посчитали, что его можно разбить, а потом кого-то ранить осколками. Странная предосторожность для мира, где каждый маг — как ходячая граната: дёрни за чеку, и взорвётся так, что мало не покажется. Но тюрьмы существуют не для того, чтобы радовать арестантов, и неудобство — часть наказания.
Вопреки ожиданиям, логике и просто элементарной вежливости, сразу нас к посетителю не пустили. Вот так — тюремщики сообщили о его приходе, а потом просто… ничего не делали до тех пор, пока нам не принесли магические накопители для зарядки.
С добровольно-принудительным отъёмом энергии я никогда раньше не сталкивалась, и процедура оказалась до омерзения неприятной, что ни капли не удивило. Тюремщик предупредил, что любая попытка к сопротивлению будет отражена в личном деле и повлияет на приговор, а затем с ухмылочкой посоветовал не жадничать. Дал в руки особый накопитель, высасывающий из магов энергию, и ждал, пока я не обессилела настолько, что едва не потеряла сознание. В глазах помутилось, а в ушах появился отвратительный писк и никак не хотел исчезать.
В общем, с утра пораньше я чувствовала себя развалиной.
Ирвен перенёс процедуры куда лучше. В отличие от меня, сознание терять не собирался, не морщился, не закусывал губу, а после ухода тюремщика и вовсе принялся делать зарядку: отжимания на каждой из рук по очереди, а потом приседания на одной ноге. Я же забралась на нары и тихо наблюдала, не до конца уверенная, что на двух-то ногах удержусь.
В итоге к посетителю нас повели глубоким вечером.
И это оказался не Бреур.
В небольшой комнате без окон и одним единственным входом, нас ожидала колоритная компания.
Жрец, в котором я с лёгкостью узнала дядю Ирвена; элегантная темноволосая дама лет сорока пяти, всем своим видом презирающая убогую казённую мебель и само помещение; злой, как тысяча наскипидаренных чертей, старик; и невозмутимо читающий книгу Кеммер.
Наше появление внесло оживление. Старик начал злиться ещё сильнее, дама запрезирала всё вокруг активнее, жрец доброжелательно улыбнулся, а Кеммер оторвал от книги взгляд.
— Это она? Боллар? Та самая Боллар, из-за которой ты сначала умер, а потом угодил за решётку? — не по возрасту зычным голосом начал старик, обращаясь к Ирвену.
— И тебе ясной ночи, дед. Нет, это та самая Блайнер, которая вытащила меня с того света после ранения, — отрезал муж и плечом оттеснил меня на шаг назад, что показалось совсем уж странным.
Не думал же он, что его родственники начнут на меня кидаться? Да ещё и в присутствии правозащитника?
— Она не Бла… — зашёлся негодованием старик.
— Отец, она совершенно однозначно Блайнер. Я лично их поженил, — перебил его жрец.
— Мы можем попробовать аннулировать брак… — задумчиво проговорила дама, но Ирвен изобразил крайне озабоченное лицо и сказал:
— Очень сложно будет это сделать, если оба молодожёна категорически против.
— «Против»? Ах ты стервец! Против он! — взвился дед. — Да кто тебя вообще спрашивать будет после такого? Для тебя репутация семьи — пустой звук?
— Нет, — выдавил Ирвен.
— А что ты тогда творишь, кантр тебя подери? Пришёл в дом к одному из высших аристократов и избил его до потери сознания? Ты считал, что тебе это сойдёт с рук? Ты чем вообще думал⁈ — взорвался дед, и его кисти покрылись сверканием электрических разрядов, словно он собирался метать в нас молнии.
Ирвен стоял с прямой спиной и взгляда не отвёл.
— В тот момент о последствиях я не думал, — наконец признал он.
Дед зарычал:
— Идиот! Как есть идиот! Безмозглый, похотливый идиот, который ради какой-то…
— Не смей оскорблять мою жену, — зло перебил Ирвен. — Можешь что угодно говорить обо мне, но она здесь ни при чём. Ответственность только на мне.
— Не указывай мне, что делать! Не дорос ещё! Какого дракона ты не сказал о своём ранении? Какого дракона женился без одобрения семьи? Какого дракона ты вообще творишь, кантр тебя подери? — окончательно разошёлся старик, а воздух запах грозой.
От старшего Блайнера по воздуху разбегались молнии, а наэлектризованные волосы встали дыбом. И это оказалось совсем не смешно, а очень даже страшно, потому что мы с Ирвеном оба пришли без сил, а старик явно был мощным магом. А ещё он был прав. Угодить в тюрьму по обвинению в нападении на другого аристократа — позор. Что это за аристократ и чем заслужил подобное обращение — уже неважно. Достаточно того, что Ирвен не сдержался и поступил, как кабацкий завсегдатай: затеял драку вместо того, чтобы схлестнуться с противником на дуэли или интриговать против его рода. Драки — для полуденников и необразованных мужланов, которые не в силах сдерживать свои животные порывы.
Гвендолина тоже осудила бы подобное поведение мужа и наверняка заняла бы сторону «несчастного» брата. И уж точно не стала бы разделять с Ирвеном наказание. Именно поэтому я осторожно положила ладонь на спину мужа, тихо стоя за его спиной и давая понять: я на его стороне, что бы ни случилось.
Кажется, мой жест разозлил главу семьи Блайнеров ещё сильнее.
