В Доваре не боялись смерти так, как в других мирах, потому что здесь умели воскрешать. Пусть не всех и не всегда, однако умели. Идя на бой, каждый воин знал, что где-то за его спиной стоит жрец и держит в руках кисточку и флакончик с меркурой.
Второй шанс.
И только маги жизни могли этот шанс отобрать. Не просто отобрать, а выпить силу окружающих и обратить на пользу себе. Даже самые мощные боевики становились лишь…батарейками!
Маги жизни могли бесконечно подпитываться от других, и пределом этому могуществу служила лишь их совесть. За это их не любили, боялись и даже уничтожали. В далёком прошлом таким, как я, приходилось скрывать свою суть. Предки постарались сделать всё, чтобы никому о ней не напоминать. Притворились, что утратили эту способность, и никогда не использовали её просто так. Притворились, что питаются светом луны, как и остальные. Притворились, что магов смерти не бывает. И постепенно, год за годом, век за веком, окружающие забыли. Забыли, что по земле ходят полубоги, способные забрать жизненную силу у одного мага и вдохнуть её в другого.
Тело Ирвена наконец замерло, его сердце перестало лихорадочно биться под моими руками, а чужой дух растворился.
Я легла на бездыханного мужа так, чтобы наши печати совпали, и отчаянно позвала. На этот зов поставила всё, что у меня было.
Печать горела на моей спине и остывала на его груди.
Сердце не билось. Кровь остановилась в венах. Дыхание замерло. Мёртвые глаза смотрели в светлеющее небо.
Ирвен не откликался.
Я влила в его мёртвое тело столько сил, что оно засветилось. Или это мерцали последние лучи тускнеющей Гесты?
Ирвен, вернись ко мне! Пожалуйста! Молю!..
Напряжение достигло предела, и я поняла, что прошло слишком много времени. Поздно…
Мысленно попрощалась со всем миром, закрыла глаза и нырнула в темноту.
Ирвен тоже поставил на карту всё — после слияния мне всё равно не жить без него. А ему — без меня.
Время застыло вязкой чёрной смолой. Я снова стояла на грани пропасти, и где-то в её глубине витал дух единственного человека, который имел для меня значение.
Я позвала. Но в ответ — лишь тишина.
И тогда я шагнула в бездну следом за ним.
Тридцать пятый день эбреля. Утро
Боль… я была ей почти рада.
Боль — это не смерть. Не тёплое, приглашающее небытие.
Боль — это жизнь. Рваный ритм отчаянно бьющегося сердца. Натужное дыхание. Резь в глазах от высоко стоящего солнца.
Печать на спине горела, как свежее клеймо. Саднило затылок, шею заклинило от неудобной позы. А потом подо мной завозился Ирвен, и я чуть не разрыдалась. От счастья. Почти не помнила, как нашла его дух и увела за собой.
— Гвен… — надсадно прохрипел он, и эти звуки показались самыми восхитительными на свете.
Я неуклюже перевернулась со спины на живот, слегка сползла с его груди, чтобы ему стало проще дышать, обхватила обеими руками и всё-таки разрыдалась. Ирвен прижал моё тело к себе, и меня затрясло от облегчения.
— Прости-и-и… — всхлипывая, прорыдала я.
— За что?
— За то, что я сказала, что хочу быть вдовой. За то, что не верила и сомневалась в тебе. За то, что сбегала и сопротивлялась! Прости-и-и…
Ирвен обнял меня ещё крепче.
— И ты прости. За то, что приказывал. За то, что силой заставил стать моей женой. За то, что без спроса поставил на тебе печать.
— Ты нашёл единственный возможный выход из безвыходной ситуации. Мне не за что тебя прощать. Я безумно благодарна тебе за всё.
Муж приподнялся на локте и накрыл мои губы поцелуем. Именно таким, какого я ждала — нежным, но настойчивым. Ласковым, но требовательным. Дразнящим, но успокаивающим.
Я забыла обо всём. Вцепилась в широкие плечи Ирвена и ни за что не отпустила бы. Он загородил собой солнце и всё небо, но мне и не нужно было ничего, кроме него.
— Мы сгорим. И резерв выжжем… — хрипло пробормотал муж, отрываясь от моих губ.
— Мне плевать! — честно ответила я.
— А мне нет. Идём. Я покажу тебе твои покои, жена, — улыбнулся он.
— Я не хочу свои покои, я хочу твои, — упрямо заявила я, чем сильно его удивила.
Он несколько секунд смотрел недоумённо, а потом рассмеялся.
— Как скажешь, ненаглядная моя.
Муж помог мне подняться, и когда мы спустились вниз, дом был пуст и тих, словно затаился в ожидании нашего возвращения. В покоях Ирвена для нас накрыли стол и приготовили ванну с лепестками цветов, которая уже давно остыла.
— Гвен, почему никого не было наверху? Где Ячер и Кеммер? У меня такое странное ощущение, будто я пропустил нечто важное.
— Да, — прижалась к нему и прошептала: — Мне так много всего нужно тебе рассказать, что я даже не знаю, с чего начать.
Я потёрла лицо и удивилась тому, насколько болезненным оказалось прикосновение. Зашла в ванну и уставилась в зеркало.
Моё свекольно-красное отражение выглядело так, словно я сбежала из ада и забыла там рога. В рваном платье, покрытая синяками, с обгоревшей кожей лица, с пятном на височном узоре, напоминающем о дееспособности…
Ирвен выглядел не лучше. Он тоже обгорел. Видимо, мы слишком долго приходили в себя, и яростный Солар успел отыграться на нашей бледной коже полуночников.
