чтобы отправить это письмо. Только знаю, что не могу не написать его… Вообще-то, у меня их много, – добавил Бернар, демонстрируя Олимпии заполненные словами страницы блокнота. – Они для моей бывшей девушки.
Олимпия не горела желанием обсуждать эту тему, но Бернару, похоже, было необходимо выговориться.
– Мы расстались несколько месяцев назад. Наша любовь превосходила все границы разумного. Может быть, поэтому в конце нам пришлось пойти разными путями. Она сделала этот решительный шаг…
– Сочувствую…
– Нет, сейчас все в порядке. И я в порядке. Этими письмами я хочу сказать, что прощаю ее, она не виновата в том, что наша совместная история подошла к концу. Скажем, это мой способ исцелить свои раны. Звучит очень банально?
– Банально? Нет… вовсе нет. И кто знает, – добавила Олимпия, искоса взглянув на Альберта, – вдруг вы в будущем сможете остаться друзьями?
Бернар смотрел на девушку с таким восхищением, словно она только что произнесла блестящую речь, а не просто выдала расхожую фразу, слышанную тысячу раз.
Волшебство развеялось, когда в помещение вошла женщина лет сорока с ярко-рыжими кудрявыми волосами. Одета она была довольно-таки своеобразно: из-под алой куртки выглядывало синее платье, вызывающе подчеркивающее пышный бюст, а тонкие чулки украшал рисунок в виде черных кошек. Туфли ее воскрешали в памяти образ Джуди Гарленд из страны Оз.
– Добрый день, добрый день! – проворковала она, опуская на пол переноску. – Оскар! Не хочешь познакомиться с Минервой?
Бледный продавец вошел в зал в тот момент, когда экстравагантная дама открывала дверцу переноски. Из нее пулей вылетела полосатая кошка, быстро лизнула переднюю лапу и одним прыжком взлетела на верхнюю полку стеллажа, посвященного жанру манга.
Похоже, в глазах хозяйки этот скачок восстановил порядок в мироустройстве; она повернулась к Олимпии и, забавно ткнув в ее сторону пальцем, проворчала:
– Я знаю, кто ты. Итак, собираешься стать моей новой сотрудницей? – продолжала она, подходя к столу. – Ты и не представляешь, какие муки тебя тут ожидают… Как тебя зовут?
– Олимпия, – ответила девушка, вставая, чтобы пожать протянутую руку.
– Замечательное имя, мне нравится.
Вслед за тем она устремила проницательный взгляд на Альберта, словно не заметив француза с его блокнотом, заполненным письмами.
– А ты, наверное, племянник моего друга… Приятно познакомиться. Я Лола. – И, снова повернувшись к Олимпии, хозяйка добавила: – Надеюсь, ты без ума от комиксов и графических романов!
Как если бы эти слова заставили сработать тайную пружину, Бернар подал голос:
– Она мне порекомендовала книжку.
Лола бросила на него испепеляющий взгляд: мол, я не спрашивала твоего мнения, заткнись. Олимпия тихо продолжила:
– Моя мать – художница, у нас всегда в доме была куча комиксов.
– Хорошо, хорошо… А официанткой ты когда-нибудь работала?
– Ну… признаюсь, нет.
– А, без разницы! Опыт – это не то, что происходит с человеком, а то, что человек делает с тем, что с ним происходит, как говаривал Олдос Хаксли[14]. А почему ты считаешь, что подходишь для этой работы?
Вопрос застал Олимпию врасплох. Наверное, ей следовало бы заготовить какие-то фразы к собеседованию, но все происходило в такой спешке…
– Я не знаю, подхожу ли, – начала она, пытаясь упорядочить скачущие мысли, – но я быстро учусь, не боюсь тяжелой работы и люблю преодолевать трудности. Кроме того, я с пеленок знаю «Уолстонкрафт»; по-моему, это отличное место, чтобы провести лето.