— Отрекаются за куда меньшие проступки, — с вызовом бросил он, бешеными глазами глядя на внука.
Внутри у меня всё сжалось в комок. Отречение пугало не потому, что Ирв останется без поддержки родственников и дома, а потому, что я знала, как он любит свою семью. И я ни за что не хотела бы такого исхода.
Вязкая, тревожная тишина обрушилась на наши плечи. Сквозь печать я чувствовала сильнейшую горечь Ирвена, и в то же время решимость отстаивать свою позицию, что напугало до чёртиков. Нужно не проявлять упрямство, а просить прощения и умасливать семью. Сокрушённо согласиться, что напортачил, и пообещать впредь быть осторожнее.
Но я уже знала: делать этого муж не будет, потому что это означало бы признание ошибочности нашего брака и тлетворности моего влияния. На такое Ирвен не пойдёт. Он ни при каких обстоятельствах не признает, что был неправ, женившись на мне, и если раньше это казалось романтичным, то теперь однозначно выходило боком.
Вот только ничего сказать я не могла. Просто не имела права настолько ронять достоинство мужа. Никто не уважает мужчину, прячущегося за женскими юбками и позволяющего жене вступаться за себя в словесных баталиях. Но как же неимоверно тяжело было молчать! Я снова закусила губу, подумав, что не будь у меня целительского дара, язва на ней никогда бы не зажила.
Старший Блайнер стоял, с отвращением глядя на Ирвена, и чем дольше длилась пауза, тем яснее становилось, что брак со мной будет стоить мужу не только жизни, но и семьи.
— Прекрасная идея, дед, — спокойно заговорил Кеммер, громко захлопнув книгу. — Давай ты отречёшься от Ирва. Бреур будет биться в экстазе, когда об этом узнает. Это не только унизит брата, но и донесёт до всех заинтересованных сторон очень чёткое сообщение: напав на Боллара, он был неправ. А дальше произойдёт вот что: Ирв не сможет пойти к Бреуру, чтобы взять фамилию жены. Думаю, в текущих обстоятельствах это невозможно. Останутся только родственники матери. Значит, он заберёт жену и уедет на север. Разлом лишится очередного бойца, наша семья погрязнет во втором по счёту скандале и разделится на части, потому что лично я от брата отрекаться не буду. Он, конечно, поступил по-идиотски, но я понимаю мотивы этого поступка и понимаю, в какой паршивой ситуации он оказался. Кроме того, если мы позволим Болларам разделять и стравливать нас, то можем просто заранее расписаться перед ними в своём бессилии. Это не первая и не последняя провокация с их стороны, и присутствующие здесь должны знать это лучше других.
— Он мог прийти со своей проблемой ко мне! — яростно обернулся на другого внука старший Блайнер.
— Чтобы ты его отругал и всё на свете запретил? — резонно спросил Кеммер, не поддаваясь чужим эмоциям. — Дед, ты сам поставил себя так, что к тебе приходят только тогда, когда сделать хуже уже нельзя.
В разговор вмешался жрец:
— Ирв пришёл ко мне, и я помог ему, чем смог. А ещё их брак благословила Геста, и Ирвен жив, несмотря на проклятие. Неужели это ничего для тебя не значит, отец?
Судя по перекошенному лицу старшего Блайнера, значило это не очень много, но вслух он говорить подобного не стал. Почему никто не сказал ему, что я — фальшивая Боллар? Разве это не было бы оправданием для Ирвена в данной ситуации? Или патриарх изволит ненавидеть чужемирцев даже сильнее, чем Болларов? Я стояла рядом с мужем, чувствуя себя совершенно неуместной и немного жалкой.
— Ирвик, нам нужно поговорить наедине, — сменил тактику дед, его голос зазвучал спокойнее и доброжелательнее.
— У меня секретов от жены нет. И не будет. Скажу откровенно: отречение причинило бы мне много боли, но Гвен — мой выбор. Вы либо его уважаете, либо вынуждаете меня оградить жену от оскорблений и пренебрежения с вашей стороны самыми радикальными методами. И я сейчас абсолютно не шучу.
— Не шутит, — добавил Кеммер. — И знаете, я изначально тоже был категорически против их брака, но теперь поменял мнение. Гвен — преданная и любящая жена, а это уже гораздо больше, чем то, на что может рассчитывать большинство. Гвен захотела разделить с Ирвом ответственность до того, как узнала, в чём его обвиняют, а потом не поменяла решения.
Дама и дед прожигали во мне дыры взглядами, а я продолжала молчать, хотя и ощущала, что атмосфера в крошечной комнатке изменилась. Во-первых, я всё ещё не хотела подрывать авторитет мужа. Во-вторых, пусть он разбирается со своими родственниками, а я разберусь со своими.
— Я очень люблю свою семью и очень сожалею, что втянул вас всех в скандал. Но от жены я не откажусь, а Боллар заслужил то, что я сделал, — твёрдо заявил Ирвен, упрямо глядя на деда.
Тот не менее упрямо уставился в ответ. Семейное сходство было настолько очевидным, что я едва сдержала нервный смешок.
Помолчав добрых десять минут, старший Блайнер нарушил тишину:
— И дальше что?
— А дальше — линия магов жизни в нашей семье. При том, что Боллары стараниями тёти Моэры, — Ирв отвесил шутливый поклон, — наверняка освободят место в Синклите и выродятся, не самый плохой расклад. Редкий и ценный дар.