Саша уже приступила к своим обязанностям, вежливо улыбалась гостю, что-то вносила в компьютер.
Актер с посвящением Кристине расправился размашистым росчерком и обратился к Саше:
– Вам куда поставить автограф?
– Вот сюда. – Она положила на стойку только что распечатанные листы с договором. – В двух местах, пожалуйста. Ресторан находится у вас за спиной, он откроется для ужина через пять минут. Ключ сейчас выдам и провожу до номера.
– Очень рад! Очень рад! Добро пожаловать в нашу гостиницу! – раскрыв объятия, бежал к дорогому гостю Михаил Витальевич. – Мы вас ждали. Как добрались? Пятница вечер, одни пробки, – потом схватил звезду за руку и начал ее усердно трясти. – У нас здесь такое общество интеллигентное собралось. И стерлядь уже готова, только что на кухне узнавал. Сашенька, – обернулся он через плечо к стойке, – покажи нашему гостю номер, помоги разместиться, а стол в ресторане ждет.
Одинцов проводил взглядом поднимавшихся по лестнице актера и Сашу. Директор гостиницы стоял посреди маленького холла и потирал руки – предвкушал грядущий ужин, потом резко развернулся и бодро прошествовал в ресторан. Дмитрий решил было последовать его примеру, но тут уже привычно зазвонил дверной колокольчик, и на пороге появился новый посетитель – высокий молодой мужчина с тонкими чертами лица и крашеными пепельно-серебристыми волосами до плеч.
«Эльф», – тут же окрестил его Одинцов.
– Добрый вечер, Кристина.
– Привет, Кирилл, а Саша сейчас занята. – Девушка непроизвольно опустила голос до шепота. – К нам тут актер знаменитый приехал, Саша показывает ему номер.
– Какой актер? – Кажется, эльфа новость не очень порадовала.
– Ну этот… и боль пропадет за мгновенье! – пропела Кристина.
Точно! Реклама мази от радикулита! Одинцов чуть не хлопнул себя по лбу, вот где он видел это лицо с львиной гривой.
– Надолго? – поинтересовался посетитель.
– А кто его знает. В городе же фестиваль, у нас тут из Москвы народу приехало, и все важные. Ты ей позвони.
Этот серебристый эльф Одинцову не нравился совсем. Соперника как-то всегда чувствуешь сразу. А в том, что это соперник, Дмитрий не сомневался. Под ложечкой неприятно засосало, когда посетитель вынул телефон, набрал номер и стал ждать ответа.
Одинцов с отсутствующим видом засунул руки в карманы джинсов и повернулся лицом к стене, типа рассматривает картину с видом старого дома и сада.
– Сашуля, я здесь, думал, может, порепетируем?
Сашуля?! Это он так кому – Саше?! Они настолько близко знакомы?
– Да, Кристина мне сказала, что день занятой, но я подумал… хорошо… ты сегодня тут до которого времени? Я могу проводить… понял… ладно… тогда до завтра… да. Чмоки-чмоки.
От «чмоки-чмоки» Одинцова передернуло. А ведь на вопрос, устроила ли она свою жизнь, Саша не ответила, предпочла сменить тему. Значит, все-таки устроила? Да и чему удивляться… Это он, дурак, упустил.
– Я пошел. Не получится сегодня с репетицией, – в мужском голосе за спиной слышалось разочарование.
Дмитрий почувствовал злорадство.
– Удачи вам завтра, – пожелала на прощанье Кристина.
– Спасибо.
Колокольчик звякнул. Дверь хлопнула. Эльф ушел. Одинцов продолжал рассматривать картину. Завтра… завтра… чтоб ты завтра провалился.
– Вы ужин ждете? – Дмитрий не слышал, как к нему подошла Кристина. – Ресторан уже две минуты как открыт. А картину нам подарил один местный художник, он рисовал ее по старой черно-белой фотографии. Это дом купца Чигирева, от которого сейчас только первый этаж сохранился.
– Да, красиво, – согласился Одинцов. – Я, пожалуй, пойду ужинать.
Наверное, в другой ситуации ужин доставил бы ему удовольствие, и Дмитрий с интересом наблюдал бы за соседними столиками: как суетится и потчует актера Михаил Витальевич, предлагая под стерлядь водочку за встречу; как неторопливо и манерно вкушает пищу постоялица, устроившая накануне скандал. Рядом с ней сидит маленький сухонький старичок в поношенной, но чистой рубашке. Видимо, тот самый Святослав Аркадьевич.
Вероятно, Одинцова немало позабавило бы явление в ресторане двух барышень, которых отличить друг от друга можно было только по цвету волос. Обе высокие, худые, с внушительными ненатуральными бюстами и такими же надутыми губами. Одна блондинка, другая брюнетка. Та, что блондинка, через весь зал полетела к директору:
– Мишель, дорогой, Лулу приехала, и мы решили поужинать у тебя в ресторане. Ну, не сиди пнем, поприветствуй нашу звезду инстаграма.
Звезда инстаграма без приглашения опустилась на стул рядом и, не спуская глаз с актера, пропела:
– И боль пропадет за мгновенье!
Тот поперхнулся стерлядкой и закашлялся.
– Водички? – Лулу невозмутимо протянула стакан с водой, а потом быстро вынула из сумочки телефон и, придвинувшись поближе к актеру, сделала селфи.
– Как подпишем? – спросила стоявшую рядом подругу-блондинку. – Пятница, ресторан, ужин в хорошей компании?