— У меня нет ни капли магии, чтобы это вылечить, — призналась я, покосившись на мужа.
— Я схожу к Нони, а ты пока можешь искупаться.
— Не хочу без тебя, — капризно ответила я, и он снова рассмеялся.
— Я всего на минутку. Заодно устрою втык Кеммеру за то, что они оставили нас на крыше без сознания.
— Не надо! — запротестовала я. — Они не оставляли. Лучше пока ничего не говори, выслушай меня, а потом всё решишь сам.
Ирвен нахмурился, но упрямиться не стал. Когда он ушёл, я сняла порванное и испачканное свадебное платье, взяла из шкафа первую попавшуюся рубашку мужа, надела и отправилась в ванную, оставив дверь открытой. Заплела косу и заколола повыше, чтобы волосы не мешали купаться. Муж вернулся и замер на пороге, алчно разглядывая мои обнажённые ноги.
Я не собиралась ни торопить события, ни играть в недотрогу, просто подошла к нему и взяла за руку.
— Сядь. Мне очень много нужно тебе рассказать, — я забрала у Ирвена баночку, открыла и принялась осторожно втирать мазь в обожжённую кожу его лица и рук. Грудь я прикрыла собой, так что она почти не обгорела. — Начать нужно с того, что я — чужемирянка. Бреур запретил мне об этом говорить, поэтому я не могла рассказать тебе раньше. Это одна из причин, по которой я не хотела выходить за тебя. Мне казалось, что будет нечестно, если ты женишься на мне, не узнав правды.
— Но я уже знаю. Бреур сказал мне три дня назад. Он… кинул мне в лицо то, что ты не Боллар, как будто это нечто плохое. Если честно, я даже обрадовался. Окончательно поверил, что ты не играла и не притворялась.
Я испытала такое облегчение, словно одним махом сбросила сто лишних килограммов и несколько лет.
— То есть ты знал и всё равно решился жениться на мне?
— Гвен, я… даже не знаю, как это объяснить… я женился бы на тебе в любом случае, даже если бы мне сказали, что ты драконица. Бреуру я не особо верил, он мог и солгать, но прозвучало логично. Ты к тому моменту уже выпила первое зелье беспамятства, так что спросить у тебя я не мог, но некоторые странности всё же подтверждали его слова. Например, твои вопросы об измене, твоё удивление некоторым простым вещам… да хотя бы то, что ты сбежала в лес. Ни одна лоарелянка так никогда бы не поступила, тем более ночью…
Ирвен забрал у меня баночку с мазью и осторожно, словно боясь повредить, намазал мне шею и лицо. Кроме них пострадали только кисти рук, остальное прикрыло платье. К счастью, мазь приносила мгновенное облегчение, и вскоре мы оба забыли о солнечных ожогах, а покраснение спало.
Я рассказала мужу, как очнулась в этом мире и что произошло дальше. Он слушал внимательно, но стоило дойти до момента, когда Бреур приказал мне подчиняться и нравиться Ирвену, он сжал кулаки и разочарованно протянул:
— Ясно…
— Ничего тебе не ясно! — фыркнула я и обняла его. — Он приказал мне постараться понравиться тебе, но уж точно не приказывал влюбляться. А я сделала всё, что сделала, именно потому что влюбилась, и не смей в этом сомневаться.
Муж несколько секунд изучал моё лицо, а потом согласился:
— Ты права. Ты сделала для меня гораздо больше, чем предписывал договор и чем просил я сам.
— Есть ещё кое-что… И я думаю, что это очень важно.
История о занявшем его тело чужаке Ирвену не просто не понравилась, она его встревожила по-настоящему. Я не уточнила, как именно избавилась от духа, сказала просто, что изгнала, и муж не стал выспрашивать детали.
— Я должен предупредить… Странник — это очень плохо. Ни один приход Странника ничем хорошим не заканчивался, мало нам Разлома, теперь ещё и это…
— Странник… Это дух какого-то известного человека?
— Могущественного древнего мага, который периодически возвращается, и каждый раз приносит беды. Вернее, считается, что Странников несколько, и вроде бы некоторые из них воюют друг с другом. Драконова пропасть, как же не вовремя! Недавно был ещё один прорыв у Разлома, и мы не знаем, чего ждать в следующем месяце. Раненых очень много, хотя твоё открытие наверняка поможет, но… У нас просто нет такого количества целителей, чтобы они корпели над каждым раненым и днями доставали из ран щетинки, как делала ты. Людей не хватает. Думаю… думаю, что через пару дней нас обоих отправят к Разлому, Гвен. Тебя — как мага жизни, а меня — на прежний пост. А значит, тебе придётся ещё раз столкнуться с Бреуром. Он временно заведует одним из целительских корпусов у Разлома. В прошлом месяце туда вызвали даже твоих сестёр, полагаю, что они всё ещё там.
— Да, в воспоминаниях Гвен это мелькало… Ох, как же не хочется с ними встречаться! А если Бреур попробует ещё раз воздействовать на меня?
— Не посмеет. Я скорее сделаю из него фарш и отправлюсь за это на каторгу, чем позволю тронуть тебя. И мы озаботимся твоей защитой, Гвен. Кроме того, теперь ты всегда сможешь позвать меня через печать.