— Я с трудом представляю, каково это… каждый день биться с монстрами. Всю жизнь. Это же так страшно.
— Ко всему привыкаешь, Гвен. Есть куда более страшные вещи, чем смерть. А так — у нас есть увольнения, отпуска, привилегии, уважение общества и высокое жалование. Опять же, никто насильно у Разлома не держит, можно уйти со службы, но ты знаешь… мирная жизнь кажется очень пресной и тусклой. Поначалу приходишь и наслаждаешься. Еда, девушки, танцы, театры, сон хоть весь день и всю ночь. А через пару недель начинает тянуть обратно. Снится этот драконов Разлом, на душе становится неспокойно, всё думаешь: как они без меня? Разумеется, если есть семья, возлюбленная, какие-то важные дела, то воспринимается иначе. Но до встречи с тобой, я даже не отгуливал свои увольнения до конца. Приеду домой на пару дней, отдохну, племянников увижу — и обратно.
Я спрятала лицо у него на груди, чтобы он не видел моих эмоций. Лично мне жизнь в казарме у Разлома ни романтичной, ни даже приемлемой не казалась. Возможно, тюрьма даже получше будет, здесь нам хотя бы ничего не угрожает, а Ирвен целиком принадлежит мне одной. За эгоистичные мысли стало стыдно, но ничего с ними поделать я не могла. Боялась чёртова Разлома и ни капли не хотела туда отправляться.
— К нобларине Блайнер посетитель, — прервал мои мысли голос полуденника-надзирателя.
Удивилась тому, как быстро Бреур принял решение:
— Уже?
Я-то думала, что он будет мотать нам нервы и тянуть до последнего.
— Погодите, а я? — встал с места муж.
— Посетитель только к нобларине Блайнер, — отрезал тюремщик.
Лязгнула решётка, и он приказал:
— Заключённая Блайнер, извольте подойти и вытянуть руки перед собой!
В руках у него звякнули кандалы, и я окончательно смешалась, не понимая, к чему такие меры безопасности. Ни разу до этого на нас не надевали кандалы, даже когда Ирвена уводили на допросы! Да и всем арестантам известно: любая попытка к побегу из здания Службы Правопорядка карается смертью без права воскрешения.
— Здесь какая-то ошибка, — нахмурился Ирвен. — Это против меня выдвинули обвинения, а моя жена лишь разделяет ответственность.
— Отойдите, заключённый, иначе отправитесь в карцер за препятствование осуществлению должностных обязанностей служащего правопорядка при исполнении, — без запинки отчеканил тюремщик, глядя на мужа с насмешливым вызовом.
Полуденник хотел, чтобы ненавистный ему маг сорвался и начал сопротивляться, и предвкушал возможность его наказать. Лишённые способностей люди люто ненавидели полуночников и завидовали им. Если бы не угроза, исходящая от Разлома, в стране давно началась бы гражданская война. Как бы ни пытался император делать вид, что две расы существуют в параллельных мирах — днём и ночью — не соприкасаясь, в реальности всё обстояло совсем не так радужно, как в отчётах чиновников. Лучшие должности, земли и титулы принадлежали полуночникам. Да, формально среди полуденников была своя аристократия — инторы, но привилегии на их долю всегда выпадали по остаточному принципу.
— Ирв, опасность мне не грозит, — попыталась успокоить мужа, впрочем, никакой уверенности в своих словах не испытывала. — Я попрошу, чтобы рядом со мной присутствовал надзиратель или правозащитник. Не думаю, что кому-то придёт в голову оставить меня с Бреуром один на один…
— Разговоры! — раздражённо поторопил тюремщик и защёлкнул кандалы на моих запястьях.
Отвратительнейшее ощущение! Словно руки обвила ядовитая металлическая змея.
Муж дёрнулся в мою сторону, но полуденник направил на него дубинку, на кончике которой замерцала магия. Убийственная магия. О, какое удовольствие ему доставляла возможность обернуть против полуночника его же оружие.
— Ирв, не надо! — взмолилась я и поторопилась выйти из камеры, чтобы увести тюремщика за собой.
Лязгнула решётка, полуденник грубо ухватил меня за руку повыше локтя и поволок за собой. Нежную кожу засаднило, а в душе закипел протест:
— Я иду и не сопротивляюсь, нет необходимости причинять мне боль!
— Это ещё не боль! — насмешливо бросил тюремщик и сдавил руку сильнее.
Наконец мы дошли до допросной, в которой он рывком усадил меня на стул, а затем пристегнул кандалы к массивному каменному столу.
— Пожалуйста, не оставляйте меня одну, — посмотрела я ему в глаза.
Всё же знакомое зло как-то предпочтительнее незнакомого.
— У меня приказ сверху, — ответил он почти участливо, а затем ушёл.
Когда дверь отворилась, за ней оказался вовсе не Бреур, но хорошей новостью я бы это не назвала.
Третий день майрэля. Глубокая ночь
В помещение вошли трое незнакомцев, и сердце ухнуло куда-то под стул, на котором я сидела. Первым шагал здоровенный амбал с туповатой улыбкой на лице. Он выглядел так, будто недавно выиграл в карты чугунную гирю и теперь носил её с собой в качестве брелока. Соломенного цвета кучерявые волосы непослушными спиральками торчали в разные стороны, а глаза оттенка воронёной стали зафиксировали меня ещё одними оковами.
Следом за ним шёл другой тип — взлохмаченный худощавый брюнет. Он тоже улыбался, только на этот раз улыбкой маньяка-психопата. Он решил, что просто посмотреть на меня мало, нужно ещё и по кругу обойти. Наклонившись к лицу, он внимательно изучил височный узор, хмыкнул, втянул выдающимся носом мой запах и облизнулся. На его лоб упала чёрная прямая прядь, а лицо с резко очерченными скулами сделалось совершенно безумным.
Я инстинктивно отпрянула, звякнули кандалы, а я чуть не свалилась со стула, когда постаралась избежать неприятного контакта. Сердце зашлось в груди бешеным стуком, и через печать накатило ощущение, что где-то за толстыми стенами здания Службы Правопорядка чаще забилось другое сердце — Ирвена.
— Полегче! — раздался бархатистый баритон третьего мужчины.
Зайдя в допросную, он закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной. В отличие от своих лыбящихся спутников, третий незнакомец держал лицо скрытым под глубоким капюшоном, и это понравилось мне ещё меньше, чем ротовые конвульсии первых двух психов. А что все трое — психи, подсказало внезапно сдавившее грудь отвратительное предчувствие.
— Ты, кажется, обещал помалкивать, — глумливым тоном протянул брюнет.
Я шумно сглотнула и приготовилась отбиваться. Сил после ежевечерней процедуры зарядки артефакта практически не было, но страх разгонял по венам кровь, заряжая тело обманчивой адреналиновой бодростью. Сжала кулаки и с отвращением посмотрела на брюнета. Его бледные зеленовато-серые глаза издевательски изучали моё лицо.
— Красоточка, — облизнулся он так, что меня едва не вывернуло.
— И такая стесняшка… — пробасил кучерявый, садясь напротив и укладывая на стол кувалды кулаков.
Его руки покрывали вьющиеся, светлые, словно выгоревшие на солнце, волоски. Они же рвались из-под расстёгнутого ворота рубашки. Кудрявость явно пошла не в извилины, потому что лицо у блондина было на редкость не обезображенное интеллектом. Такое ощущение, что он на спор лбом колол кирпичи, да перестарался.
Брюнет сел на стол прямо передо мной и выставил на каменную поверхность небольшой пузырёк.
— Пейте, — он наклонил голову вбок, не отрывая от меня взгляда, отчего стал похож на огромного орла.
Мне, по всей видимости, предлагалось ощутить себя мышкой, но я не собиралась подыгрывать. Для того чтобы меня сломать, нужно нечто большее, чем кандалы, зелье и хищные взгляды. В упор посмотрела на него:
— Что это? И кто вы такие?
— Служба Имперской Безопасности, офицер Э́рер Пре́йзер, к вашим услугам. А это перед вами — Меле́н Роде́ллек, тоже, стало быть, офицер. У нас к вам, знаете ли, есть вопросики. А это — сыворотка правды, очень даже сладенькая. Как раз для таких красоточек, как вы. Есть только один нюансик: если вы, нобларина Блайнер, не выпьете её добровольно, то мне придётся вам слегка помочь. Чуточку. Взять за личико, приоткрыть ротик и влить внутрь. А потом держать, чтобы вы не смели выплюнуть. Пару минуточек.
От обилия уменьшительно-ласкательных меня перекорёжило, а во рту появился мерзкий кисловатый привкус. Хотелось чуточку придушить этого офицерчика и пару минуточек понаблюдать, как он бьётся в предсмертных конвульсичках и заходится в агонюшке.
— Эрер, не плавь золу, — прогрохотал кудрявый громила и присовокупил галантное наблюдение: — Всё-таки перед нами дама, не хочется её насильно поить. Быть может, она подумает и сама согласится сотрудничать. Дай ей минутку и перестань над ней нависать.
Сволочи! Но сомневаться в их словах не приходилось, а также не возникло сомнений в том, что передо мной именно безопасники, иначе с чего бы им подчинялись тюремщики? Молча взяла склянку и опрокинула в себя. Жидкость сладкой патокой растеклась по рту, и меня, к огромному сожалению, даже не вырвало прямо на черноволосого психа-офицера.
— Имя? — требовательно спросил он, когда я проглотила сыворотку.
— Гвен.
В голове зашумело, и меня слегка повело. Захотелось назвать второе имя, но он же не спрашивал каждое из моих имён, а имя «Гвен» я уже считала своим. Его признал за мной даже брат. Вероятно, раньше я бы сразу сдалась и выложила всё, но последние недели жизни под гнётом чужих приказов послужили отличной тренировкой. Я могла сопротивляться действию зелья хотя бы в том, чтобы утаивать информацию. Не лгать, конечно. Просто недоговаривать.
— Фамилия?
— Блайнер.
— Дата рождения?
— Тринадцатое мартеля 1110-го года.
— Расскажите-ка нам, нобларина Блайнер, об обстоятельствах встречи со Странником. Ваш супруг уже всё выложил, но мы, знаете ли, решили перепроверить его историю и выяснить, нет ли в ней несостыковочек… недоговорочек всяких… неувязочек…
С одной стороны, мне стало легче дышать. Их интересовала личность Странника, а не моя. Да и Ирвен сказал, что о моём реальном происхождении знают только Ким и Ячер, а значит, безопасникам он ничего не сказал.
Но отвратительное предчувствие затягивало в омут тревожности, и я не была уверена, чт