– Ничего мы подписывать не будем! – Михаил Витальевич наконец пришел в себя, вскочил с места и, взяв брюнетку под локоток, поднял ее со стула. – Вы что тут устроили? – потом повернулся к актеру и извиняющимся голосом произнес: – Не беспокойтесь. Женщины, сами понимаете, всегда хотят быть поближе к кумирам.
– Я выросла на ваших фильмах. – Лулу не собиралась успокаиваться. – Я требую автографа для мамы.
Михаил Витальевич, обняв обеих девушек, решительно повел их в сторону выхода.
– Но, Мишель, а как же ужин? – Блондинка была не готова к такому повороту событий.
– Сначала поговорим. – В голосе директора слышалась непреклонность.
Разыгравшаяся сцена была и комична, и безобразна одновременно. В другое время Дмитрий обязательно усмотрел бы в ней сатирический подтекст, интермедию «на злобу дня», но сейчас из головы никак не шла Саша и ее серебристоволосый ухажер. До какой степени там все серьезно? И что это за репетиции? Сколько всего произошло в ее жизни, к чему он, Одинцов, не имеет никакого отношения?
И что теперь делать?
В ресторан вошла Саша. Дмитрий не отрываясь смотрел, как она приближается. На мгновенье показалось даже, что Саша идет к нему. Но нет. Ошибся. Она остановилась около актера.
– Михаил Витальевич сейчас вернется, – сказала негромко. – У вас все в порядке? Может, будут какие-то пожелания.
– Составьте мне компанию, – глубоким баритоном отозвался актер и сделал приглашающий жест рукой.
– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, нахожусь на работе. Нам не полагается.
– А ради уважения к известной личности?
Саша тихо рассмеялась и слегка закачала головой, обнажив на секунду шею.
Там, за левым ухом у нее есть крохотная овальная родинка шоколадного цвета. Раньше, когда Одинцов убирал от ее уха волосы, всегда целовал эту родинку. Она сводила его с ума. Это была его тайна. Место, доступное только ему. Даже сегодня, сидя во дворе и внимательно разглядывая Сашу, он лично убедился, что стрижка так же надежно хранит секрет, как и длинные волосы.
Он вообще любовался ею второй день. Офисный вариант одежды не делал Сашу безликой. Потому что есть прозрачные голубые глаза с чуть опущенными вниз уголками, и красивый поворот головы, и шоколадная родинка за ухом.
Мысль о том, что об этой родинке знает теперь еще и эльф, не давала покоя.
– Присаживайтесь, я вас угощу такой рыбой… м-м-м… пальчики оближешь, – старался актер.
– Это безобразие, а не десерт, – послышался знакомый недовольный голос. – Если не умеете готовить тирамису – не беритесь! Вот пять лет назад на театральном фестивале в Чехии…
Тщедушный мужичок безрезультатно старался унять свою спутницу, легонько похлопывая ее по руке.
– Святослав Аркадьевич, но ведь это же невозможно есть! Я требую шеф-повара! Или здесь все блюда готовит одна и та же кухарка?
Саша извинилась и поспешила улаживать надвигающийся скандал.
– Необыкновенная женщина, – с видом знатока сказал актер Одинцову, провожая Сашу восхищенным взглядом. – Не то что эти силиконовые, – дальше последовал небрежный кивок в сторону двери, за которой несколько минут назад скрылись две красотки. – Да… настоящие женщины теперь живут только в провинции.
В чем счастье?
Конец XIX века
1
– Да разве же здесь жизнь, уважаемая Павлина Мефодьевна? Скука.
Рысаков сидел на стуле, закинув ногу на ногу, и барабанил длинными пальцами по столу.
– Ну, вот уж и скука, – признаться, ей льстил интерес московского гостя.
И чем менее внимания уделял любовник нынешний, тем больше нравилось внимание… будущего? Московский купец, не чета тутошним толстосумам. По всему видно – человек образованный, вон руки какие изнеженные, чистый франт.
– Расскажите мне еще про Москву, – кокетливо попросила Павлина, стоя перед зеркалом и поправляя выбившийся из прически завиток.
Да, приняла у себя гостя. Что в этом такого? К ней с визитом многие поклонники ходят, но это же не значит…
– Года два назад на сцене театра «Олимпия» выступал один англичанин, он стрелял по предметам с завязанными глазами и ни разу не промахнулся. Впечатление на публику произвел сильнейшее.
– А вы там были, Алексей Григорьевич?
– Конечно, разве стал бы говорить с чужих уст? У нас совсем другая жизнь. Здесь вы завянете, поверьте мне. Такую красоту прятать нельзя.
– Что же это, – Павлина глядела на своего гостя в зеркальное отражение, – вы предлагаете мне Москву?
– Предлагаю, – не стал отрицать Рысаков. – Предлагаю! Там совсем другие театры, другие зрители. А после – рестораны, цыгане, на тройке по Тверской! Павлина Мефодьевна, предлагаю.
Павлина молчала, лишь загадочно улыбалась и видела, что за ее улыбкой так же через зеркало наблюдает гость. Ждет. Она отвернулась от своего отражения и прошлась по маленькой гостиной, взбила бархатную подушечку на диване, поправила ажурную скатерть на столе. Думала. С Петрушей в последнее время что-то неладно. То, что на спектакли не ходит, – оно понятно, гости, надо развлекать, но вот и днем не частит, стал холоден, отстранен. Неужели дело близится к концу? Другая на