Глава 2
Голл продолжал раздавать чудесные дары, и тяжесть и недовольство начали расти в огромном пиршественном зале.
Мужи вопросительно переглядывались и бездумно разговаривали на отвлеченные темы — разум их был занят другим. Певцы, барды и фокусники были подавлены предчувствием назревающей ссоры, и никто не мог сказать, что будет дальше и чем все это кончится. И сомнения эти породили страх, принесший на своих плечах молчание.
Нет ничего ужаснее молчания. Порожденную им пустоту может заполнить либо смятение, либо гнев, и нам остается только выбирать, что овладеет нами.
Тяжесть выбора легла на Финна, который не знал смятения.
— Голл, — спросил он, — как давно ты собираешь дань с людей Лохланна?
— Достаточно давно, — ответил Голл.
И взгляд Голла был напряжен и недружелюбен.
— А я всегда думал, что эти люди должны платить только мне, — продолжил Финн.
— Твой разум подводит тебя.
— Пусть так. И когда же ты обложил Лохланн данью?
— Давным-давно, Финн, когда еще твой отец пошел на меня войной…
— Ах! — сказал Финн.
— Когда он натравил на меня Верховного короля и изгнал меня из Ирландии…
— Продолжай! — сказал Финн, нахмурив свои подобные огромным жукам брови.
— Я пошел в Британию. Но твой отец последовал за мной. Я пошел в Белый Лохланн[16] и захватил его. Но твой отец изгнал меня и оттуда.
— Я это знаю, — сказал Финн.
— Я пришел в земли саксов, но твой отец настиг меня и там. И после этого, в Лохланне, в битве при Кнохе, мы с твоим отцом встретились в последний раз — глаза в глаза, и тогда, Финн!..
— И тогда, Голл? — спросил Финн.
— И тогда я убил твоего отца!
Финн сидел напряженно и неподвижно, с каменным лицом, ужасным, словно лицо истукана.
— Рассказывай дальше! — повелел он.
— В той битве я разбил войско Лохланна. После этого я вошел в крепость датского короля и вывел из ее подземелий пленников, ожидавших смерти. Я освободил тогда пятнадцать мужей, и одним из них был Финн.
— Это правда, — сказал Финн.
От этих слов гнев Голла утих.
— И не завидуй мне, мой дорогой друг, ведь эту двойную дань я отдаю тебе и Ирландии.
Слова о зависти разгневали Вождя.
— Невежливо, — закричал он, — рассказывать за этим столом об убийстве моего отца!
— Со своей стороны, — ответил Голл, — я скажу, что если бы Финн преследовал меня, как его отец, я и с ним поступил бы, как с его отцом.
Финн закрыл глаза, изо всех сил пытаясь подавить нарастающий гнев. Он мрачно улыбнулся.
— Даже будь это так, я бы не оставил за тобой последнего слова, о Голл. Здесь на каждого из твоих воинов у меня найдется по сотне.
Голл громко рассмеялся.
— Твой отец говорил так же!
Тогда поднялся Кайрилл Белокожий, брат Финна, и с грубым смехом вмешался в разговор.
— Скольких из дома Финна твой расчудесный Голл сможет победить? — выкрикнул он.
Тогда Конан Сквернослов, брат Голла, обратил свои гневный взгляд на Кайрилла.
— Клянусь своим оружием, — начал он, — с Голлом никогда не было меньше ста и одного воина, и худший из них с легкостью победит тебя!
— Ах! — крикнул Кайрилл. — И не хочешь ли ты сказать, о старая лысина, что ты один из этих воинов? — конечно, о Каирилл Толстокожий, Каирилл Тонкая Кишка! И я берусь доказать, что слова моего брата правдивы, а слова твоего брата исполнены лжи!
— Ты берешься! — прорычал Кайрилл и с этими словами нанес Конану сокрушительный удар. И Конан ответил ему, и кулак его был столь огромен, что одним ударом накрыл все лицо Кайрилла. И они вскочили на ноги и сцепились друг с другом, и носились, круша и молотя друг друга, по всему залу. Двое из сыновей Оскара не смогли спокойно смотреть, как избивают их двоюродного деда и подскочили к Конану, и двое сыновей Голла набросились на них. Тогда поднялся сам Оскар и, сжав по молоту в каждой руке, вступил в схватку.
— Я благодарю богов, — сказал Конан, — что они дают тебе шанс умереть, Оскар!
И Конан бился с Оскаром, и Оскар нанес ему такой удар, что он закричал от боли. Тогда Конан бросил призывный взгляд на своего брата Арта Ог мак Морна, и этот исполненный силы герой примчался на помощь и ранил Оскара. Ойсин, отец Оскара, не оставил этого так — он вскочил на ноги и набросился на Арта Ог. И Грубоволосый сын Морны ранил Ойсина и сам был сокрушен мак Лугаком, который, в свою очередь, был снова ранен Гарой мак Морна.
В пиршественном зале бушевал шторм. Куда ни глянь, везде люди принимали удары и возвращали их.
Вот два героя сжали друг другу шеи и закружились в медленном и трагическом танце. А вот двое лупят друг друга, ища слабые места. А здесь широкоплечий воин поднял своего противника над головой и метнул его в толпу нападающих.
В дальнем углу стоял человек и задумчиво пытался вырвать шатающийся зуб.
