Сестра Гвендолины взволнованно замолчала, словно надеясь на ответ, но мне нечего было ей сказать.
Повисла долгая пауза.
— Вот, это тебе, — наконец сказала она и протянула потрёпанный кожаный блокнот.
Я не стала брать его, и она замерла в неестественной позе с вытянутой рукой, словно просила милостыню. Мне стало неловко, но глупо было доверять Болларам.
Девушка понизила голос и сказала почти шёпотом:
— Это всего лишь мой ученический блокнот. Тут есть зарисовки и пояснения почти ко всем популярным целительским заклинаниям. Я не ходила в академию, училась дома. В этом блокноте — всё самое основное. Пожалуйста, возьми. Он может тебе пригодиться. В том числе и защитить себя, если Блайнер… если Блайнер решит… воспользоваться ситуацией. Ни одна женщина не заслуживает того, чтобы её… принуждали к близости.
Она смотрела на меня огромными голубыми глазами, в которых стояли слёзы. Подняла блокнот ещё выше и вытянула руку до предела, предлагая его мне, и я всё же приняла её дар.
— Спасибо, — слова давались с трудом.
Девушка кивнула, а затем порывисто обняла меня и прошептала:
— Прощай! И прости! Мне просто нужно было своими глазами увидеть, что Лины больше нет…
В этот момент из экипажа вышел Бреур. Я дёрнулась, чтобы вернуться в дом, но он скомандовал:
— Стой, Гвен. А ты, Адель, забирайся внутрь.
Мои ноги словно вросли в землю, и тело не двинулось с места, хотя я безумно хотела уйти. Бреур подошёл очень близко и едва слышно проговорил:
— Я забыл отдать тебе один важный приказ. Никому не доверяй тайну магов жизни. Я подумал, что ты можешь случайно вспомнить суть и при этом не знать, почему мы её скрываем. А скрывать её очень важно, Гвен. Если правда выплывет наружу, она навредит не только Болларам. Кивни, если поняла, — повелительно сказал он, и моя голова сама качнулась в знак согласия. — На этом пока всё. Если возникнет необходимость, я снова навещу тебя.
Я промолчала, страстно желая, чтобы он поскорее уехал и оставил меня в покое. У дальнего конца центральной аллеи появился другой экипаж, Бреур недовольно взглянул на него, кивнул мне на прощание и поторопился сесть в свой.
Когда они с Аделью уехали, я развернулась на пятках и бросилась в свои покои. Голова шла кругом от обиды и отвращения к приказам Бреура, а суть «тайны магов жизни» никак не хотела вспоминаться. Усидеть на месте было невозможно — я кружила по комнате и пыталась собрать мысли воедино. Открыла блокнот и действительно обнаружила там аккуратные рисунки и подробные подписи, сделанные изящным убористым почерком. Пролистала первые страницы, но толком изучить не успела — в дверь снова раздался стук.
За мной пришла Нони, потому что приехал целитель. Она проводила меня до кабинета Ирвена, постучала, и раздалось сдавленное:
— Да!
Мы вошли. Обнажённый выше пояса Ирвен сидел, оседлав стул и положив на его спинку тяжёлые руки. В кулаках держал кожаный ремень, который сжимал изо всех сил. На лбу и висках выступил пот, а под тонкой кожей скул гуляли желваки. Глаза светились от ярости.
— Какого дракона вам тут надо⁈ — взревел хозяин.
— Я пришла учиться правильно промывать вашу рану, — осипшим голосом ответила я разъярённому Блайнеру. — Чтобы я могла делать это самостоятельно, если потребуется.
Повисла тишина. Злость в глазах Ирвена постепенно таяла, оставляя лишь раздражение и боль.
— Не нужно. Трогать рану опасно. Ячер понимает, что делает, и он мой друг. Это его решение рисковать. А вы не обязаны.
— В справочнике болезней написано, что промывать полезно как можно чаще. Мы с вашим другом Ячером могли бы делать это по очереди, что снизило бы нагрузку и опасность для нас обоих. А как ваш целитель, я обязана уметь делать это сама, — упрямо вздёрнула я подбородок и подошла ближе.
Саму рану пока не видела — Ирвен сидел ко мне лицом, и по нему стало ясно, что мне сейчас прикажут выметаться. Тогда я подняла глаза на стоявшего позади светловолосого целителя и упрямо спросила:
— Вы же согласны со мной?
Клянусь, он растерялся…
Умоляюще уставилась на него в надежде на поддержку. Почему-то я ожидала увидеть пожилого благообразного господина с умудрёнными сединой висками, но целитель оказался привлекательным парнем лет двадцати пяти: высоким, плечистым, с коротко стриженными прямыми волосами.
Ирвен распрямился и сел ровно, и я поразилась тому, насколько атлетично он сложен. Художники и скульпторы должны драки устраивать за возможность запечатлеть такое тело.
— Ну… — неуверенно протянул целитель, возвращая мои мысли к заданному вопросу, — это действительно опасно. Мой учитель остался без фаланг двух пальцев, помогая одному из пациентов, раненых кантрадом. Занёс себе заразу, хотя соблюдал предосторожности. Пришлось ампутировать два пальца на правой руке…
— Тем не менее, вы тут и помогаете Ирвену.