– А меня она уговорила купить этот комикс! – снова вывернулся Бернар из-за ее спины.
– Уж не знаю, кто ты такой, – ехидно отрезала Лола, – но явно не член отборочной комиссии. В любом случае, – она вновь обратилась к Олимпии, – думаю, что место твое. Собственно, это было ясно еще до нашего знакомства. Добро пожаловать в семью «Уолстонкрафт»! Оскар научит тебя управляться с кассой, чтобы ты могла содрать деньги со своего поклонника.
Вместо того чтобы разозлиться, Бернар с гордой улыбкой прошествовал за Олимпией к прилавку, где тощий продавец без малейшего энтузиазма объяснил девушке, что нужно делать.
– Вот, готово, – нервно сказала она, протягивая Бернару пакет с книгой. – Надеюсь, ты получишь удовольствие. И… спасибо тебе.
– Нет, это тебе спасибо! Только вот еще: можешь записать свой телефон на чеке? Мало ли захочется обменять этот роман на что-то другое, или…
Олимпия оставила свой номер, а в это время Альберт за спиной француза вскинул руки в победном жесте. С удивлением девушка подумала, что этот древний атлас ведет ее по новому и очень волнующему пути.
6. «Big Bang» – Большой взрыв в отношениях
Полуденный свет проникал сквозь жалюзи, рисуя полоски на лице Олимпии, лежащей на диване с закрытыми глазами. Она уже довольно долго молчала.
Казалось, это совершенно не волнует Мерседес, психотерапевта Олимпии. Сидя в метре от пациентки, она рассматривала ее как какое-то диковинное, единственное в своем роде человеческое существо. В какой-то миг рев проносящегося по улице мотоцикла вырвал ее из раздумий:
– Я так понимаю, что ты все еще сердишься на отца.
– Уже нет, – сухо ответила Олимпия.
– Вот как? И почему?
– Моего отца не существует… хотя он и пишет мне письма без обратного адреса из разных уголков земного шара. Для меня он стал призраком. А как можно сердиться на призрака?
– А, ну так-то конечно…
Мерседес провела рукой по серебристым, рано поседевшим волосам. Несмотря на свои сорок с лишним лет, она сохранила наивный, почти детский блеск в глазах. И, как маленький ребенок, от души развлекалась, задавая вопросы, которые никто, кроме нее, не осмеливался озвучивать.
– Если он призрак, то почему ты так напрягаешься, когда о нем заходит речь?
Олимпия ответила не сразу.
– Мне не нравятся призраки. А кстати, я устроилась на свою первую работу, – добавила она, меняя тему. – В кафе при книжном магазине.
– Фантастика!
Подобный энтузиазм врача слегка сбил девушку с толку. Может, она всегда считала, будто Олимпия – никчемная неудачница, которая все лето и палец о палец не ударит. Так подумала Олимпия перед тем, как перейти ко второй новости.
– Еще у меня свидание с парнем, правда… ну ладно, я немного побаиваюсь. Если честно, я его совсем не знаю.
– Все истории большой любви и тесной дружбы начинались со встречи незнакомцев. Каждые отношения – это вселенная перед Большим взрывом, Олимпия. Там, где раньше была пустота, внезапно над головой возникает и ширится небесный свод. И подобное может произойти в любую минуту.
– А с тобой такое случалось?
Мерседес потеряла дар речи от столь прямолинейного вопроса, впрочем ненадолго.
– Ну конечно, за всю жизнь у меня было полно первых свиданий.
– Я хочу сказать… Вот ты долго ни с кем не встречаешься, а потом вдруг оказываешься рядом с человеком, о котором и представления не имела… и все это только потому, что он обратил на тебя внимание.
– Надеюсь, что и ты обратила на него внимание! – воскликнула Мерседес.
– Ну да, так-то он симпатичный… И романтичный. А еще он пишет письма своей бывшей. Вот к этому я еще не решила, как относиться. Вообще-то, это все, что мне о нем известно.