— Не ходи в бой, — бормотал он, — в изношенной обуви или с шатающимся зубом…
— Поторопись со своим зубом, — прорычал муж, стоящий перед ним, — а то я жажду выбить тебе еще один!
Женщины жались к стенам, визжали и хохотали, и все как одна призывали своих мужей успокоиться и вернуться на места.
И лишь двое во всем зале оставались сидящими.
Голл вертелся в своем кресле, с тревогой следя за стремительно нарастающей ссорой. Финн, сидя напротив, наблюдал за Голлом.
И тогда в зал ворвался Фаэлан, еще один сын Финна, и привел с собой три сотни воинов Фианны, и это войско выгнало из зала всех людей Голла, и они продолжили драться за дверьми.
Голл спокойно посмотрел на Финна.
— Твои люди применяют оружие, — произнес он.
— Так ли это? — вопросил Финн столь же спокойно, словно обращаясь в пустоту.
— Если уж дошло до оружия… — сказав так, Голл, отважный столп битвы, повернулся к стене, на которой висело его вооружение. Он сжал в кулаке свой острый меч, на левую руку прикрепил мощный и прочный щит и, искоса взглянув на Шинна, вышел из зала.
Тогда поднялся Финн и тоже снял со стены свое оружие. Приказав своему триумфанту Фениану огласить его выход, он шагнул в гущу битвы.
Да, слабому не нашлось бы там места. Женщина с нежными пальцами не отыскала бы себе тихого угла, чтобы поправить прическу, а седой мудрец вряд ли смог бы спокойно предаться размышлениям. Мечи гремели о мечи, топоры ударяли в щиты, рычали сражающиеся, стонали раненые, визжали перепуганные женщины, и над всеми звуками битвы возносились грозные кличи Голла мак Морна и Финна.
Тогда Фергус Правдивые Уста собрал вокруг себя всех бардов Фианны, и они начали успокаивать сражающихся. Они пели долгие и протяжные песни, пока ритмичное биение их голосов не пересилило шум войны. И тогда люди прекратили рубить и колоть, и оружие выпало из их рук. Так, благодаря бардам, враждующие стороны разошлись с миром.
Но Финн заявил, что не примирится с кланом Морна до тех пор, пока их не рассудит король Кормак мак Арт и его дочь Айлве, и его сын Кайрбре из Ана Ливе, и Финтан — князь бардов. Голл согласился, что дело должно быть рассмотрено королевским двором. И они назначили день — спустя ночь после сражения, чтобы встретиться в Таре Королей и предстать перед судом.
После этого порядок в зале был восстановлен, и пир продолжился.
Из людей Финна в той битве погибло одиннадцать сотен мужчин и женщин, в то время как Голл потерял лишь одиннадцать мужей и пятьдесят женщин. И все женщины в этой битве умерли от страха — ведь ни одна из них не получила ни раны, ни даже ссадины.
Глава 3
Ранним утром следующего дня Финн и Голл, а с ними и многие благородные мужи Фианны, прибыли в Тару. Король со своими сыном и дочерью, а также Флари, Фехал и Финтан мак Бокна собрались, дабы рассудить их.
Король Кормак призвал свидетелей. Поднялся Финн, но как только он открыл было рот, Голл мак Морна поднялся рядом.
— Я против свидетельства Финна.
— Почему? — спросил король.
— Потому что любую правду обо мне он с легкостью обратит в ложь, а любую ложь — в правду.
— Я так не думаю, — отозвался Финн.
— Слышите, он уже начал! — обиженно воскликнул Голл.
— Если ты протестуешь против свидетельства вождя, кого же ты тогда предложишь вместо него? — требовательно вопросил король.
— Я доверяю, — ответствовал Голл, — Фергусу Правдивые Уста. Он человек Финна — и он не станет лгать против своего господина, но он бард — и потому не станет лгать вообще.
— Я согласен с тобой, — сказал Финн.
— Кроме того, — продолжил Голл, — я требую, чтобы Фергус поклялся перед Судом богами в своей правдивости.
И Фергус поклялся и начал свидетельствовать.
Он рассказал, что брат Финна Кайрилл ударил Конана мак Морна, что двое сыновей Голла пришли на помощь Конану и что Оскар пришел на помощь Кайриллу. Он рассказал, что после этого народ Финна и народ клана Морна восстали друг на друга, и между ними завязалась ссора, переросшая в побоище. Он рассказал, что со стороны Финна полегло одиннадцать сотен, а со стороны Голла — лишь шестьдесят один человек.
— Я удивлен, — рек тогда король, — что при таком большом числе противников клан Морна понес такие небольшие потери.
Финн содрогнулся при этих словах.
И Фергус ответил ему:
— Голл мак Морна прикрывал своих воинов щитом. И все убитые пали от его руки.
— Толпа напирала слишком сильно, — пробормотал Финн, — и я не смог добраться до него, а то…
— А то? — со смехом вопросил Голл.
Финн злобно дернул головой и не сказал ни слова.
— И каково же ваше решение? — спросил Кормак у прочих судей.
Первым заговорил Флари.
— Я считаю потерпевшим клан Морна.
— Почему? — поинтересовался Кормак.
— Потому что сначала атаковали их.
Кормак упрямо посмотрел на него.
— Я не согласен с твоим решением. — сказал он.
— Что же здесь не так? — спросил Флари.
— Ты не учел, — ответствовал король, — что простые воины должны подчиняться вождю, а в данном случае вождем был Финн, Голл же — простым воином.