— Он мой друг, — горько усмехнулся целитель. — Кроме того, мне никогда особо не нравились мои пальцы. Особенно указательный — вечно норовит где-нибудь поковыряться. Да и потом, мы с Ирвеном знакомы с тех времён, когда я промышлял изготовлением, а он — употреблением не совсем законных стимулирующих зелий. Я должен убедиться, что моя тайна умрёт вместе с ним, потому что я всё ещё опасаюсь, что он расскажет декану. И маме. А у меня, знаете ли, очень строгая мама.
Лицо целителя приобрело шкодливое выражение, а в глазах заплясали лукавые искорки. Ирвен вдруг хмыкнул:
— Спасибо, что напомнил. Напишу им предсмертные записки с подробным перечислением всех твоих хулиганств, чтоб ты не особо по мне потом скучал и не вздумал на похоронах пороть эту муть о том, какой я был замечательный. Всегда тошнило от подобных напыщенных речей. Разрешаю тебе сказать правду: «Покойный был отчаянным идиотом, а умер, потому что самонадеянно полез в пекло, в котором его слегка и поджарили. Кстати, угощайтесь шашлыками. Он просил подать их под чёрным соусом».
Они переглянулись и мрачно хохотнули, глядя друг на друга. Затем Ирвен обратился ко мне:
— Гвен, вернитесь в свои покои, я позову вас, когда вы понадобитесь.
Я ощутила очередной диссонанс между собственным желанием и приказом Бреура. Тело хотело повиноваться вопреки моему намерению остаться. Неимоверным усилием воли заставила себя задержаться, вместо того чтобы сразу же отступить к двери.
— Я хочу всего лишь посмотреть. Разве это опасно? Что в этом плохого?
— Пусть останется, — вдруг встал на мою сторону целитель. — Знания лишними не бывают.
— Хорошо. Оставайтесь, — сдался Ирвен и сел как раньше.
Опёрся локтями о спинку стула и ссутулился для удобства друга. Тот держал в обеих руках длинные пинцеты, в которых были зажаты куски бархатистой, смоченной в отваре ткани.
— Материал берите только такой. Ни в коем случае не вату и не марлю, иначе их частички останутся в ране. Смачивайте щедро, а затем обрабатывайте от верха к низу, — деловито пояснил Ячер, и я наконец подошла достаточно близко, чтобы увидеть саму рану.
Что ж, хорошо, что ужин был давно. Сказать, что рана выглядела отвратительно — не сказать ничего. Рваная, открытая, с почерневшими краями, она рассекала спину Ирвена по позвоночнику от загривка до поясницы.
— Особенность этих ран в том, что они не срастаются. Ирв, потерпишь, если я покажу для примера небольшой порез?
— Потерплю, — сдавленно ответил он. — А может, сразу анатомический театр тут устроим? Чего мелочиться, позовём ещё десяток студиозусов, будете на мне эксперименты ставить.
— Хорошая идея, предлагаю только брать исключительно студенток и исключительно таких же хорошеньких, как твоя Гвен. Тогда я, пожалуй, даже показательное вскрытие не против провести, — весело фыркнул целитель и подмигнул мне.
Ну и шутки у них. Я сначала вытаращилась, а потом неуверенно улыбнулась. Видимо, мрачное чувство юмора у врачей одинаково во всех мирах.
— Итак, главное — не касаться раны. Самая большая опасность заразиться — в процессе сотворения обезболивающего заклинания.
Целитель отложил пинцет, а затем начертил на коже Ирвена замысловатый знак. Под подушечкой его пальца замерцала магия, и узор слегка засветился, словно Ячер рисовал люминесцентной краской. Рисунок я узнала — уже видела в блокноте, поэтому взяла и повторила с другой стороны спины, сбоку от раны.
Светловолосый маг кивнул, а потом сделал небольшой надрез на коже прямо поверх вычерченного ранее знака. В ранке тут же собралась крупная алая капля. Прямо поверх неё целитель начертил другой знак — более замысловатый, но суть я уловила. Ранка тут же подсохла и затянулась, а через несколько мгновений Ячер отколупнул корочку засохшей крови, образовавшуюся поверх розовой полоски зажившей кожи.
— Но с раной кантрада заклинание не работает.
Целитель осторожно повторил знак, и края раны сначала было потянулись друг к другу, а потом вдруг просто расступились. И никакого эффекта заживления.
— Печально… А чем помогает промывание?
— Не даёт образоваться чёрной плёнке поверх раны. С ней отравление организма наступает гораздо быстрее.
Целитель продолжил свои манипуляции, и я внимательно наблюдала. Отвар стекал по ране и впитывался в толстое полотенце, заткнутое за пояс брюк Ирвена.
— Эти полотенца трогать тоже нельзя, видите металлический таз? Когда закончите, пинцетом вытащите и киньте в него. Нони их сжигает. Повязки с раны тоже снимайте пинцетом, не руками. На всякий случай.
— Поняла вас, — кивнула я.
В какой-то момент Ячер надавил на рану чуть сильнее, и Ирвен нервно сглотнул, а потом вцепился зубами в ремень, который держал в руках. Сердце сжалось от сочувствия.
— Это очень больно?
— Да, — коротко ответил целитель. — Заклинание обезболивания тоже особо не работает, но со временем рана немеет. Или отмирают нервные окончания, или пациент привыкает к боли — итог один, становится не так плохо.
— Можно я попробую обезболить ещё раз? — тихо спросила я.
Получив разрешение, вычертила уже знакомый символ на горячей коже Ирвена прямо возле раны, как можно ближе к ней. Использовала не один палец, как Ячер, а сразу два, как подсказывали наитие и память Гвендолины. Узор получился толще и ярче, а пациент вдруг с облегчением выдохнул: